силию398.
Однако не это было главной причиной успеха движения. Возникновение ХАМАС стало частью региональной тенденции, представляющей собой реакцию на то, что многие воспринимали как банкротство светских националистических идеологий, доминировавших в политике на Ближнем Востоке на протяжении большей части ХХ века. После того как ООП отошла от вооруженной борьбы и вступила на дипломатический путь, якобы ведущий к созданию палестинского государства, но не добилась результатов, многие палестинцы решили, что организация сбилась с пути, и в итоге ХАМАС, несмотря на свои крайне консервативные социальные позиции и нечеткие представления о будущем, заметно усилил свои позиции.
ХАМАС на время был обескуражен волной народного удовлетворения после созыва Мадридской мирной конференции с участием палестинцев, хотя и на условиях, навязанных Израилем. Пока шли переговоры в Вашингтоне, ХАМАС тем не менее продолжал критиковать сам принцип переговоров с Израилем и прилагал усилия для поддержания интифады. Подписание соглашений в Осло произвело аналогичный эффект: оно одновременно повысило ожидания палестинцев и на время ослабило позиции ХАМАС. Однако, учитывая, что авторитет ООП был связан с результатами ее отношений с Израилем, широкое разочарование населения, последовавшее за практической реализацией соглашений «Осло», позволило ХАМАС извлечь выгоду и усугубить критику ООП и новообразованной ПА.
Палестинцы испытали еще одно разочарование, когда пятилетний промежуточный период, оговоренный в соглашениях, продолжался еще долго после того, как он должен был закончиться. Это стало еще одним провалом переговорной стратегии Арафата, как и тот факт, что переговоры об окончательном статусе так и не были начаты, не говоря уже об их завершении, как планировалось, к 1999 году. Еще одной неудачей ООП стал провал в 2000 году саммита в Кэмп-Дэвиде между Арафатом и премьер-министром Израиля Эхудом Бараком. Саммит, созванный президентом Клинтоном в последние месяцы своего второго срока, когда он превратился в хромую утку, и после того, как правительство Барака потеряло большинство в кнессете, а популярность Арафата резко пошла на убыль, был подготовлен из рук вон плохо. Между двумя сторонами, вопреки тому, как это обычно бывает на встречах такого уровня, ничего не было заранее оговорено, и Арафата пришлось уламывать на участие в саммите, потому что он боялся, что всю вину за возможный провал возложат на него одного.
Кэмп-Дэвид закончился катастрофой. Барак избегал встреч с Арафатом и обсуждений по существу и вместо этого передал секретное предложение через американцев, отказавшись вносить в него какие-либо изменения. Столь необычная процедура привела к тому, что США фактически официально поддержали позицию Израиля. Не подлежащее изменениям предложение Барака, так и не опубликованное и лишь реконструированное участниками после события, было неприемлемо для палестинцев по нескольким важнейшим пунктам. К ним относились постоянный контроль Израиля над долиной реки Иордан и воздушным пространством Палестины, а значит, и над доступом к внешнему миру (что лишало потенциальное палестинское «государство» реального суверенитета), сохранение за Израилем контроля над водными ресурсами Западного берега, а также аннексия территорий, которая разделила бы Западный берег на несколько изолированных частей. Неудивительно, что наиболее широкая пропасть между двумя сторонами возникла по вопросу о положении Иерусалима. Израиль требовал полного контроля над городом, в том числе над всем Харам аш-Шарифом и большей частью Старого города, что стало одной из главных причин окончательного срыва переговоров399.
После саммита Клинтон обвинил в его провале Арафата, хотя ранее обещал этого не делать. Барак жаловался журналистам на упрямство Арафата еще до окончания переговоров и поспешил заявить, что палестинцы не желают мира. Эта стратегия в итоге оказалась ущербной: получалось, что Барак, если его оценка Арафата и ООП была верна, приехал на саммит, изначально обреченный на провал, что выставляло его в довольно глупом свете. Действия Барака также ставили под сомнение подход Рабина, Переса, Барака и Партии труда Израиля. Непосредственным бенефициаром тактических ошибок Барака стал Ариэль Шарон, возглавлявший Ликуд и последовательно гнувший свою линию. Шарон всегда говорил, что соглашение с палестинцами невозможно, и яростно выступал против «Осло». С палестинской стороны посыпались упреки в том, что последняя попытка договориться лишний раз подтвердила: Израиль не желает признавать ничего похожего на полный палестинский суверенитет, процесс «Осло» не приведет к положительному решению, соблюдающему минимальные требования палестинцев, а нетерпимый статус-кво будет продолжаться. Все это укрепило ХАМАС и привело к беспрецедентной поляризации палестинского общества, создав в нем глубокий раскол. ХАМАС стал самой серьезной с середины 1960-х годов угрозой гегемонии ФАТХ в ООП и монополии ООП на палестинскую политику.
Ухудшение положения палестинцев после «Осло», тающая перспектива создания собственного государства и ожесточенное соперничество между ООП и ХАМАС накопили тот горючий материал, из которого в сентябре 2000 года разгорелась Вторая интифада. Чтобы она запылала, потребовалась всего одна искра. Такой искрой стал провокационный визит Ариэля Шарона в Харам аш-Шариф в сопровождении сотен сотрудников службы безопасности. Харам, известный евреям как Храмовая гора, был ареной бурных националистических и религиозных эмоций для обеих сторон, начиная с кровавых событий 1929 года, когда размахивающая флагами группа разнузданных сионистов-ревизионистов, собравшаяся около соседней Западной стены, вызвала многодневную вспышку насилия по всей стране с сотнями жертв с каждой стороны400. Опасения палестинцев усилились сразу после захвата восточной части города в 1967 году, когда оккупационные власти уничтожили целый квартал, прилегавший к Хараму, Харет аль-Магариба, или Магрибский квартал, со всеми мечетями, святынями, зданиями и магазинами, чтобы создать обширную эспланаду, примыкающую к Западной стене. Многие из объектов, снесенных израильскими бульдозерами в ночь с 10 на 11 июня, имели юридический статус вакфа, например медресе аль-Афдалия, основанное в 1190 году правителем из династии Айюбидов аль-Маликом аль-Афдалем, сыном Саладина401. Другим объектом, разрушенным два года спустя, была древняя суфийская обитель Завийя аль-Фахрийя 402, непосредственно примыкавшая к Хараму.
В условиях, когда город стал закрытым для палестинцев Западного берега и Газы, а израильские поселенцы продолжали переезжать в Восточный Иерусалим, местные жители встревожились, что их скоро полностью вытеснят. В 1999 году, за год до этого, Израиль открыл туннель, пролегающий под большей частью Старого города и примыкающий к Хараму, что нанесло ущерб недвижимости в мусульманском квартале и вызвало широкие демонстрации протеста. Для появления Шарона в Хараме вскоре после неудачного саммита в Кэмп-Дэвиде трудно было выбрать более неблагоприятный момент. Шарон, который вел кампанию против Барака за пост премьер-министра, подлил масла в огонь, заявив, что «Храмовая гора находится в наших руках и останется в наших руках»403. Учитывая послужной список безрассудных, конъюнктурных действий Шарона, можно сделать вывод, что он намеренно воспользовался нестабильной обстановкой, чтобы укрепить свои позиции на предстоящих выборах, которые несколько месяцев спустя ему удалось выиграть.
Результатом провокации стал величайший всплеск насилия на оккупированных территориях с 1967 года, который затем распространился на территорию Израиля в виде волны совершаемых смертниками подрывов. Рост уровня кровопролития поражал воображение. За восемь с лишним лет Первой интифады было убито около 1600 человек, в среднем по 177 человек в год (12 % из них приходились на израильтян). За последующие более спокойные четыре года погибло 90 человек, или около 20 в год (22 % составили израильтяне). За восемь лет Второй интифады погибло 6600 человек, в среднем по 825 в год, в том числе около 1100 израильтян (чуть менее 17 %) и 4916 палестинцев, убитых израильскими силами безопасности и поселенцами (более 600 палестинцев были также убиты другими палестинцами). Большинство израильтян, погибших в последний период, были гражданскими лицами, убитыми палестинскими смертниками на территории Израиля, в то время как 332 человека, чуть менее трети от общего числа, являлись сотрудниками сил безопасности. Этот поразительный рост числа погибших во время Второй интифады дает представление о резкой эскалации насилия404.
Хотя соперничество между ХАМАС и ООП сыграло в этой эскалации определенную роль, массовое применение израильскими войсками боевых патронов против безоружных демонстрантов с самого начала (за «первые несколько дней» восстания они выпустили 1,3 миллиона пуль 405) стало решающим фактором, вызвавшим шокирующее число жертв. Этот разгул в итоге спровоцировал некоторых палестинцев, в том числе сотрудников сил безопасности ПА, тоже взяться за оружие и взрывчатку. Проницательные наблюдатели сделали вывод, что израильские военные были готовы к эскалации и, возможно, стремились спровоцировать именно такое развитие событий406. Израиль предсказуемо применил тяжелые вооружения, в том числе вертолеты, танки и артиллерию, что привело к еще большим жертвам среди палестинцев.
В ответ на это ХАМАС и его младшие партнеры из «Исламского джихада»[6] начали масштабные нападения с использованием смертников, которые в основном атаковали уязвимые гражданские объекты на территории Израиля – автобусы, кафе и торговые центры. Эта тактика предполагала перенос насилия, которое до сих пор было в основном сосредоточено на оккупированных территориях, на домашнюю территорию противника, и от нее у Израиля поначалу не было защиты. Начиная с конца 2001 года все чаще и чаще к ним присоединялся ФАТХ, что вызвало убийственную конкуренцию. Количество подрывов смертников увеличилось, что отчасти было вызвано соперничеством между двумя фракциями. Согласно одному из исследований первых пяти лет Второй интифады, почти 40 % атак смертников совершил ХАМАС, около 26 % – его союзник «Исламский джихад», более 26 % – ФАТХ, а остальные – партнеры последнего по ООП