322. Кроме того, о зловещих намерениях ЛС в отношении палестинских мирных жителей знали не только высшее командование и спецслужбы Израиля. Их американские коллеги были осведомлены о кровавом послужном списке ЛС ничуть не хуже.
Ввиду этой информированности, американской поддержки Израиля и терпимости к его действиям, поставок оружия и боеприпасов для использования против мирного населения, принуждения ООП покинуть Бейрут и отказа от вмешательства, а также ничего не стоящих гарантий вторжение 1982 года следует рассматривать как совместную военную акцию Израиля и США, их первую войну, направленную непосредственно против палестинцев. Тем самым Соединенные Штаты заняли позицию, аналогичную той, которую занимала Великобритания в 1930-х годах, помогая силой подавлять палестинцев в угоду сионистам. Однако в 1930-х годах ведущую роль играли англичане, в то время как в 1982 году именно Израиль заказывал музыку, использовал свою мощь и убивал, а Соединенные Штаты играли очень важную, но вспомогательную роль.
Узнав о резне в Сабре и Шатиле, мы поняли, что оставаться в Бейруте, особенно с двумя маленькими детьми, небезопасно. Вдобавок Мона собиралась рожать третьего ребенка. Наши друзья-журналисты связали нас с Райаном Крокером, старшим сотрудником политического отдела американского посольства и единственным дипломатом США, все еще находившимся в Западном Бейруте323. Крокер предложил не только организовать нашу эвакуацию как граждан США, но и сопроводить нас из оккупированного Израилем Бейрута в бронированном автомобиле, принадлежащем посольству. Но он, поскольку были получены сообщения о присутствии иранских стражей революции на контролируемой сирийцами территории, мог доставить нас только до израильско-сирийской линии соприкосновения между Бхамдуном и Соуфаром в ливанских горах. Крокер, однако, уступил моим просьбам довезти нас до близлежащего города Штаура в долине Бекаа, откуда мы могли бы взять такси до Дамаска. Дипломат сдержал свое слово. 21 сентября, в день, когда Амин Джемайель был избран президентом Ливана вместо убитого брата, мы вместе с Крокером и водителем покинули Бейрут, пересекли израильскую и ливанскую границы и добрались до Штауры, откуда на такси отправились в Дамаск.
Вместо того чтобы отвезти нас в отель, таксист, однако, доставил нас в один из многочисленных офисов сирийских спецслужб. Там Мону, находившуюся на седьмом месяце беременности, моего брата и меня продержали несколько часов и каждого допросили по отдельности. На допросе нам задавали вопросы с подковыркой, например «Видели ли вы израильских солдат в Бейруте?». Сирийская служба безопасности, к счастью, не стала допрашивать мою шестидесятисемилетнюю мать и наших маленьких дочерей, и в конце концов нас отпустили, после чего мы отправились в отель и побыстрее покинули Дамаск324. Мы вылетели в Тунис, где воссоединились с нашими палестинскими друзьями, эвакуировавшимися туда из Бейрута. В Тунисе я впервые набросал план своей книги «В осаде» (Under Siege) о решениях, которые ООП принимала во время войны 1982 года, и начал ее обсуждение с некоторыми лидерами ООП, у кого потом взял интервью. Затем мы отправились в Каир, где и у меня, и у Моны имелись родственники. Только там мы поняли, насколько сильно война сказалась на девочках: услышав на соседней улице скрежет и шум троллейбусов и решив, что это израильские танки, они впали в дикую панику.
Когда израильская армия ушла из Западного Бейрута и аэропорт возобновил работу, мы вернулись в ливанскую столицу. Мона настояла на том, чтобы нашего третьего ребенка принимал акушер, помогавший родиться нашим двум дочерям (а его отец более тридцати лет назад помог родиться самой Моне). Наш сын Исмаил появился на свет в ноябре 1982 года325, а я вернулся к преподаванию в АУБ и продолжал работать в Институте палестинских исследований. После нескольких напряженных месяцев, отмеченных взрывом террориста-смертника в посольстве США весной 1983 года, мы уехали из Бейрута, предполагая через год вернуться обратно. Но гражданская война в Ливане разразилась с новой силой, и мы так и не вернулись в наш бейрутский дом326.
Политические последствия войны 1982 года огромны. Она привела к серьезным региональным изменениям, которые влияют на Ближний Восток по сей день. Среди наиболее важных долгосрочных результатов – подъем «Хезболлы» в Ливане, а также интенсификация и продолжение ливанской гражданской войны, превратившейся в еще более сложный региональный конфликт. Вторжение 1982 года вызвало много событий с отметкой «первое»: это была первая прямая американская военная интервенция на Ближнем Востоке после кратковременного ввода войск США в Ливан в 1958 году, а также первая и последняя попытка Израиля сменить режим в арабской стране методом грубой силы. Эти события, в свою очередь, вызвали еще более острую антипатию к Израилю и Соединенным Штатам среди многих ливанцев, палестинцев и других арабов, что еще больше усугубило арабо-израильский конфликт. Все эти последствия напрямую вытекали из выбора, сделанного израильскими и американскими политиками при развязывании войны 1982 года.
Война вызвала бурные протесты, включая широко распространенное неприятие ее результатов среди значительных слоев израильского общества, что привело к быстрому росту движения «Мир сейчас», основанного в 1978 году. Она также привела к тому, что у Израиля начиная с 1948 года впервые возник серьезный, устойчивый негативный имидж в Америке и Европе327. В течение многих недель международные СМИ широко распространяли тревожные картины страданий гражданского населения в осажденном и обстреливаемом Бейруте – первой и единственной арабской столице, подвергшейся подобной атаке и последующей оккупации со стороны Израиля. Никакая изощренная пропаганда Израиля и его сторонников не могла затмить эти неизгладимые образы, отчего авторитет Израиля в мире оказался сильно подмочен. Полностью положительный имидж, который Израиль старательно культивировал на Западе, заметно пошатнулся, по крайней мере на некоторое время.
В результате осады палестинцы завоевали значительные симпатии по всему миру. Они впервые хотя бы частично избавились от ярлыка террористов, который успешно наклеивала на них израильская пропаганда, и в глазах многих выглядели Давидом, противостоящим военному колоссу – Израилю, похожему на Голиафа. Но, несмотря на некоторое улучшение международного имиджа, палестинцам не удалось заручиться достаточной поддержкой арабских государств, СССР или других стран, чтобы уравновесить мрачную решимость администрации Рейгана, поддержавшей ключевую военную цель Израиля – вытеснение ООП из Ливана.
После эвакуации ООП из Бейрута палестинскому делу, казалось, был нанесен непоправимый урон. На первый взгляд Шарон решил все стоящие перед ним главные задачи. Однако парадоксальным результатом этих событий стало постепенное смещение центра тяжести палестинского национального движения из соседних арабских стран, где оно возродилось в 1950–1960-х годах, и его возвращение в Палестину. Именно там пять лет спустя, в декабре 1987 года, вспыхнула Первая интифада, результаты которой потрясли как израильское, так и мировое общественное мнение. Как и Накба десятилетиями ранее, новое болезненное поражение породило иную тактику сопротивления палестинцев в ведущейся против них комплексной войне. Шарон и Бегин начали вторжение, чтобы разгромить ООП, деморализовать палестинцев и развязать Израилю руки для поглощения оккупированных территорий, но в итоге оно дало новый импульс сопротивлению палестинцев и способствовало его переносу внутрь Палестины.
Что касается тех, кто сыграл ключевую роль в событиях лета 1982 года, то для многих из них воспоминания, похоже, были окрашены дурными предчувствиями и сожалением. В интервью со мной в 1983 и 1984 годах Моррис Дрейпер и Роберт Диллон, в то время посол США в Ливане, выразили глубокое раскаяние по поводу своей роли в переговорах с ООП. Оба горько сожалели, что поддались на обман Шарона и Бегина, которые, по их словам, предоставили Соединенным Штатам четкие обещания, что израильские войска не войдут в Западный Бейрут. Филип Хабиб не скрывал, что его правительство было обмануто не только Израилем, но и его собственным госсекретарем. «Хейг лгал. Шарон лгал», – сказал он мне328. Недавно опубликованные израильские документы подтверждают, что весной и летом 1982 года в Бейруте, Вашингтоне и Иерусалиме много обманывали и, возможно, еще больше обманывались.
Участвовавшие в переговорах об эвакуации ООП из Ливана высокопоставленные французские дипломаты, с которыми я беседовал, выразили сожаление по поводу того, что им не удалось добиться более выгодной сделки. Они испытывали горечь из-за своей неспособности заручиться международными гарантиями безопасности для палестинского гражданского населения и долгосрочного размещения многонациональных сил для его защиты. Французские дипломаты также сожалели об одностороннем подходе США к переговорам и о попытках американцев ограничивать участие международных представителей. В то же время эти дипломаты неоднократно прозорливо предупреждали, что курс, которого придерживаются Соединенные Штаты, приведет к трагическому исходу, но в итоге французское правительство не сделало ничего, чтобы этому помешать.
Лидеры ООП, в свою очередь, были возмущены предательством США, которые не смогли защитить лагеря от нападений. Они выражали сожаление и даже чувство вины за то, что не обеспечили железных гарантий безопасности для тех, кого оставили в Ливане. Абу Ияд, выступавший на протяжении всей осады за более жесткую позицию на переговорах, прямо обвинил руководство ООП в том, что оно подвело свой собственный народ, и это мнение разделяли многие палестинцы. Другие тоже так думали. Абу Джихад [Халиль аль-Вазир] выразил глубокое сожаление по поводу итогов, но в остальном был молчалив и неразговорчив. Арафат, естественно, был наименее самокритичен