Незадолго до своего ареста и изгнания Хусейн аль-Халиди, входивший в состав ВАК и три года служивший выборным мэром Иерусалима, пока его не сместили англичане, встретился с генерал-майором сэром Джоном Диллом, командующим британскими войсками в Палестине. В своих мемуарах мой дядя вспоминает, как сказал генералу, что единственный способ положить конец насилию – это удовлетворить некоторые требования палестинцев, в частности прекратить еврейскую иммиграцию. Дилл поинтересовался, какой эффект произведет арест арабского руководства. Один высокопоставленный арабский деятель ответил, что после таких арестов восстание прекратится в течение нескольких дней или недель. Мой же дядя прямо сказал, что восстание еще больше наберет силу и окончательно выйдет из-под контроля. Именно Еврейское агентство требовало арестов, и аль-Халиди знал, что министерство по делам колоний рассматривало такую возможность, но в то же время понимало, что решить палестинский вопрос будет не так просто93.
Мой дядя оказался прав. За несколько месяцев после его ссылки и массовых арестов других участников восстание вступило в свою самую интенсивную фазу. Британские войска потеряли контроль над несколькими городскими районами и большей частью сельской местности, которые перешли под управление повстанцев94. По словам преемника Дилла, генерал-лейтенанта Роберта Хейнинга, в августе 1938 года «ситуация была такова, что гражданское управление страной фактически перестало существовать»95. В декабре Хейнинг доложил военному министерству, что «практически каждая деревня страны укрывает и поддерживает повстанцев и намерена скрывать их личность от правительственных войск»96. Чтобы подавить палестинское восстание, потребовалась вся мощь Британской империи, которую удалось задействовать только после заключения Мюнхенского соглашения в сентябре 1938 года и переброски дополнительных войск. Но и после этого ожесточенные бои продолжались почти целый год.
Тем временем среди палестинцев возникли глубокие разногласия. Некоторые из них, поддерживая Амира Абдаллу из Иордании, негласно приняли рекомендацию комиссии Пиля о разделе страны, поскольку она предусматривала присоединение к Трансиордании части Палестины, не включенной в новое еврейское государство. Однако большинство палестинцев решительно выступили против всех аспектов рекомендаций, будь то раздел их страны, создание в ней еврейского государства, пусть даже небольшого, или изгнание из нее большей части арабского населения. В дальнейшем, когда в конце 1937 – начале 1938 года восстание достигло своего апогея, еще более обострился междоусобный конфликт среди палестинцев, вызванный жестоким расколом между приверженцами муфтия, не желавшими идти на компромисс с англичанами, и противниками муфтия во главе с бывшим мэром Иерусалима Рагибом аль-Нашашиби, настроенными на более примирительный лад. По мнению Исы аль-Исы, межпалестинские разногласия, повлекшие за собой в конце 1930-х годов сотни убийств, серьезно подорвали повстанческие силы. Сам он, когда его жизнь оказалась под угрозой, а его дом в Рамлехе был сожжен вместе со всей библиотекой, был в 1938 году вынужден бежать в Бейрут. К этому событию, несомненно, приложили руку люди муфтия, что вызывало у него глубокую печаль97. Если вначале восстание «было направлено против англичан и евреев», писал Иса аль-Иса, то впоследствии оно «превратилось в гражданскую войну, для которой терроризм, грабежи, воровство, поджоги и убийства стали обычным делом»98.
Несмотря на принесенные жертвы, о которых можно судить по большому числу убитых, раненых, брошенных в тюрьмы или выдворенных палестинцев, а также кратковременный успех восстания, последствия для палестинского народа оказались почти сплошь негативными. Жестокие репрессии англичан, гибель и ссылка многих лидеров, а также конфликты в собственных рядах привели к тому, что к моменту подавления восстания летом 1939 года палестинцы были разобщены, лишены ориентиров, а экономика ослаблена. Это поставило палестинцев в очень уязвимое положение в противостоянии активизировавшемуся сионистскому движению, которое во время восстания постепенно набирало силу, получая от англичан огромное количество оружия и проходя под их началом обучение навыкам подавления восставших99.
Однако в 1939 году, когда над Европой нависли тучи войны, новые серьезные глобальные вызовы Британской империи вкупе с последствиями арабского восстания привели к серьезным изменениям в политике Лондона, побудив английское правительство отказаться от прежней всесторонней поддержки сионизма. Хотя сионисты были в восторге от решительного разгрома Великобританией палестинского сопротивления, эти перемены поставили их лидеров в крайне трудное положение. Поскольку Европа неумолимо сползала к новой мировой войне, англичане понимали, что новый конфликт, как и предыдущий, будет частично происходить на арабской территории. Теперь с точки зрения главных стратегических интересов империи было крайне необходимо улучшить имидж Великобритании и умерить негодование арабских стран и исламского мира по поводу насильственного подавления Великого восстания, особенно в условиях, когда эти регионы захлестнула волна пропаганды держав Оси о зверствах англичан в Палестине. В докладе кабинету министров, подготовленном в январе 1939 года и содержавшем рекомендации по изменению курса в Палестине, подчеркивалась важность «завоевания доверия Египта и соседних арабских государств»100. Доклад включал в себя комментарий государственного секретаря по делам Индии, заявившего, что «проблема Палестины – это не просто арабская проблема, она быстро становится панисламской проблемой». Секретарь предупредил, что если эта проблема не будет решена должным образом, «следует ожидать серьезных неприятностей в Индии»101.
После провала конференции, состоявшейся весной 1939 года в лондонском Сент-Джеймсском дворце с участием представителей палестинцев, сионистов и арабских государств, правительство Невилла Чемберлена, пытаясь умерить гнев палестинцев, арабов и мусульман Индии, опубликовало новую «Белую книгу». Этот документ призывал существенно сократить обязательства Великобритании перед сионистским движением. Книга предлагала ввести строгие ограничения на еврейскую иммиграцию и продажу земли (два основных требования арабов) и обещала создание представительных учреждений в пятилетний срок и введение самоопределения в течение десяти лет (не менее важные требования). Хотя иммиграция была действительно ограничена, ни одно из других положений так и не было выполнено полностью102. Более того, создание представительных учреждений и самоопределение были поставлены в зависимость от одобрения всех сторон, а Еврейское агентство никогда бы не дало своего согласия, если это помешало бы созданию еврейского государства. Протокол заседания кабинета министров от 23 февраля 1939 года ясно показывает, что Великобритания намеревалась скрыть от палестинцев суть этих двух важнейших уступок, поскольку сионистскому движению фактически предоставлялось право вето, которым оно, разумеется, воспользовалось бы103.
Палестинцы могли бы получить незначительное преимущество, если бы приняли «Белую книгу» 1939 года, несмотря на все ее недостатки. Хусейн аль-Халиди, например, не верил в искренность обещаний английского правительства104. На конференции в Сент-Джеймсском дворце, для участия в которой он был вызван из ссылки на Сейшельских островах, Хусейн аль-Халиди едко заметил, что Великобритания «никогда, даже на минуту, не намеревается всерьез соблюдать свои обещания». С первых же заседаний ему стало ясно, что конференция – лишь способ «выиграть время и задурить арабам голову, не больше и не меньше… задобрить арабов, чтобы они прекратили свою революцию» и дали англичанам «время перевести дух, пока сгущаются тучи войны»105. Тем не менее он, как и другие палестинские лидеры, такие как Муса аль-Алами и Джамаль аль-Хусейни, двоюродный брат муфтия, сделал вывод о необходимости гибкого и позитивного ответа на «Белую книгу»106. Однако в конце концов муфтий, намекнув, что он склоняется к одобрению документа, настоял на прямом отказе, и его позиция оказалась решающей. После конференции в Сент-Джеймсском дворце англичане вновь отправили Хусейна аль-Халиди в изгнание, на этот раз в Ливан. Увидев, насколько восстание заглохло под давлением массовых репрессий англичан и какая тяжелая ситуация сложилась в Палестине, он высказался за прекращение сопротивления. Но и в этом вопросе к его мнению не прислушались107.
В любом случае момент был упущен. После выхода «Белой книги» правительство Чемберлена продержалось всего несколько месяцев, и вскоре после этого Великобритания вступила в войну. Уинстон Черчилль, сменивший Чемберлена на посту премьер-министра, был среди английских государственных деятелей, пожалуй, наиболее ярым сионистом. Что еще важнее, поскольку Вторая мировая война после вторжения фашистской Германии в Советский Союз и вступления в войну после Перл-Харбора Соединенных Штатов превратилась в настоящий глобальный конфликт, началось неотвратимое зарождение нового мира, в котором Великобритания в лучшем случае играла роль второстепенной державы. Судьба Палестины больше не находилась в ее руках. Но, как с горечью заметил доктор Хусейн, к этому моменту Великобритания уже более чем выполнила свой долг перед своим сионистским протеже.
Оглядываясь назад в своих трехтомных мемуарах, написанных в Бейруте в 1949 году (во время одного из многочисленных периодов изгнания, которые он пережил), мой дядя сделал вывод, что главной проблемой палестинцев в период мандатного управления были англичане108. Он горько сожалел о недобросовестности и неумелости лидеров арабских государств и подвергал взвешенной и в целом оправданной критике промахи палестинского руководства, в том числе свои собственные. Мой дядя ясно видел влияние сионистского движения, нацеленного на установление полного господства над Палестиной, а также ловкость рук и неприкрытую лживость и наглость его лидеров, многих из которых он знал лично. Но, как и большинство представителей своего поколения и класса, доктор Хусейн больше всего винил англичан и их враждебное отношение к палестинцам.