Тот же Филипп Туренский в июне 1363 г. приехал в Дижон как королевский наместник. Через три месяца отец сделал его герцогом Бургундским.
Опять-таки не сочли нужным раскрывать карты слишком рано. Бургундцы знали, что в ту зиму, когда осаждали Реймс, нейтралитет герцога спас их от разграбления, которое могли устроить английские войска. Им также могло прийти в голову, что королевские налоги могут быть тяжелей, чем герцогские. Потому эту новость какое-то время держали в тайне. В этой политике «проникновения», очень непохожей на манеру поведения пылкого Иоанна Доброго, позволительно увидеть растущее влияние того человека, который станет Карлом V, на управление королевством.
Король Наваррский несколько месяцев ставил палки в колеса. Заявить, что его права имеют приоритет над правами Валуа, он никак не мог. Конечно, он сразу же выразил интерес к бургундскому наследству, а потом сделал паузу, чтобы подготовиться. Когда он потребовал расследования, когда он апеллировал к суду палаты пэров, стало понятно, что он ищет ссоры. Тщетно папа, к которому обратился Иоанн Добрый во время пребывания в Авиньоне, предлагал посредничество: король Наваррский его отверг без объяснения причин. Зато последний появился в Бордо, где встретился с Черным принцем. Когда выяснилось, что наваррский капитан Санчо Лопис — Сансон Лопен из Бретёя — тоже совещается в Бордо с англичанами, поняли, что готовится война.
Карл Злой сплел сеть союзов, направленных против своего кузена Валуа. В августе 1364 г. он заключил мир с королем Педро IV Арагонским, заплатив за отсутствие угроз со стороны Испании обещаниями, сделанными в ущерб французскому королю. Арагон должен был получить Нижний Лангедок, сенешальства Бокер и Каркассон. Тем не менее король Наваррский отправил своего брата Людовика сражаться против Арагона на стороне кастильцев. Людовик попал в плен; эта ситуация поставила под угрозу мир с Арагоном.
В то же самое время, чтобы наносить Бургундскому герцогству удары с тыла, Карл Злой содействовал формированию наваррской партии в Графстве. С расчетом на войну в Бургундии он навербовал новые отряды, в том числе уже известные, такие как компания Сегена де Бадфоля или Бертюка д'Альбре.
Бургундия была всего лишь поводом. Карл Злой не скрывал своей игры: он велел вышить на своем знамени гербы Франции — не Эврё — и Наварры. Речь шла о пересмотре старых счетов, счетов 1316 и 1328 гг.
Дофин Карл после отъезда короля Иоанна Доброго в Англию снова стал регентом. Он приказал конфисковать владения Наваррца. Он тоже набрал войска. Командование ими он поручил Бертрану Дюгеклену, назначенному генерал-капитаном Нормандии.
После деревенских драк и геройств во время осады Ренна Дюгеклен приобрел репутацию умелого командира. Не просто стратега с живым умом, а лидера. На самом деле хорошо зная солдат, он вербовал их с разбором. Он следил за раздачей вина так же, как и за выдачей жалованья. Он берег своих людей, что, впрочем, не помешало ему ответить с циничной насмешкой герцогу Ланкастеру, когда тот, чтобы убедить его отказаться от атаки, сослался на возможные потери в людях:
Тем лучше для выживших. Им достанется больше наследства.
К побежденному врагу Бертран Дюгеклен относился беспощадно. Если он был забиякой — а мальчишки из его деревни кое-что об этом знали, — то безупречные подвиги его не интересовали. Военные хитрости и притворство входили в его арсенал, и он этого не скрывал, рискуя разойтись во взглядах с «самым безупречным и доблестным рыцарем» времен Иоанна Доброго — Жоффруа де Шарни, чья «Книга рыцарства» для двух поколений стала кодексом чести в ратном деле.
Он придавал мало значения дипломатии, политическим тонкостям, нюансам. Его верность была неколебима. Встретив в жизни много покровителей, которые помогли ему возвыситься и которых звали Карлом Испанским, Людовиком Анжуйским, Арнулем д'Одрегемом, Карлом Блуаским, Дюгеклен, разумеется, получил поддержку и со стороны дофина Карла в борьбе против всего, что имело отношение к Наваррцу и его союзникам. В отличие от баронов наваррской партии, которые путались в политических противоречиях и противоречащих одно другому обязательствах (дофин против короля, Этьен Марсель против дофина, дофин против «жаков») Дюгеклен знал одно: надо драться с наваррцами, англичанами, сторонниками Монфора. Профессиональный военный, если можно так сказать, он тем не менее не был наемником, готовым служить тому, кто заплатит. У него был один господин — Валуа.
Распорядиться конфисковать владения Наваррца было мало, надо было еще и отобрать их. В апреле 1364 г. Бертран Дюгеклен получил приказ без предварительного уведомления занять крепости, благодаря которым Карл Злой, граф д'Эврё, контролировал Сену; Мант, Мёлан, Ветёй и Рони были взяты за неделю, вместо тарана сгодилась хитрость. Засада, молниеносная атака на людей, едва осознавших, что противник напал, налет в тот самый момент, когда ворота открываются, чтобы пропустить телегу, — и дело сделано. Карл V — он стал королем на той же неделе — отныне получил полную свободу действий.
Через несколько дней в Нормандию вступила армия, набранная в Наварре (а также в Гаскони, отчего всегда будут говорить об «англичанах» при Кошереле) Карлом Злым, который под предлогом возможной войны с Арагоном обложил свое пиренейское королевство новыми налогами. Армия силой в тысячу человек, если не больше. В конце апреля 1363 г. они подошли к Сене.
Их возглавлял Жан де Грайи, капталь де Буш — один из виднейших вельмож Гаскони, по-прежнему вассал и преданный капитан Плантагенетов. Никто бы не мог обмануться, даже если настоящих англичан под Кошерелем не было (откуда им там взяться, если заключен мир?): присутствие капталя де Буша означало, что франко-английская война и франко-наваррский конфликт связаны между собой.
Капталь не был наемником, как Арно де Серволь или Сеген де Бадфоль. Он точно так же не продавался, как и его теперешний противник Бертран Дюгеклен. Капталат Буш был одним из самых старинных фьефов Гаскони. Жан де Грайи приходился внуком принцессе из дома Фуа. По ней он был потомком Робера д'Артуа; его кузеном был граф де Фуа — Гастон Феб, великий охотник и воистину просвещенный человек, образец рыцарских добродетелей и независимый князь-суверен. Кроме того, капталь де Буш был женат на даме из рода д'Альбре, сестре того самого Арно Аманьё д'Альбре, в чьей политике прослеживалось яростное стремление к независимости.
Когда такие люди воевали, даже если соображения вассальной верности и принадлежности к клиентеле приводили их в какой-то лагерь и на чью-то сторону, они всегда сражались за себя. Ничего странного, если они сегодня тут, а завтра там, они не ощущали политических противоречий и ни в малейшей мере не имели национального чувства. Жан де Грайи не был ни французом, ни англичанином, он был капталем де Бушем.
Его реакция на события была реакцией человека из его рода. Из «Рынка» Мо он атаковал бюргеров и «Жаков», выручая дофину. Его ничуть не смущало, что при Пуатье он находился на стороне Черного принца. Между тем он выполнил долг христианского рыцаря, отправившись в крестовый поход в Пруссию вместе с кузеном де Фуа.
Английская война кончилась. Капталь до конца выполнил свой долг гасконского вассала Плантагенета. Теперь настал мир, но капталь был не из тех, кто бы охотно отложил оружие. Чтобы найти себе занятие, а также заработать денег, он пошел на службу к арагонцу, потом вернулся к королю Наваррскому; тот ему хорошо заплатил — шесть тысяч флоринов, помимо тысячи ливров ренты, — и дал ему хорошие земли.
Что касается короля Англии, то он не вмешивался. Черный принц даже пытался завербовать, без особого успеха, еще нескольких видных гасконцев. Мир, заключенный в Кале, запрещал Плантагенету искать новых ссор со своим кузеном Валуа, но отнюдь не мешал вассалам герцога Гиенского по собственному почину вступать в армию Наваррца. Если дело не зайдет слишком далеко — ведь гасконские бароны стали испытывать куда больше расположения к королю Франции с тех пор, как победа при Пуатье укрепила власть их герцога. Черный принц правил Аквитанией, сделав из нее почти независимое княжество. Спокойствие вассалов включало по меньшей мере негласное соглашение с самым слабым из претендентов на роль правителя Аквитании. Поэтому многие отклонили предложение короля Наваррского вступить в его армию. Некоторые, как неуемный сир д'Альбре, сочли уместным предостеречь регента Карла о том, что замышляется.
В Париже хорошо знали, как к этому отнестись. Капталь де Буш был в Бретиньи одним из послов Эдуарда III, потом с первых дней активно участвовал в бургундском деле и входил в число уполномоченных короля Наваррского, которым тот поручил предъявить и отстаивать его права. Было очевидно: наваррская армия, вошедшая в Нормандию, во многом походит на победителей при Пуатье.
В начале мая капталь под Эврё примкнул к «наваррским» войскам, собравшимся из всей Нормандии, из Бретани, Мена и даже из Берри. Но многие на призыв не откликнулись, и можно было почувствовать, как кульбиты короля Наваррского надоели нормандским баронам. Немало капитанов назначили охранять какой-нибудь наваррский замок или наняли на время с их отрядом рутьеров. Но нормандские феодалы уклонялись от участия в этом деле. Даже Аркур теперь был на стороне Валуа.
Может быть, все пошло бы иначе, присутствуй там лично Карл Злой. Ведь он был графом д'Эврё. Род родом, а Жан де Грайи был гасконцем.
Наступление Дюгеклена на Нижней Сене круто изменило ситуацию. Французы обошли противника, и наваррцы вынуждены были, теряя время и опасаясь удара с тыла, привыкать обходиться без Манта и Мёлана в качестве опорных баз. Капталю пришлось импровизировать.
Не меньше впечатления произвела и весть, что король Франции умер и что регента, о слабостях которого знали, сменил король, от которого не было известно, чего ждать. Королю Наваррскому выдалась возможность сказать свое слово в один из моментов, при которых его права еще никогда по-настоящему не принимались во внимание, — в момент наследования французского престола. Карл Злой родился слишком поздно, чтобы взойти на престол в 1328 г., и в 1350 г. наследование произошло без проблем. В 1364 г. он мог извлечь выгоду из трудностей