ной и свирепой.
Во время этого судьбоносного для палестинского дела кризиса, когда многим из нас казалось, что жизнь висит на волоске, я предоставлял неофициальные отчеты очевидца западным журналистам, с некоторыми из которых за эти годы тесно подружился. Не связанный обязательствами придерживаться официальной линии ООП, но по-прежнему поддерживающий тесную связь с коллегами из WAFA, где я когда-то работал, я мог давать свою собственную искреннюю оценку событий. Тем временем Мона продолжала редактировать англоязычные новостные выпуски WAFA, хотя при ее беременности ходить в старый офис в районе Фахани стало слишком опасно и ей приходилось работать удаленно274.
К счастью, освещению палестинской точки зрения помогал тот факт, что Бейрут всегда был журналистским центром Ближнего Востока (а также центром шпионажа), а большинство журналистов располагались в западной части города. Среди них были военные корреспонденты-ветераны, освещавшие арабо-израильский и ливанский конфликты на протяжении многих лет и выработавшие иммунитет от беззастенчивой пропаганды, будь то неуклюжие высказывания ООП, жесткая риторика маронитского Ливанского фронта, шаблонное блеяние сирийского режима или хитрая, коварная хасбара (разъяснение), искусством которой овладел Израиль. Благодаря их присутствию в Бейруте ход войны хорошо освещался международными СМИ.
В июле предыдущего года Израиль и ООП вели интенсивную двухнедельную перестрелку на границе: израильская авиация и артиллерия наносили удары по Южному Ливану, а ракетно-артиллерийские подразделения ООП поражали цели на севере Израиля275. В итоге большое количество ливанских и палестинских гражданских лиц были вынуждены покидать свои дома, а израильтяне в Галилее – укрываться в убежищах или спасаться бегством. Кульминацией этих ожесточенных боев стало прекращение огня, заключенное 25 июля 1981 года по инициативе посланника президента США Филипа Хабиба, которое, как ни странно, продержалось целых десять месяцев при очень малом количестве нарушений276. Нетрудно догадаться, что такое положение не устраивало правительство Бегина и Ариэля Шарона.
Предупреждения о военных приготовлениях Израиля доходили до ливанских и палестинских лидеров, средств массовой информации и других людей. Одно из таких предупреждений прозвучало на брифинге для ученых весной 1982 года в Институте палестинских исследований, на котором я присутствовал. Брифинг проводил доктор Евгений Примаков, директор советского Института востоковедения и, как подозревали, старший офицер КГБ. Примаков не скрывал: Израиль вскоре нападет на Ливан, Соединенные Штаты полностью поддержат его, а СССР не имеет возможности предотвратить нападение или защитить своих ливанских и палестинских союзников. Москве, по его словам, будет очень трудно остановить распространение войны на Сирию или защитить своего главного регионального союзника – сирийский режим. Мы слышали, что примерно то же самое он говорил и руководству ООП277.
Поэтому никто из нас не удивился, когда 4 июня 1982 года война началась с бомбежки Бейрута, хотя размах и масштабы последовавших за этим событий оказались гораздо больше, чем ожидалось. Зато Ясир Арафат и другие лидеры ООП прекрасно понимали, что в случае начала войны Шарон двинет свою армию на Бейрут. Они явно готовились к этому событию, запасаясь боеприпасами и провиантом, меняя расположение офисов и архивов, готовя убежища и запасные командные пункты278. Начиная с 6 июня мощные бронетанковые колонны Израиля, которым часто предшествовала высадка десанта с катеров и вертолетов, стремительно двинулись на север в направлении Бейрута вдоль побережья в обход Сидона. Другие израильские бронетанковые части одновременно продвигались через горы Шуф в центре страны, третьи вели бои в долине Бекаа на востоке. Восемь дивизий вторжения имели абсолютное превосходство в численности и технике на всех фронтах, а также полностью контролировали воздушное и морское пространство. Хотя труднопроходимая местность или районы плотной застройки в сочетании с решительным сопротивлением могли на некоторое время создавать помехи мощному наступлению, лишь очень тяжелые потери израильтян могли бы если не остановить, то хотя бы замедлить его.
И вот 13 июня израильские войска вышли на стратегически важный перекресток Хальде – береговой дороги южнее Бейрута, где в конце концов сломили сопротивление палестинских, ливанских и сирийских бойцов279. Вскоре израильские танки и артиллерия появились у президентского дворца в Баабде и в других восточных пригородах столицы. Западный Бейрут был окружен, ему угрожала осада. После того как наступавшие израильтяне вытеснили сирийские войска из горных поселков в окрестностях Бейрута, вынудив сирийцев заключить сепаратное перемирие, ООП и ее союзники из Национального движения Ливана остались на поле боя один на один с израильской армией. Осада ужесточалась, израильтяне обстреливали Западный Бейрут как заблагорассудится, и, похоже, не оставалось никаких надежд на прорыв блокады или существенную поддержку со стороны.
В некоторых случаях израильские обстрелы и бомбежки тщательно планировались – иногда на основе надежных разведданных. Но чаще это было не так. В результате авиаударов по западной части города, особенно по районам Фахани и Арабского университета, были разрушены десятки восьми-двенадцатиэтажных многоквартирных домов, в которых находилось множество пустующих офисов ООП, а также жилые кварталы. Многие из разрушенных зданий, например в прибрежном районе Рауша, где артиллерийский снаряд уничтожил квартиру моего двоюродного брата Валида, не имели никакого военного значения.
Репортер Томас Фридман как-то раз назвал израильские бомбардировки «неизбирательными», хотя редакторы «Нью-Йорк таймс» и вычеркнули обидный эпитет из его статьи280. Он имел в виду спорадические обстрелы таких кварталов, как район вокруг отеля «Коммодор», где жил он и большинство журналистов, разумеется не представлявший какого-либо военного интереса281. Единственной возможной целью массированных бомбежек могло быть запугивание населения Бейрута, чтобы настроить его против ООП.
Несмотря на этот шквал огня и даже с учетом обширных возможностей израильского воздушного наблюдения, а также многих сотен внедренных в Ливан агентов и шпионов 282 (война велась еще до наступления эпохи разведывательных беспилотников), ни один из действующих подземных командных пунктов ООП или ее многочисленных центров связи так и не был разрушен. В ходе атак не был убит ни один лидер ООП, зато, когда израильские ВВС промахивались, погибали многие мирные жители. Это вызывает удивление, если учесть, насколько масштабными были усилия Израиля по ликвидации руководства ООП283. Израильских лидеров явно не беспокоило, что при этом погибнут мирные жители; в июле 1981 года, после того как в Бейруте в результате воздушной атаки было разрушено большое здание, что привело к множественным жертвам среди мирного населения, кабинет Бегина заявил: «Израиль больше не воздерживается от атак на партизан в гражданских районах»284. Арафат тоже был приоритетной целью. В письме Рональду Рейгану от 5 августа Бегин писал, что «в эти дни» ему кажется, будто он и его «доблестная армия» «стоят под Берлином, где глубоко под землей в бункере за спинами невинных гражданских лиц прячутся Гитлер и его палачи»285. Бегин часто проводил подобные параллели между Арафатом и Гитлером: если Арафат – это еще один Гитлер, то его ликвидация, естественно, считалась допустимой и оправданной, сколько бы мирных жителей ни заплатили за нее своими жизнями286.
Один из самых известных израильских шпионов, известный бейрутцам под именем Абу Риш («папаша с пером» – он иногда втыкал перо в свою шляпу), часто устраивал постой напротив дома моей свекрови в районе Манара в Западном Бейруте, а иногда прямо в парадной. Его эксцентричная внешность была знакома прохожим и моим дочерям, наблюдавшим за ним с балкона, они помнят его даже более тридцати пяти лет спустя287. Некоторые местные жители сообщали, что видели позже, как он направлял израильские войска, хотя это, возможно, не более чем городской фольклор.
В интервью, которое я взял в Тунисе через два года после войны, начальник разведки ООП Абу Ияд (Салах Халаф) прояснил, почему Израиль, несмотря на все свои хваленые спецслужбы, так и не смог поразить многие из намеченных целей. Во время осады ООП удавалось получать непрерывные поставки топлива, продовольствия и боеприпасов через линии соприкосновения, контролируемые союзным Израилю маронитским Ливанским фронтом. «Это был всего лишь вопрос денег, – сообщил он своим рокочущим, низким голосом заядлого курильщика, – и систематического использования двойных агентов, вербовка которых, вероятно, тоже помогала обеспечивать высокий уровень живучести лидеров ООП. Однако никогда не стоит доверять двойным агентам, – добавлял он. – Любого, кого можно купить, можно перекупить». По жестокой иронии судьбы, именно перевербованный двойной агент убил Абу Ияда в Тунисе в 1991 году288.
Ближе к концу осады, 6 августа, я находился возле полуразрушенного восьмиэтажного жилого здания в нескольких кварталах от нашего дома, когда в него попал и обрушил его высокоточный боеприпас289. Я остановился, чтобы высадить знакомого у его машины, припаркованной неподалеку от здания. Когда я почти дошел до своего дома, над головой вдруг пронеслись самолеты и за спиной грянул сильный взрыв. Позже я увидел, что все здание сложилось как карточный домик, превратившись в кучу дымящихся развалин. По имеющимся данным, в нем жили палестинские беженцы из Сабры и Шатилы, к которым незадолго до этого приезжал Арафат. Погибло не менее 100 человек, а возможно, и больше. Большинство составляли женщины и дети290. Через несколько дней мой знакомый рассказал, что сразу после воздушной атаки, когда он, потрясенный, но невредимый, садился в свою машину, неподалеку взорвался автомобиль, предположительно заминированный с целью убийства спасателей, приехавших на выручку семьям, пытавшимся найти своих близких под обломками. Подобные подрывы автомобилей – излюбленная тактика израильских войск, осаждавших Бейрут, и одно из самых страшных орудий смерти и разрушения. Один из офицеров Моссада назвал ее «убийством ради убийства»