298.
Суннитов, особенно жителей Западного Бейрута, бомбежки и осада ливанской столицы вынудили прекратить твердую поддержку ООП, которую они рассматривали как важнейшего союзника в борьбе с засильем маронитов и их вооруженных ополченцев. Возможно, призывы палестинцев превратить Бейрут в еще один Сталинград или Верден кое-кого воодушевляли, однако большинство приходило в ужас от перспективы опустошения города израильской артиллерией и авиацией. Сопротивление Израилю – хорошее дело, но только не ценой потери своих домов и имущества. Эти соображения сдвинули чашу весов: без поддержки преимущественно суннитского населения Бейрута, а также многочисленных шиитов длительное сопротивление ООП израильскому наступлению в конечном счете выглядело безнадежным.
Такие рассуждения привели к дальнейшему серьезному ослаблению поддержки ООП, все больше таявшей в первые дни боев, когда были захвачены южные районы и горы Шуф, Бейрут подвергся бомбардировкам и окружению, Сирия вышла из войны, а Филипп Хабиб представил жесткие требования Израиля о немедленной и безоговорочной эвакуации сил ООП. Однако прошло еще несколько недель войны, и лидеры трех ливанских мусульманских общин вновь существенно изменили свою позицию, усилив поддержку ООП. Этот сдвиг произошел после того, как организация согласилась вывести своих боевиков из Бейрута в обмен на железобетонные гарантии защиты остававшихся в городе гражданских лиц.
8 июля ООП представила свой план из одиннадцати пунктов по выводу своих сил из Бейрута. План предусматривал создание буферной зоны между израильскими войсками и Западным Бейрутом, ограниченный отвод израильских армейских подразделений, размещение международных сил на длительный срок и международные гарантии для палестинского (и ливанского) населения, которое после ухода бойцов ООП практически полностью лишилось бы какой-либо защиты299. Ознакомившись с этим планом, лидеры ливанских мусульман поверили, что ООП искренне желает покинуть город ради его спасения. Кроме того, они были глубоко обескуражены растущими доказательствами открытой поддержки Израилем преимущественно маронитских ЛС, поскольку это указывало на уязвимость их общин в Ливане перед засильем Израиля и его воинственных союзников после ухода ООП.
Эти опасения усилились после прибытия ополченцев ЛС в горы Шуф в конце июня и повальных казней, похищений и убийств, которые они совершали там и в южных районах, находящихся под контролем Израиля300. На этом этапе, после семи лет гражданской войны, подобная резня на религиозной почве стала обычным делом, а силы ООП выступали в качестве основного защитника мусульман и левых. Поэтому лидеры суннитов, шиитов и друзов удвоили свою поддержку требований ООП, изложенных в плане из одиннадцати пунктов.
Чтобы понять, что произошло дальше, необходимо проследить активную роль США. К последствиям привели не только решения Шарона, Бегина и других израильских лидеров или действия ливанских ополченцев, вступивших в союз с Израилем. Ответственность также лежит на администрации Рейгана, которая под давлением Израиля упорно отказывалась признавать необходимость какого-либо официального режима защиты гражданского населения, отвергала предоставление международных гарантий и блокировала долгосрочное развертывание международных сил, способных защитить некомбатантов. Вместо этого Филипп Хабиб, действуя через ливанских посредников, представил палестинцам торжественные, категорические письменные обещания о защите гражданского населения в лагерях беженцев и кварталах Западного Бейрута. Отпечатанная на простой бумаге без официальной шапки, подписей или печатей, эта писулька была передана ООП ливанским премьер-министром Шафиком аль-Ваззаном и позже включена в документы ливанского правительства. В первом таком послании, датированном 4 августа, озвучивались «заверения США по обеспечению безопасности… лагерей». Второе, переданное двумя днями позже, гласило: «Мы подтверждаем заверения Соединенных Штатов в отношении безопасности лагерей в Бейруте»301. В американской записке от 18 августа на имя министра иностранных дел Ливана, закрепляющей эти обещания, говорилось следующее: «Законопослушным палестинским некомбатантам, остающимся в Бейруте, включая семьи тех, кто уехал, будет позволено жить в мире и безопасности. Правительства Ливана и США предоставят соответствующие гарантии безопасности… на основе заверений, полученных от правительства Израиля и от лидеров определенных ливанских групп, с которыми оно поддерживает контакт»302.
Эти заверения были восприняты ООП как твердые обязательства, и именно на их основе она согласилась покинуть Бейрут.
12 августа после бурных переговоров были достигнуты окончательные условия вывода ООП. Во время переговоров Израиль два дня подряд проводил наиболее интенсивные бомбардировки и наземные атаки за все время осады. Только в результате воздушного и артиллерийского обстрела за один день, через месяц после того, как ООП дала принципиальное согласие покинуть Бейрут, погибло свыше 500 человек. Бойня была настолько безжалостной, что Рональд Рейган был вынужден потребовать от Бегина ее прекращения303. В дневнике Рейгана записано, что он позвонил израильскому премьер-министру, когда израильтяне вели наступление: «Я был разгневан и сказал ему, чтобы он немедленно прекратил, иначе наши будущие отношения окажутся под угрозой. Я намеренно использовал слово „холокост“ и сказал, что символом его войны становится фотография 7-месячного ребенка с оторванными руками»304. После резкого телефонного окрика правительство Бегина почти сразу же прекратило обстрел, однако Израиль так и не пошел на уступки в важнейшем вопросе о международной защите палестинского гражданского населения в обмен на вывод ООП.
Отъезд из Бейрута тысяч бойцов боевых отрядов ООП в период с 21 августа по 1 сентября сопровождался в Западном Бейруте бурным излиянием эмоций. Толпы плачущих, поющих, улюлюкающих людей выстроились вдоль дорог, по которым колонны грузовиков везли палестинских боевиков в порт. Собравшиеся наблюдали за вынужденной эвакуацией ООП из ливанской столицы и за тем, как ее лидеры, активисты и боевики, отправляются навстречу неизвестной судьбе. Их развеяло по территории и берегам шести арабских стран.
Палестинцев, изгоняемых в неизвестность, причем некоторых уже во второй или третий раз, многие жители Бейрута воспринимали как героев, поскольку в течение десяти недель они без какой-либо поддержки извне противостояли самой мощной армии на Ближнем Востоке. Когда палестинские колонны проезжали через Бейрут, еще никто не знал, что под давлением Израиля американцы приняли неожиданное одностороннее решение о выводе международных сил – следивших за эвакуацией американских, французских и итальянских воинских подразделений – сразу же после отправления последнего корабля. Упрямство Израиля и попустительство США оставили гражданское население безо всякой защиты.
В районе Зариф, где мы жили, серьезно пострадали лишь несколько зданий, поэтому нам удалось пережить осаду Бейрута без физического ущерба (хотя меня очень тревожило, как война скажется на наших двух маленьких дочерях 305). Когда силы ООП ушли и осада была снята, жизнь постепенно начала возвращаться в нормальное русло, несмотря на то что израильские войска по-прежнему оцепляли Западный Бейрут и обстановка оставалась крайне напряженной. Видимость нормального положения закончилась довольно скоро, и мы поняли, что заверения, которые были даны ООП, не стоили обычной бумаги, на которой были напечатаны.
14 сентября еще не успевший вступить в должность новый президент Башир Джемайель, командующий ЛС и лидер фалангистов, был убит в результате мощного взрыва, уничтожившего штаб-квартиру фаланги. Для израильских войск это послужило сигналом к немедленному вступлению в город и занятию его западной части в нарушение обещаний, данных Соединенным Штатам. В этих районах ранее находилась штаб-квартира ООП и все еще находились ее союзники из Национального движения Ливана (НДЛ). На следующий день, когда израильские войска ворвались в Западный Бейрут, быстро преодолевая разрозненные очаги сопротивления бойцов НДЛ, я и моя семья, как и другие палестинцы, связанные с ООП, то есть почти все палестинцы, живущие в Ливане, испугались за свою безопасность. Среди местных палестинцев были не только беженцы, зарегистрированные и родившиеся в Ливане, но и такие люди, как мы, – с иностранным гражданством, разрешением на работу и официальным видом на жительство.
Все мы помнили резню в лагере беженцев Тель аль-Заатар, устроенную фалангистами в 1976 году, когда были убиты 2000 палестинских мирных жителей. Так как Израиль поддерживал тесные отношения с ЛС, ООП особо упомянула Тель аль-Заатар в своем плане из одиннадцати пунктов и на переговорах об эвакуации. Наши опасения, разумеется, усугублялись ввиду убийств, которые ЛС совершали в районах, недавно оккупированных Израилем, и того, что Израиль изображал ООП как террористов, не делая различий между боевиками и гражданским населением.
На следующее утро после убийства Джемайеля, под звуки тяжелой канонады мы услышали через открытые окна нашей квартиры приближающийся рев дизельных двигателей и лязг танковых гусениц. Этот грохот возвестил о вступлении в Западный Бейрут израильских бронетанковых колонн. Мы поняли, что надо быстро уходить в безопасное место. Мне удалось связаться с Малкольмом Керром, президентом АУБ, моим хорошим другом, который немедленно разрешил нам укрыться в пустующей квартире на территории факультета306. Мона, моя мать, мой брат и я погрузили наших девочек и несколько наспех собранных вещей в две машины и помчались к университету, буквально на несколько минут опередив появившиеся у его ворот израильские войска.
На следующий день, 16 сентября, я сидел с Керром и несколькими коллегами по АУБ на веранде его резиденции, когда запыхавшийся охранник университета прибежал сообщить, что израильские офицеры во главе колонны бронетехники требуют пропустить их на территорию кампуса для поиска террористов. Керр бросился ко входу в университет, где, как он позже рассказал, отверг требования офицеров. «В кампусе АУБ нет террористов, – заявил он. – Если вы ищете террористов, поищите в своей армии тех, кто разрушил Бейрут».