Можно, наверное, объяснить и получше, но Оливер понял. Натянул на шапочку капюшон, быстро повернулся и ушел.
– Если есть вопросы, позвони, – крикнула Эмили ему в спину.
Он даже не повернулся.
Тедди вошел, сделал шаг вперед. И она сделала шаг навстречу. И остановилась. И он остановился.
Выглядит усталым, отметила Эмили. Неважно. Я устала еще больше.
Рукопожатие. Так здороваются незнакомые люди в незнакомых обстоятельствах. С инстинктивной опаской.
– Как ты?
– О’кей, – соврала она. – А ты?
– Тоже о’кей. Нормально.
– Садись.
Тедди сел и стал оглядываться по сторонам. Будто никогда здесь не был.
– Ты хотела повидаться.
– Ты тоже… – Когда они договаривались о встрече, ей показалось, что у него есть что ей рассказать.
– Ты сильней хотела.
Эмили не удержалась от улыбки. Покрутила ручку и положила на место.
– Ты прав… Они взяли Адама. Так что, возможно, дело решилось.
Коротко пересказала полученные от Нины сведения: у Адама на руке повреждения, скорее всего, полученные во время убийства: удар был такой сильный, что рука соскользнула с рукоятки на лезвие ножа. У кухонных ножей нет гарды, пояснила она словами Нины Лей. Cкорее всего, ее убил Адам.
– Понятно… я тоже не сидел на месте. Последние недели старался узнать, что это за фрукт – Адам Тагрин, и где он может прятаться. Убил, говоришь? Действительно, все, что удалось накопать, не противоречит такой возможности. Не противоречит, но никак не объясняет рюкзак на крыше. Вряд ли это его рюкзак.
– Согласна. Сто процентов не бывает, но на девяносто девять – не его.
– А ты помнишь, что сказала как-то?
– Что именно? Я много чего говорила…
– Ты сказала, что мы так и не нашли виновных. Остановились на полпути. А теперь… теперь мы просто не имеем права остановиться. Это твои слова.
– Но может быть, убийство Кати никак не связано с этой лигой мерзавцев?
– Связано. Все, что происходит, связано с ними.
Он, конечно, прав.
– И с чего ты предлагаешь начать?
Тедди прокашлялся.
– Есть только один человек, кто мог бы нам помочь…
Нина Лей выплюнула мешочек снюса прямо на тротуар. Похоже на помет косули – Эмили в детстве собирала такие комочки на газоне и, к маминому неудовольствию, тащила домой. Они казались красивыми и загадочными. Мать ругалась, а отец хохотал: «Какашкоискатель высшей категории! Работа обеспечена!»
– Вы хотели встретиться.
Они по уже заведенному маршруту направились в Крунубергский парк и, как и в тот раз, остановились на самой высокой точке, откуда дети съезжают на санках.
– Что говорит Адам Тагрин?
– Отрицает свою вину. Это все, что я могу вам сообщить. Вы же сами понимаете.
– Анализ рюкзака?
– Пока не готов. В ЦКЛ скапливается очень много материала. Большие очереди. А почему вы спрашиваете?
– Просто интересуюсь. Рюкзак не вписывается в картину.
– Это все? Вы только это хотели спросить? Насчет рюкзака?
– Нет… не только.
Матс Эмануельссон. Наверняка живет в какой-то североевропейской стране под чужим именем, с новым персональным номером и, возможно, с другой внешностью. Дети, Беньямин и Лиллан, тоже покинули Швецию. Тедди пытался поговорить с его бывшей женой, Сесилией, но та не знала, где его искать, а под конец добавила: если бы и знала, не сказала.
– Итак, вы взяли Адама Тагрина, – сухо произнесла Эмили. – Обстоятельства изменились. И я хочу вас спросить: нужна ли вам по-прежнему помощь? Моя и моего, как вы его назвали, бойфренда. Хотя он вовсе не мой бойфренд. Или нужда отпала?
Нина затолкала под верхнюю губу новую порцию снюса и внимательно посмотрела на Эмили.
– Ваша помощь нужна, – сказал она не сразу.
– Тогда нам необходимо встретиться с Матсом Эмануельссоном.
Нина, не сводя с нее глаз, провела языком под губой. Пристроила мешочек половчее.
– Вы же знаете, что это невозможно. Программа защиты свидетелей…
– Нина, послушайте. Вы хотите раскрыть это преступление не меньше, чем я. Может, даже больше. И вы так же, как и я, знаете, что убийство Кати – только эпизод во всей истории. Вы делаете очень много, но, честно говоря, больших успехов не достигли.
– Это правда. С другой стороны – дело движется. Медленно, но движется.
– Нет, не движется. Стоит на месте. И единственный способ сдвинуть его – тот, о котором я вам сказала. Найти Матса Эмануельссона.
20
Мог бы получиться замечательный вечер.
Все к тому шло. «Под мостом» готовился сбросить кожу и превратиться в летний сад. Клуб расположился в старинном роскошном доме, наверное, одном из самых красивых в городе, пока в чью-то горячую голову не пришло построить Сканстульский мост, самый большой в Стокгольме. И дом оказался как бы в овраге, под мостом, так что когда дом продали под клуб, не пришлось ломать голову над названием.
«Под мостом» открывался в сентябре, а в апреле, как уже сказано, сбрасывал кожу – гости перекочевывали на свежий воздух. Заведение меняло не только вид, но и название. «Садик». Зимой – «Под мостом», летом – «Садик».
А сейчас такое время. Можно и на свежем воздухе, а замерзнешь – вернуться в бар. Публика переливалась туда-сюда, как масло на сковородке.
Но, конечно, главный упор на танцы. Постоянный диджей и гастролеры: из Англии, Голландии… откуда хочешь.
Мог бы, мог бы получиться чудесный вечер. Билли со своей свитой, тот смазливый парень, еще какие-то люди – за последние месяцы популярность Роксаны росла как снежный ком. И Зет тоже тут. Настроение неплохое, несмотря на загипсованные пальцы.
Билли ни о чем не догадывалась. Теперь она носилась с новым художественным проектом: по ночам красить спреем причинные места у женских изваяний в Стокгольме.
– Я называю это вагинальным партизанским движением, – пояснила она свой замысел. – Бунт влагалищ. Раз общество договорилось определять нас как женщин, наш главный орган должен занять достойное место в официозе.
Зет ржал как подорванный, и даже угостил Билли какой-то последней заначкой – должно быть, пакетик случайно завалялся в кармане куртки. Роксана время от времени бросала на него удивленные взгляды: как он может! Вывихнутые пальцы, угрозы, хаос – как будто ничего не случилось. Business as usual…
В больнице вправили пальцы, загипсовали кисть, и они отправились поесть ланч в Акалле. Холодный дождь сопровождал их всю дорогу; даже не дождь, а плотный, сочащийся ледяной водой туман. Роксана жалась к стенам домов, под навесы, но колючая изморось доставала ее и там. Есть вещи, от которых не спрячешься.
Над стойкой бара почему-то висела икона. Роксана заказала и ему, и себе булки с кардамоном и капучино, попросила только не вспенивать молоко. Если бы Билли ее увидела, позвонила бы в «скорую»: необходима срочная дезинтоксикация. Пшеничная мука, сахар, лактоза куда опаснее, чем самый грязный героин.
– Булки, прямо скажем, так себе, – сказал Зет недовольно, как будто у него никаких других проблем не было.
– Но, Зет… что нам делать?
Он тщательно прожевал булку, делая предупредительные жесты загипсованной ладонью: сейчас, мол, дожую, и скажу, что делать.
– Прежде всего надо с ними поговорить.
Так и решили. Гангстеры согласились встретиться в отеле «Стар Инн» в Ханинге.
Зет и Роксана пришли первыми. Третий этаж. Гардины на окнах уже задернуты. Интересно, неужели персонал в отеле имеет опыт и традиции в проведении подобных встреч?
Ждать пришлось недолго: дверь открылась, и появился тот самый чернокожий амбал, что побывал у них дома. С ним был еще какой-то тип. Сомалиец одет точно так же: адидасовские треники и куртка с капюшоном. Второй – то же самое, только куртка не флисовая, а кожаная, и бейсболка с маленькими золотыми буковками: Gucci. У гангстеров очевидные проблемы со вкусом. А вот с умением показать, кто из них альфа-самец – никаких проблем. Ясно с первого взгляда.
Вожак церемонно пожал им руки, отодвинул стул от письменного стола и с достоинством сел. Сомалиец остался стоять у дверей. Скрестил руки на груди и стоял, как истукан с острова Пасхи.
Роксана вспомнила, как этот костолом чуть не заплакал, глядя на пальцы Зета. Не хватало ему только сказать: «Извини, погорячился». Как бы там ни было, его пост у двери не сулил ничего хорошего. Путь отступления блокирован. Только сейчас она осознала, какие клаустрофобически крошечные номера в этом сомнительном отеле.
Молчание.
Зет встал у окна, демонстративно уронив загипсованную руку вдоль туловища. Роксана присела на кровать. Матрас оказался неприятно мягким: она провалилась чуть не до пола и еле удержалась, чтобы не опрокинуться на спину.
Кондиционер даже не шумел, а рычал.
Роксана ждала, что скажет Зет, но разговор начал главный.
– Как твои пальчики?
– Несколько недель как минимум.
– Какая неприятность, – сказал гангстер, словно не имел к сломанным пальцам никакого отношения. – Но вы молодцы, что приняли решение диалогизировать.
Диалогизировать! Идиот… Роксана чуть не прыснула, несмотря на очевидный драматизм ситуации.
– Само собой, – сказала она надменно. – Лучше начинать с диалога, а не с пальцев.
Вожак слегка нахмурился и подался вперед.
– Мы всегда готовы к разговору. Но не надо держать нас за клоунов. И не забудьте – это вы, а не мы предложили этот разговор. Вот я и жду. Что вы хотели обсудить?
Зет что-то сказал, но ему изменил голос – угроза была очевидной.
– Что?
– Мы можем выплатить вам какую-то компенсацию. Но о больших деньгах даже речи быть не может. У нас их просто нет.
Вожак опять откинулся на стуле и принял расслабленную позу. Нижняя челюсть мерно двигалась вправо и влево – должно быть, во рту жвачка.
– Мы сначала решили, что парень, который жил до вас, продал мой товар кому-то еще. Мой друг, – он, не оборачиваясь, мотнул головой в сторону двери, – мой друг побывал там до вас, но ни хрена не нашел. Можете мне поверить, я готов был заплатить какие угодно бабки, чтобы этого сучьего потроха пришили в тюряге. Но представьте, я ошибся! Оказывается, это вы продали порошок! И я хочу получить назад свои деньги. Миллион спенн.