Она присела на край кровати и, усмиряя свои эмоции, рассудила, что не следует сокрушаться о пролитом много лет назад молоке. Нужно решать, что делать теперь.
За эти годы разлуки Дженнифер научилась быть сильной, научилась владеть своими чувствами. Восемнадцать лет назад ее никто и не спросил, ей просто не дали выбора, и она вынуждена была смириться. Теперь все иначе. Она не обязана следовать примеру своей матери, больше всего любившей светскую жизнь и мишуру, сопряженную с нею. Но матери уже нет…
Все, что Дженни помнила о своем городском детстве, — это няня, издерганная претензиями ее матери и бабушки. Заботам этой чужой женщины девочка и была вверена, когда они приехали в Нью-Йорк. Мама не находила времени заниматься дочкой — ей надо было блистать в обществе. С матерью и бабушкой Дженни пересекалась лишь за ужином, который, из-за ритуальной обязательности и церемонности, превращался для живого и непосредственного ребенка в своего рода пытку, после которой, впрочем, Дженни опять передавалась в руки все той же няни.
Это было непростое для девочки время. Там, в Нью-Йорке, она вспоминала свою жизнь на вольных просторах Оклахомы как что-то нереальное. Вспоминала, как, одетая маленьким ковбоем, слушала отца, объяснявшего будущие ее обязанности ранчеро. Отец обещал научить малышку ездить верхом, и, помня об этом, Дженни постоянно твердила о лошадях. В Нью-Йорке, вынужденная внимать просьбам дочери, мать отдала ее в школу верховой езды, куда Дженни водила по субботам няня. Но это было все не то. Лишь прикрыв глаза, девочка могла представить, как правит конем на полях Оклахомы…
Дженнифер спустилась в кухню к ленчу, за приготовлением которого и застала Рейчел.
— Тебе помочь? — кротко спросила она женщину.
— Нет необходимости, детка. Просто составь мне компанию, — ответила та столь мило и непринужденно, словно Дженнифер никуда не уезжала, не пропадала все эти долгие годы в далеком и загадочном городе.
Дженни вновь ощутила себя маленькой девочкой.
— Признаться, я неплохо умею готовить, — смущенно проговорила она. — Мамин повар меня многому научил. Мне будет приятно помочь тебе.
— Мамин повар? — недоверчиво переспросила Рейчел. — И он учил тебя? Это, должно быть, очень интересно — учиться у профессионального повара. Но ленч не предполагает изысков. Я справлюсь.
— Ты всегда все делала с легкостью, Рейчел. Так, словно любое, даже самое сложное, дело не составляет для тебя ровным счетом никакого труда. Дом огромный, жильцы в нем требовательные, и тем не менее всегда довольные.
— Такова уж моя работа, дорогая, — скромно отозвалась экономка.
— Но поскольку я здесь, то обязана помочь тебе, — решительно подытожила молодая женщина. — Что ты можешь мне доверить?
— Почисть для начала картошку, — столь же решительно ответила Рейчел.
— Отлично! — охотно засучила рукава Дженнифер. — Как думаешь, позволит мне Сэм однажды прокатиться с ним верхом?
— Ну, не знаю, детка… А ты ездишь верхом?
— Да, я каталась по субботам в Центральном парке. В английском седле, конечно, не как здесь принято. Но мне бы очень хотелось скакать на здешних лошадях, привыкших к просторам, — доверительно сообщила Дженни.
— Вот твой отец удивится, когда узнает, что у тебя есть такое желание! Помню, твоей матери не правилось твое увлечение сельскими забавами, — нейтрально констатировала мудрая женщина.
— Да. Я знаю. Мне пришлось отстаивать мое желание заниматься лошадьми. Маме ничего иного не оставалось, как уступить. Я тогда еще думала, что мама устанет в этом городе и согласится вернуться на наше ранчо. Но моим надеждам не суждено было свершиться, — с сожалением произнесла она, укладывая очищенную и помытую картофелину на блюдо. — Представляешь, она заявила, что никогда и ни при каких обстоятельствах не вернется в Оклахому!
— Бедная девочка…
— Под Рождество я проплакала несколько дней, узнав, что не смогу повидаться с папой на праздник… Тогда-то мама и сообщила, что не собирается с ним воссоединяться. Поэтому в качестве компенсации мне и было позволено регулярно брать уроки верховой езды.
— Быстро ты справилась, — отметила домработница, приняв полное блюдо очищенного картофеля. — Сделаем на обед пюре… Хочешь, я сама спрошу у твоего отца, не пожелает ли он прокатиться с тобой? Уверена, идея ему придется по душе.
— Спасибо огромное, Рейчел! — обрадовалась Дженни. — Боюсь, без твоего участия нам не наладить отношений, — признала она. — А мне бы так хотелось узнать Сэма поближе.
— Думаю, это желание у вас взаимно… да и мне будет только проще, если ты обоснуешься здесь. С возрастом все тяжелее справляться с таким большим хозяйством. Еще одна пара женских рук в доме не помешает…
ГЛАВА ВТОРАЯ
Сэм и Джейсон вошли в кухню прежде, чем женщины успели еще что-либо сказать.
— Дженни, что это ты делаешь? — спросил хозяин дома работающую над разделочной доской молодую женщину.
— Помогаю Рейчел готовить ленч, — просто ответила она, обернувшись к отцу и попытавшись улыбнуться.
— Ты не обязана, — раздраженно проговорил он.
— А по-моему, дело похвальное. Рейчел слишком загружена, — вмешался Джейсон Уэлборн.
— Именно так мы и рассудили, — подвела под дискуссией черту Рейчел. — Я возражала, но Дженни настояла. Она ловко справляется. Не думаю, что ее так уж затруднило почистить картофель для пюре.
— Нисколько не затруднило, — подтвердила Дженнифер. — Меня бы больше затруднило болтаться без дела.
Сэм Сандерс, которому не понравились все эти речи, покинул кухню. Джейсон тотчас вышел вслед за ним.
— Очень сожалею, что из-за моего каприза вышла такая сцена, — тихим голосом повинилась перед экономкой Дженнифер.
— О чем ты говоришь, деточка? Я давно привыкла к его ворчанию. Приходится признать, что твой отец стареет. А мне тоже без общества не сладко. С тобой хоть словом перемолвиться могу, а то весь день в заботах и мыслях… Тяжело, — откровенно призналась Рейчел.
— Ты так давно у Сэма… Как вообще такое возможно?
— Сэм нанял меня, женившись, когда Лоррейн забеременела тобой. Я была тогда совсем девчонкой. Лоррейн была не в восторге от жизни на ранчо со всеми ее хлопотами. Она оказалась не приспособлена для такой тяжелой работы. Это и понятно… А как обстояли у нее дела в Нью-Йорке? — осведомилась экономка.
— У нас было несколько домработниц и повар.
— А чем занималась Лоррейн?
— Ну… — протянула Дженнифер и запнулась. — Мною занималась моя няня. Она с утра поднимала меня, собирала и отводила в школу, забирала из школы, проверяла уроки, укладывала спать. Свободное время я проводила на кухне — мне так там нравилось! Наш повар колдовал у плиты, кругом аппетитно пахло… А у мамы было много важных знакомых, в обществе которых она проводила большую часть времени. Как и моя бабушка. Их объединяли общие интересы. Думаю, другой жизни они себе не представляли. Тем более что деньги позволяли жить на широкую ногу. После смерти бабушки ее состояние полностью перешло в мамино распоряжение…
— Свободное время на кухне — неужели это был весь твой досуг? — изумилась Рейчел, умело скрывая негодование.
— Еще няня водила меня в парк, — добавила Дженни.
— А домработницы и повар все еще функционируют в твоем нью-йоркском доме? — осведомилась Рейчел.
— Я дала им расчет после маминой смерти и… продала дом.
— Ты продала дом в Нью-Йорке? — еще более изумилась Рейчел.
— Да. Такая жизнь не для меня, — нехотя призналась Дженни.
— Так у тебя теперь нет дома? — уточнила экономка, сосредоточенно вглядываясь в молодую женщину.
— Ответ на этот вопрос меньше всего зависит от меня. Надеюсь, в самом скором времени эта проблема как-то решится, — дипломатично проговорила Дженнифер Уотсон.
— Да-да, я тоже очень на это надеюсь, — задумавшись, пробормотала Рейчел. — Значит ли это, что ты можешь оставаться на ранчо сколь угодно долго?
— Если хозяин позволит, — пожала плечами хозяйская дочь.
— Дай ему время, — в очередной раз повторила свою магическую фразу мудрая женщина.
— У Дженни, как оказалось, золотые руки. Она очень помогла мне с приготовлением ленча, — проговорила Рейчел, подавая на стол.
— Очень любезно с ее стороны, — процедил хозяин.
— Это меньшее, что я могу сделать, находясь в этом доме, — отчеканила Дженнифер.
— Означает ли это, что ты планируешь здесь остаться? — громко спросил Сэм Сандерс.
— Да, — коротко и честно ответила она. — Мне бы очень хотелось, если ты не станешь возражать.
— С чего бы мне возражать? Оставайся сколько хочешь, — небрежно бросил отец.
— То есть… ты… А ты мог бы проехаться со мной верхом по окрестностям после обеда? — смело спросила она отца.
— У меня сегодня много дел. Буду занят до самого ужина, — сухо ответил он.
— Я мечтала об этой прогулке все годы, что занималась верховой ездой, — призналась Дженни.
— Как твоя мать допустила верховую езду? — искренне удивился Сэм.
— У нее просто не было выбора, — чуть ли не с гордостью заявила дочь.
— Мне всегда казалось, что Лоррейн — кремень.
— Я тоже не слабого десятка, — вызывающе отозвалась Дженнифер.
— И все же как тебе это удалось?
— Я рыдала, упрашивая ее вернуться домой… в Оклахому, — честно ответила гостья.
— Понятно. Значит, ты мечтала об этой прогулке верхом много лет? Что ж, ничего не поделаешь, придется составить тебе компанию, — с мнимой неохотой проговорил Сэм.
— Спасибо.
В продолжение всего обеда Джейсон Уэлборн хранил молчание. Поведение Дженнифер казалось ему вызывающим, поэтому согласие Сэма прокатиться с дочерью ошеломило молодого человека. Он был уверен, что та бесстыдно играет чувствами отца. Убежденный, что, наигравшись, эта городская особа вернется в свой респектабельный нью-йоркский особняк, Джейсон не мог понять, зачем она обнадеживает старика. К концу обеда он не выдержал:
— Скажите, мисс Уотсон, у вас есть работа в Нью-Йорке?