Это соглашение, вне всякого сомнения, оказалось в высшей степени выгодным для доллара США, финансовых институтов Нью-Йорка и для лондонских рынков евродолларов. Весь мир был вынужден более или менее непрерывно покупать огромные количества долларов, чтобы оплачивать существенный источник энергии. Еще более экстраординарным является то, что, несмотря на последовавшие огромные потери для самой ОПЕК, это решение о долларовых ценах сохранялось в силе и потом, когда доллар колебался вверх и вниз в течение последующих десятилетий.
Одним из следствий срежиссированной переработки нефтедолларов в Лондоне и Нью-Йорке стало превращение американских банков в гигантов мирового банковского дела, на фоне становления их клиентов, транснациональных нефтяных «Семи сестер», как гигантов мировой индустрии. Англо-американская комбинация нефти и финансов настолько превосходила масштаб обычных предприятий, что ее власть и влияние казалась неуязвимыми.
Фактически с помощью этого тайного американо-саудовского совместного соглашения и ему подобных, деятельности Дэвида Малфорда, а также странной приверженности ОПЕК к долларовым ценам Вашингтон и нью-йоркские банки обменяли свою дефектную Бреттон-Вудскую послевоенную систему золотовалютного обмена на новую в высшей степени нестабильную систему долларового обмена, основанную на нефти. Они полагали, что смогут контролировать ее в отличие от старой системы, основанной на золоте.
Киссинджер и финансовые институты Лондона и Нью-Йорка по существу заменили старый стандарт золотого обмена послевоенного мира на свой собственный «нефтедолларовый стандарт».
В конце концов, кто по-настоящему контролировал ОПЕК? Только политически наивные люди могли полагать, что арабским странам вдруг позволят проявлять независимость в столь важных для британских и американских интересов вопросах. Если бы нефтяной шок реально стал бы для них вопросом жизни и смерти, то Вашингтон нашел бы многочисленные способы для восстановления разумной цены ОПЕК на нефть. Но они хотели высокую цену на нефть, и они хотели, чтобы вину за это возложили на ОПЕК.
Две резервные валюты Бреттон-Вуда, британский фунт стерлингов и доллар США, остались в центре нового нефтедолларового порядка 1970-х. Стерлинг удачно выиграл от огромной нефтедобычи в Северном море. Как было отмечено ранее, это произошло как раз вовремя, чтобы воспользоваться 400 % увеличением цен на нефть. Британский фунт стал известен как «нефтевалюта».
Доллар тоже выиграл. Очевидно, в мае 1973 в обсуждениях Бильдербергской группы в Сальтшёбадене уже знали победителей и проигравших. Для них не имело значения, что это искусственное раздувание цен на нефть стало махинацией с мировой экономикой такого масштаба, что произошел беспрецедентный переход богатств целого мира в руки немногих избранных. В конце концов, разве не это Адам Смит называл «магией» рынка?
Вполне объяснимо, что методы выглядели вполне похоже на извращенный вариант старой игры мафии в «охранный рэкет». Те же самые англо-американские круги, которые управляли политическими событиями, чтобы привести к 400 % увеличению цен на нефть, затем обратились к странам, оказавшимся жертвами нападения, и «предложили» им ссуды нефтедолларов для закупки дорогой нефти и других жизненно важных ресурсов. Конечно же, под огромные проценты.
Реальное промышленное и сельскохозяйственное развитие для огромного большинства мирового населения, живущего в слаборазвитых регионах, пострадало от последствий англо-американской нефтяной политики. Нефтедоллары шли просто на погашение дефицита бюджета, а не на финансирование создания новой инфраструктуры, помощь сельскому хозяйству или на улучшение уровня жизни населения во всем мире.
В 1975 году, как и в критический поворотный момент во время экономического упадка конца 1950-х, ответственный за выработку политики в англо-американских либеральных кругах Нью-Йоркский Совет по международным отношениям под руководством нью-йоркского адвоката. Сайруса Вэнса, впоследствии в 1977–1980 годах бывшего госсекретарем США, предложил ряд политических планов на 1980-е годы. Высказываясь о будущем глобального монетаристского порядка, Совет утверждал: «Определенная степень "контролируемой дезинтеграции" в мировой экономике является легальной целью на 1980-е годы». Однако была уничтожена вся совокупность традиционного промышленного и сельскохозяйственного развития, и наиболее отчетливо это происходило в развивающемся секторе.
В августе 1976 года в Коломбо, Шри Ланка, правительство Сиримаво Бандаранаике принимало глав стран и высших правительственных чиновников из 85 стран, членов так называемого Движения неприсоединения. Среди присутствовавших лидеров была Индира Ганди из Индии, главы государств и чиновники правительств Африки, Азии и Латинской Америки, включая Алжир и Ирак.
Собрание в Коломбо начиналось без особых фанфар. Можно было с уверенностью сказать, что оно станет одним из бесконечных кругов споров и риторики многочисленных бывших колоний. Но премьер-министр Бандаранаике, ветеран ранних битв против британских и американских интересов, уже в начале 1960-х годов экспроприировавшая нефтяные компании США и Британии в своей стране, решила сделать августовский саммит поворотной точкой в ухудшающемся после киссинджеровского нефтяного кризиса экономическом состоянии развивающихся стран.[79]
Заключительная Декларация саммита неприсоединившихся государств, появившаяся на свет 20 августа, была не похожа ни на одну из предыдущих, подписанных главами развивающихся стран в послевоенный период. Публично провозглашенной центральной целью 85-ти неприсоединившихся государств стало справедливое и беспристрастное экономическое развитие. Резолюция устанавливала, что «экономические проблемы стали сложнейшим аспектом международных отношений… Развивающиеся страны оказались жертвой этого всемирного кризиса», кризиса, который не позволил им победить голод, болезни и неграмотность.
В этом контексте, отмечая практическое удвоение бремени внешних долгов после нефтяного шока 1973 года и катастрофическое ухудшение условий экспортной торговли сырьем, Декларация предлагала несколько конкретных шагов для создания нового международного экономического порядка.
Как было верно отмечено, существующий порядок распадался и вел к ограничительной протекционистской политике, экономическому спаду, инфляции и безработице. Поэтому в Декларации содержался призыв к «коренной перестройке системы международной торговли в целях улучшения условий торговли… всемирной реорганизации промышленного производства, которая будет включать расширение доступа развивающихся стран к промышленным товарам и технологиям». Чтобы гарантировать достаточную передачу инвестиционного капитала развивающимся странам, Декларация среди прочего призывала к коренной перестройке международной валютной системы, обращая внимания на хаос существующей Бреттон-Вудской системы с ее «анархией плавающего валютного курса».
Но главным, а с точки зрения нью-йоркского и лондонского финансового истэблишмента и самым тревожным аспектом Декларации Коломбо был призыв к «удовлетворительному разрешению проблемы государственного долга, особенно для наименее развитых и наиболее сильно пострадавших стран». Взрывоопасный вопрос внешнего государственного долга впервые был выложен на стол переговоров не одним правительством, а сразу 85-ю, действовавших совместно.
Бывшая британская колония Шри-Ланка под руководством премьер-министра Бандаранаике и Индия под руководством премьер-министра Индиры Ганди, взаимодействуя с правительством другой бывшей британской колонии на северо-восточном побережье Южной Америки Гайаны, тщательно подготовили повестку дня обсуждений между 85-ю главами государств. Важнейшим представителем Гайаны на переговорах в Коломбо был министр иностранных дел Фредерик Уиллс. Примечательно, что именно эти недавно получившие независимость три бывшие британские колонии возглавили коломбийскую инициативу по созданию нового мощного союза, который потенциально мог бы сменить приоритеты мировой экономики на индустриализацию и развитие.
Был разработан и следующий важный шаг в инициативе неприсоединившихся стран. Ежегодное заседание Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке в следующем месяце должно было стать трибуной, с которой развивающиеся страны представят свои предложения всему мировому сообществу наций. В конце сентября 1976 года министру иностранных дел Гайаны Фредерику Уиллсу было поручено представить позицию» группы Коломбо. Тщательно продекларировав свою политику «неприсоединения» к какому-либо из крупных сверхдержавных блоков послевоенной эпохи, Уиллс начал рассказывать собравшимся о совсем недавно принятой Декларации Коломбо.
Ссылаясь на недавние неоднократные попытки развивающихся стран в течение последних лет добиться удовлетворительных перспектив для своего экономического будущего, которые также были бы в интересах обеспечения экономической безопасности промышленных государств, Уиллс затем взорвал свою политическую бомбу: «Международный валютный фонд и валютная система Бреттон-Вуда должны предоставить место для альтернативных структур, таких как международные банки развития, которые будут иметь перед собой задачу не только подъема и восстановления Европы или преференциальных соглашений для развития рыночной экономики, а скорее справедливой распределение прибылей в неравной мировой экономической системе».
Уиллс заключил свое выступление словами: «Жгучая проблема долга и обслуживания долга приобрела особое значение. Как отмечалось в Коломбо, без той или иной формы реструктуризации долга или моратория на него развивающиеся страны не в состоянии обеспечить свои основные потребности. Мы должны приложить все усилия, чтобы противостоять попыткам разделить нас при помощи техники "особых случаев". Мы не можем себе позволить связать долговыми обязательствами наши еще неродившиеся поколения, обременяя их погашением долга и разрушительными выплатами проц