Когда англичане покинули Палестину в 1948 году, создавать аппарат еврейского государства с нуля больше не было необходимости. Этот аппарат фактически функционировал под эгидой Великобритании на протяжении десятилетий. Для воплощения провидческой мечты Герцля недоставало только, чтобы еврейское квазигосударство, приобретя официальный суверенитет, применило вооруженную силу против ослабленных палестинцев, что оно и сделало в мае 1948 года. Судьба Палестины была предрешена тридцатью годами раньше, хотя развязка наступила лишь в самом конце периода действия мандата, когда арабское большинство было окончательно изгнано и ограблено силовыми методами.
2. Второе объявление войны, 1947–1948 годы
Раздел как в принципе, так и по существу может рассматриваться только как антиарабское решение.
За несколько месяцев до своей смерти в 1968 году мой отец, чувствуя, что ему осталось совсем мало времени, сидел со мной в нашей столовой и рассказывал о послании, которое его попросили передать два десятилетия назад. В то время я был девятнадцатилетним студентом колледжа. Он велел мне внимательно слушать.
В 1947 году мой отец Исмаил Рагиб аль-Халиди впервые по истечении восьми лет вернулся в Палестину. Осенью 1939 года он поступил в аспирантуру Мичиганского университета, а затем в Колумбийский университет Нью-Йорка и оставался в США во время Второй мировой войны, работая в Управлении военной информации в качестве диктора радио на арабском языке, вещавшего на Ближний Восток. Во время войны моя бабушка в Яффе засиживалась до полуночи у радиоприемника, чтобы услышать голос младшего сына, которого она не видела много лет120. Во время своего визита в Палестину отец работал секретарем недавно созданного Арабо-американского института (моя мать, уроженка Ливана, работала в том же институте; именно там познакомились мои родители)121. Институт был создан группой известных американцев арабского происхождения под руководством профессора Филипа Хитти из Принстона с целью привлечения внимания американцев к положению в Палестине122, а в Иерусалим моего отца привело ближневосточное турне с целью ознакомить с работой института лидеров новых независимых арабских государств123.
Брат моего отца, доктор Хусейн Фахри аль-Халиди, бывший мэр Иерусалима, был старше его на двадцать лет. Учитывая преклонный возраст их собственного отца и известность доктора Хусейна, Исмаил и трое других младших братьев и сестер, Галиб, Фатима и Якуб, были переданы под опеку доктора Хусейна, который следил за порядком, деньгами и другими делами124. Другой старший брат, Ахмад, широко известный педагог, писатель и глава государственного арабского колледжа в Иерусалиме, отвечал за их образование. Несмотря на двадцатилетнюю разницу в возрасте и репутацию доктора Хусейна как сурового человека, он был близок с моим отцом, о чем свидетельствует переписка, которую они вели, пока Хусейн находился в ссылке на Сейшельских островах. В дневниках, написанных во время пребывания в изгнании, доктор Хусейн жалуется на то, что письмо, полученное от моего отца, написано на ужасном английском языке («у него кошмарный слог»), и выражает надежду, что обучение в Американском университете Бейрута поправит дело. Так и случилось125. Фотографии показывают, что доктор Хусейн был статным, внушительным человеком, но к концу 1940-х годов в результате почти семилетнего заключения и ссылки он сильно ослабел и похудел (находясь на Сейшельских островах, он потерял в весе двадцать четыре фунта). Будучи одним из немногих арабских лидеров, еще находившихся в Иерусалиме в конце 1947 года, когда палестинцы переживали серьезный кризис, доктор Хусейн был очень занятым человеком. Тем не менее он попросил младшего брата о встрече, и мой отец с радостью согласился.
Доктор Хусейн знал, что Исмаил собирался приехать в Амман по поручению Арабо-американского института для встречи с королем Трансиордании Абдаллой, и хотел передать королю личное, но в то же время официальное сообщение. Узнав, о чем в нем говорится, мой отец побледнел. От имени доктора Хусейна и Высшего арабского комитета, секретарем которого он являлся, Исмаил должен был передать королю, что, хотя палестинцы ценят его предложение о «защите» (он использовал арабское слово «висайя», буквально означающее «опеку» или «попечительство»), они не могут его принять. Скрытый смысл послания заключался в том, что если бы палестинцам удалось вырваться из-под британского ига, они не хотели бы оказаться под иорданским игом (что, учитывая повсеместное английское влияние в Аммане, означало примерно то же самое). Они хотели сами распоряжаться своей судьбой.
Мой отец вяло возразил, что передача столь неприятной новости обречет его визит, целью которого было заручиться поддержкой короля в интересах Арабо-американского института, на полный провал. Доктор Хусейн перебил его. То же самое послание королю Абдулле неоднократно пытались передать другие эмиссары, но тот отказывался слушать. Учитывая важность семейных связей, король должен поверить, что автором сообщения является родной брат доктора Хусейна. Он велел Исмаилу сделать то, о чем его просят, и выпроводил его из кабинета. Мой отец ушел с тяжелым сердцем. Уважение к старшему брату заставило его передать сообщение, но он знал, что его визит в Амман ничем хорошим не закончится.
Король Абдулла принял гостя и вежливо, но без особого интереса выслушал полный энтузиазма доклад Исмаила о том, как Арабо-американский институт работает над изменением мнения американцев о Палестине, которое и тогда было в подавляющем большинстве просионистским и в значительной степени невежественным по отношению к палестинскому вопросу. На протяжении десятилетий король связывал свою судьбу с судьбой Великобритании, дотировавшей его трон, оплачивавшей и оснащавшей его войска, а также предоставлявшей офицеров для его Арабского легиона. В отличие от англичан Соединенные Штаты выглядели далекой, второстепенной страной, и уговоры Исмаила явно не впечатлили короля. Как и большинство арабских правителей того времени, Абдулла недооценивал роль, которую Соединенные Штаты играли в мировых делах после войны.
Выполнив основную часть своей миссии, мой отец робко передал на словах послание, о котором просил доктор Хусейн. На лице короля отразились гнев и удивление, он неожиданно резко встал, заставив также встать всех присутствующих. Аудиенция была окончена. Как раз в этот момент вошел слуга и объявил, что по Би-би-си только что передали сообщение о решении Генеральной Ассамблеи ООН о разделе Палестины. Так получилось, что встреча моего отца с королем совпала с историческим голосованием Ассамблеи 29 ноября 1947 года по резолюции № 181, предусматривающей раздел. Перед тем как выйти из комнаты, король повернулся к моему отцу и холодно бросил: «Вы, палестинцы, отвергли мое предложение. Вы заслуживаете то, что с вами делают».
Что было потом, теперь, разумеется, хорошо известно. К лету 1949 года палестинская государственность была уничтожена, а бо́льшая часть общества выкорчевана с родной земли. Около 80 % арабского населения территории, которая в конце войны вошла в состав нового государства Израиль, было вынуждено покинуть свои дома и лишилось своей земли и имущества. По меньшей мере 720 тысяч из 1,3 миллиона палестинцев стали беженцами. За счет этой насильственной трансформации Израиль установил контроль над 78 % территории бывшей подмандатной Палестины и над 160 000 палестинских арабов, которым позволили остаться, они составляли лишь пятую часть довоенного арабского населения. Это сейсмическое потрясение, Накба, или Катастрофа, как ее называют палестинцы, явилось следствием поражения Великого восстания в 1939 году и устремлений новоиспеченного сионистского государства. Катастрофе также сопутствовали факторы, о которых горячо говорил мне отец, – иностранное вмешательство и ожесточенное межарабское соперничество. Эти проблемы усугублялись непримиримыми внутренними распрями палестинцев, сохранившимися после поражения восстания, а также отсутствием у Палестины современных государственных институтов. Однако в конечном счете Накба стала возможной только благодаря коренным глобальным изменениям, наступившим в период Второй мировой войны.
Начало войны в 1939 году положило конец спорам вокруг британской «Белой книги» и принесло относительное затишье после вызванных восстанием потрясений. Тем не менее в течение трех лет, вплоть до сражений под Аль-Аламейном и Сталинградом осенью 1942 года, постоянно сохранялась опасность прорыва нацистских танков из Ливии или через Кавказ. Принятие «Белой книги» и условия военного времени существенно замедлили еврейскую иммиграцию. Сионистские лидеры, разгневанные тем, что Уайтхолл, на их взгляд, отказался от своих обязательств по поддержке сионизма, вовремя сообразили, что с дипломатической привязанностью к Великобритании пора заканчивать и искать себе новых покровителей. Во время паузы сионисты тем не менее не забывали наращивать собственный военный потенциал. Под давлением сионистского движения и при поддержке британского премьер-министра Уинстона Черчилля в 1944 году была сформирована еврейская бригадная группа британской армии, обеспечившая и без того значительные сионистские вооруженные силы боевой подготовкой и боевым опытом, что наделило их жизненно важным преимуществом в предстоящем конфликте.
Хотя экономический бум военных лет в Палестине позволил в некоторой степени оправиться от ущерба, нанесенного арабской экономике восстанием, палестинцы оставались политически раздробленным народом, многие их лидеры все еще находились в изгнании или были интернированы англичанами и не могли в достаточной степени приготовиться к надвигающейся буре. Более 12 000 палестинских арабов добровольно вступили в британскую армию во время Второй мировой войны (а многие другие, как мой отец, вносили вклад в военные усилия союзников своим трудом), но, в отличие от еврейских солдат из Палестины, из арабов-палестинцев не было сформировано отдельного соединения, не существовало и палестинского квазигосударства, которому пригодился бы накопленный ими военный опыт