224. За полвека, прошедшие с тех пор, Израиль с американской помощью от души попользовался этим лингвистическим проколом, что позволило ему колонизировать оккупированные палестинские и сирийские территории, часть из которых – Восточный Иерусалим и Голанские высоты – он официально аннексировал, и поддерживать над ними постоянный военный контроль. Неоднократное осуждение этих шагов со стороны Организации Объединенных Наций, не подкрепленное даже намеком на санкции или какое-либо реальное давление на Израиль, со временем превратилось в молчаливое международное согласие.
США отныне занимали сторону Израиля в большей степени, чем раньше, что означало отказ даже от видимости равновесного подхода, который порой демонстрировали администрации Трумэна, Эйзенхауэра и Кеннеди. Так начался классический период арабо-израильского конфликта, продолжавшийся до конца холодной войны, в течение которого США и Израиль создали уникальный полномасштабный (хотя и неформальный) альянс, основанный главным образом на том, что в 1967 году Израиль показал себя надежным партнером в борьбе с мнимыми советскими марионетками на Ближнем Востоке.
Это почти полное совпадение позиций США и Израиля означало очередное силовое вмешательство великой державы в дела палестинского народа, ознаменовавшее наступление очередного этапа попрания его прав и интересов. Как и в 1947 году, новая международно-правовая формулировка, наносящая ущерб палестинцам, была принята в виде еще одной резолюции ООН и, как в случае с декларацией Бальфура 1917 года, не содержала ни одного упоминания о Палестине или палестинцах.
Резолюция Совета Безопасности № 242 рассматривает всю проблему как вопрос отношений между арабскими странами и Израилем, исключая палестинцев. В тексте не упоминаются ни сами палестинцы, ни большинство элементов исходного палестинского вопроса; вместо этого в нем содержится пустая ссылка на «справедливое урегулирование проблемы беженцев». Так как палестинцы не упоминались и не были признаны стороной конфликта, к ним можно было отнестись как к досадной помехе или, в лучшем случае, гуманитарной проблеме. И действительно: после 1967 года о них в основном говорили под рубрикой терроризма, предложенной Израилем и в итоге принятой Соединенными Штатами.
Умолчания в резолюции № 242 создали прикрытие для важнейшего элемента враждебного израильского нарратива: поскольку палестинцев не существует, единственная подлинная проблема заключается в том, что арабские государства отказываются признать Израиль и используют как предлог для такого отказа вымышленную «палестинскую проблему». В битве дискурсов вокруг Палестины, в которой сионизм доминировал с 1897 года, резолюция СБ № 242 придала этой выдающейся фальшивке солидность и нанесла мощный удар по перемещенным палестинцам и жертвам оккупации. Всего двумя годами позже, в 1969 году, премьер-министр Израиля Голда Меир произнесла печально известные слова о том, что «палестинцев нет… их не существует» и никогда не существовало225. Тем самым она подняла отрицание, характерное для проекта колонизаторов-поселенцев, на максимально высокий уровень, заявив, что коренной народ Палестины не что иное, как фикция.
Пожалуй, важнее всего было то, что резолюция № 242, по сути, узаконила линии перемирия 1949 года (которые стали называть границами 1967 года или «зеленой линией») в качестве фактических границ Израиля, тем самым косвенно признав завоевание Израилем большей части Палестины в ходе войны 1948 года. Отказ от рассмотрения коренных вопросов, относящихся к 1948 году, привел к игнорированию права палестинских беженцев на возвращение в свои дома и получение компенсации, что нанесло еще один удар по их чаяниям. Приняв резолюцию № 242, ООН отступила от своих собственных обязательств в отношении этих прав, освященных Генеральной Ассамблеей в резолюции № 194 в декабре 1948 года. В очередной раз великие державы бесцеремонно обошлись с палестинцами, проигнорировали их права, сочли их недостойными упоминания в ключевом международном решении, призванном разрешить конфликт и определить их судьбу. Это неуважительное отношение только подстегнуло возрождающееся национальное движение палестинцев и побудило их привлечь к себе внимание международного сообщества.
Во многом благодаря резолюции СБ № 242 к искусственному провалу в памяти, скрывающему колониальные истоки конфликта между палестинцами и поселенцами-сионистами, добавился новый пласт забвения, замалчивания и мифотворчества. Сосредоточенность резолюции на результатах войны 1967 года позволила игнорировать тот факт, что за прошедшие девятнадцать лет не было решено ни одной из коренных проблем, возникших в результате войны 1948 года. Наряду с изгнанием палестинских беженцев, запретом на их возвращение, кражей их имущества и отказом палестинцам в самоопределении, эти проблемы включали в себя правовой статус Иерусалима и нарушение Израилем границ раздела, установленных в 1947 году. А что касается коренных проблем, возникших в результате первоначального незаконного захвата Палестины, то резолюция СБ № 242 даже не упоминала о них и тем более не предлагала никаких решений. Однако она, несмотря на то что обошла молчанием основные аспекты конфликта, стала официально принятым всеми сторонами ориентиром для урегулирования конфликта. Учитывая порочный генезис резолюции, неудивительно, что и более пятидесяти лет после ее принятия она остается невыполненной, а главные причины борьбы за Палестину – нерассмотренными.
Резолюция № 242 в действительности только усугубила проблему. Ограничение конфликта его межгосударственными аспектами, возникшими после 1948 года, позволило рассортировать проблемы, стоящие перед Израилем, на отдельные двусторонние межгосударственные узлы, что позволяло рассматривать их в изоляции, как это предпочитали Израиль и Соединенные Штаты, при этом игнорируя самые сложные и неудобные вопросы. Вместо того чтобы (формально) противостоять единой арабской позиции и решать сложные вопросы, связанные с палестинцами, Израиль получил возможность решать проблемы недовольных арабских государств, чью территорию он оккупировал, гораздо проще, поодиночке и на двусторонней основе, оставляя палестинцев не у дел.
Поддерживая Израиль в его стремлении разобщить врагов и разобраться с ними по отдельности, Соединенные Штаты оказали ему огромную помощь, использовав свою силу и влияние, чтобы сыграть на слабостях и соперничестве арабских государств. Считалось, что это отвечает интересам самих США. Характерно, что Генри Киссинджер, говоря об очередном ближневосточном кризисе, выразился язвительно: «Конечным результатом будет именно то, чего мы все эти годы старались избежать: это приведет к арабскому единству»226. У Соединенных Штатов было множество причин для предотвращения такого единства, и прежде всего они желали не допустить угрозы своему региональному господству, в частности зыбкому положению нефтяных автократий Персидского залива, с которыми США были тесно связаны. После того как Соединенные Штаты и Израиль стали настаивать на двустороннем урегулировании конфликтов, Египет в 1970-х годах, а затем Иордания в 1990-х годах заключили с Израилем сепаратные мирные договоры. Таким образом, эти страны были выключены из участия в конфликте, оставив Израиль в еще более выгодном положении, что позволяло ему сводить счеты с более непримиримыми противниками – сирийцами, ливанцами и, конечно, палестинцами. Однако для большинства людей в арабском мире разительный контраст между нормализацией отношений арабских стран с Израилем и теми страданиями, которые колонизация и оккупация причинили палестинцам, неизбежно подрывал всякую веру в мирный процесс, спонсируемый американцами227.
Сама по себе резолюция СБ № 242 не принуждала арабские государства идти на двустороннее урегулирование и фрагментацию конфликта. Действовали и другие факторы, в том числе поражение Египта в 1967 году и его последующий уход из Йемена, что ознаменовало конец попыток этой страны взять на себя роль регионального гегемона. В результате ослабления Египта доминирующим игроком в арабском мире стала враждебная ему Саудовская Аравия, и это положение сохраняется по сей день. Крах модели арабского социализма, которой следовали авторитарные националистические режимы, и очевидная региональная немощь СССР также сыграли свою роль в их капитуляции. В разное время, поощряемые Соединенными Штатами, арабские страны незряче зашли в тупик сепаратного урегулирования, в итоге отказавшись от всякого подобия единства или хотя бы минимальной координации своих действий. Даже палестинцы, представленные ООП, в итоге пошли по пути, проложенному резолюцией СБ № 242. Руководство ООП присоединилось к арабским государствам всего через несколько лет после того, как последние приняли резолюцию № 242 и двусторонний подход в качестве основы урегулирования конфликта228.
Однако у событий 1967 года есть и другое историческое измерение. При всем вреде, который война и резолюция СБ № 242 причинили палестинцам, в конечном счете они послужили искрой, из которой возродилось их национальное движение, терявшее силу с момента поражения восстания 1936–1939 годов. Разумеется, процесс возрождения начался задолго до войны 1967 года, ведь именно он сыграл решающую роль в ее начале, как и начале войны 1956 года. Тем не менее 1967 год ознаменовал необычайное возрождение палестинского национального самосознания и сопротивления отрицанию Израилем палестинской идентичности, ставшему возможным благодаря попустительству большей части мирового сообщества. Один опытный наблюдатель сказал об этом так: «Главный парадокс 1967 года заключается в том, что, победив арабов, Израиль воскресил палестинцев»229.
После войны 1967 года возрождение идеи палестинского государства в большинстве стран мира шло с большим трудом. На следующий год после войны я присоединился к маленькой демонстрации, протестовавшей против выступления Голды Меир на юридическом факультете Йельского университета. Она была восторженно принята большой, благодарной аудиторией, а наша демонстрация, насколько я помню, состояла всего из четырех человек: меня, моего друга-американ