– Отец оставил дела в большом беспорядке. – Грустная Вика помешала ложечкой остатки кофе в чашке. – Выяснилось, что дом заложен по займам, банковские счета пусты.
– Профессор брал деньги в банках? А на что?
– Мама подозревает, что на какие-то исследования. Но коллеги отца ничего точно не знают.
– Может, это как-то связано с Гришечкиным? На что ему были нужны деньги?.. Не просто так же он устроил налет?
– К сожалению, Гришечкин о своих мотивах молчит… – Вика пожала плечами.
– Расскажите о нем.
Мой несостоявшийся убийца был натуральным Ломоносовым. Из разночинцев, закончил гимназию с золотой медалью, добился именной стипендии московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича. Несколько научных работ в разных областях. И в химии Гришечкин преуспел, и в биологии. Последние его статьи были на тему медицины – студент изучал туберкулез. И, говорят, добился какого-то прорыва.
– Как все ужасно обернулось. – В глазах Виктории опять появились слезы. – Отец такие надежды на него возлагал. А почему вы, кстати, спрашиваете про Гришечкина? Вы же работали с папой вместе долгие годы и все знаете про этого ужасного человека!
– Всегда полезно узнать мнение с другой точки зрения.
Горю! Горю синим пламенем. Надо срочно менять тему.
– Виктория… – Я взял девушку за руку. Она вздрогнула. Неимоверное нарушение этикета. На нас опять начала смотреть вся кофейня. – Это ужасная кончина профессора… Вам надо отвлечься чем-то. Да и денежные дела семьи привести в порядок. Мне предложили практику городского доктора на Арбате. Хороший оклад, премии. Не хотите пойти ко мне в помощницы?
Глава 6
– Но я… я ничего не умею, – залепетала девушка, вытаскивая руку из моей ладони. – Это такое неожиданное предложение!
– Я всему научу. В медицине есть несколько сложных процедур, остальное – рутина.
Виктория задумалась, теребя салфетку в руках.
– А давайте вы все сами изложите моей mamá? Без ее согласия я вряд ли осмелюсь…
Ну что ж… Мне нужен помощник, а если врачебные будни будет скрашивать Вика… Тут можно рискнуть.
Я расплатился по счету, попросил девушку помочь мне добраться до выхода. Под прицелом десятка глаз мы проехали всю кофейню, вышли на улицу. Там пришлось опять месить снег, но заезжать в чайную не потребовалось: я постучал в окно, и мы получили распаренного, красного Кузьму.
А дальше тащились в Хамовники. Причем еле-еле – коняшка у извозчика была старенькая, постоянно мотала головой и шла только после многочисленных понуканий.
– Вы только подыграйте мне немного, – инструктировала меня Вика по дороге. – Не надо сразу шокировать матушку вашим предложением. Давайте сначала попьем кофе?
– Да он у меня уже из ушей льется, – неуклюже пошутил я.
Вот отучился флиртовать с молоденькими девушками. Придется брать той самой серьезностью и надежностью, которая так понравилась Виктории.
Дом профессора оказался небольшим, но каменным, да еще в три этажа. К нам вышел пожилой слуга по имени Арнольд с огромными, «собачьими» бакенбардами. Он был так похож на Кузьму, что мужчины даже переглянулись.
У нас приняли верхнюю одежду, Арнольд увел моего «помогая» на кухню.
В гостиной нас выбежал встречать мелкий белый пудель. Первое, что он сделал – это встал на задние лапы, оперся передними на мои колени и заглянул в глаза. Дескать, а где угощение? Почему не принес?
– Трикси! Веди себя прилично, – укорила Вика песеля.
Тот ничуть не расстроился, бросился к хозяйке. И получил порцию почесываний и поглаживаний.
Пока я разглядывал пуделя, в гостиную зашла худая, изможденная женщина в черном платье. Ее волосы были собраны в пучок на голове, на груди висели очки на цепочке.
– Евгений Александрович, вы?
Я с трудом встал с кресла, слегка поклонился:
– Добрый день, госпожа Талль!
– Сидите, сидите! – Женщина взяла меня за руку, вернула обратно в кресло. – Для вас я всегда буду Еленой Константиновной. Зачем эти церемонии?
Мы расселись в гостиной, мать Вики позвонила в колокольчик и затребовала у Арнольда кофе. Потек неспешный разговор. Сначала я принес свои соболезнования. Потом у меня попросили прощения, что никто из Таллей не навещал – похороны и так далее. Елена Константиновна поинтересовалась, где мы пересеклись с ее дочкой, задала много вопросов про суд.
На мраморном столике возле окна стояла черно-белая фотография строгого седого мужчины с «бульдожьим» лицом, в костюме и при галстуке. Судя по траурной ленточке, это и был профессор Талль. Я периодически поглядывал на учителя Баталова и пытался сообразить, как перевести разговор на исследования, которые проводил ученый. Помогла мне Вика. Сразу после того, как ритуал светской беседы подошел к концу, она произнесла:
– Мама, papá хотел, чтобы Евгений Александрович продолжил его работы. Я взяла смелость на себя пригласить приват-доцента Баталова забрать архив переписки и черновики статей.
– Доктора Баталова, – поправил я Вику. – Мне пришлось взять практику заболевшего арбатского врача. Меня, увы, уволили из университета.
– Какой позор! – покачала головой Елена Константиновна. – Если бы был жив Август, разве осмелились бы они?
Вопрос был риторический и не требовал никакой иной реакции, кроме осуждающего покачивания головой.
– После потери работы, – продолжил я рыть подкоп под голубоглазое чудо, что сидело справа от меня, – мои денежные дела пришли в расстройство. Пришлось заняться частной практикой.
– И какой это приносит доход? – живо поинтересовалась вдова.
– О, весьма большой, к моему удивлению. В первый же прием я заработал больше десяти рублей, еще двадцать принесли роды.
– Вы занимаетесь и акушерством? – удивилась Елена Константиновна. В ее глазах стояли цифры с ноликами.
– Приходится, – пожал я плечами. – Отдельного акушерского пункта на Арбате нет, а в больницу везти рожениц не все готовы, так как дорого. Да и не всех там принимают.
Мать с дочкой переглянулись.
– Вот ищу помощника, который бы взял на себя часть моих рутинных забот: перевязку, стерилизацию инструментов, организацию приема…
Вдова опять устроила мне допрос: а как я справляюсь со своей спиной, кто ведет карты, что вообще за публика приходит на прием. Нарисовал картину натуральной пасторали. Белые пони и единороги ходят по зеленому лужку, какают радугой… Единственная проблема – маленькие карманы. Некуда складывать деньги.
В глазах Елены Константиновны зажегся интерес. И опять он был с циферками и ноликами. Она внимательно посмотрела на дочь, потом начала перекатывать в чашке кофейную гущу.
Дожимать вдову не стал. Почва унавожена, что-то да вырастет. Сослался на боли в спине, откланялся. Обратно уезжал аж с двумя чемоданами писем, статей, что мне собрали женщины из архива Талля. Будет теперь чем заняться на досуге.
Утренняя эрекция! Вот не передать вам мои эмоции, когда я, проснувшись, обнаружил не привычные прострелы в крестце, а приподнявшееся чудо в районе паха. Значит, все работает, травма не повредила нервы, которые ведут к детородному аппарату. Радостей жизни сразу прибавилось.
Этот позитив я сумел пронести через весь день. Сначала заразил им Ли Хуана, даже его покерфейс не устоял перед моей улыбкой, китаец начал зеркалить в ответ смешинками в углу глаз.
– Очень, очень хорошо! – После массажа доктор похвалил мой прогресс, сказал, что в иглоукалывании уже необходимости нет, а вот в чем есть потребность, так это в специальных упражнениях на спину. Показал парочку. Все это напоминало медленные движения из одной боевой стойки в другую. Типа «всадник» становится «лучником», а «орел» – «драконом».
– Похоже на ушу! – вырвалось из меня после попыток повторить стойки.
– О, вы слышали про благородное искусство китайских монахов?
– Не только слышал, но и не против ему поучиться.
– Тогда вам повезло, – усмехнулся Ли Хуан. – Я два года провел в монастыре Шаолинь. В России о нем ничего не знают, но…
– Почему же не знают? – перебил я китайца. – Старый даосский монастырь, где монахи изучают не только священные тексты и занимаются медитациями, но и учатся боевым искусствам. Рукопашный бой, посох, копье… Я прав?
– Полажен вашим знаниям! – Китаец разволновался и начал опять путать «л» и «р». – Откуда вы можете знать о Шаолине?
«Играл в молодости за Куна Ла и Лю Кана в “Mortal Kombat”», – чуть не ляпнул я.
– В университете был вольным слушателем на лекциях по буддизму и востоковедению, – соскочил я с опасной темы. – Был бы очень благодарен, если бы вы смогли поучить меня основам ушу. Разумеется, за деньги.
– Для этого нужно помещение, – развел руками Ли Хуан. – Здесь, в спальне, не получится.
Кузьма сразу был послан за домохозяйкой, и спустя четверть часа торга и обсуждений я арендовал пустующий во дворе каретный сарай. Сорок квадратных сажен вполне устроили китайца, и я тут же поручил Кузьме сходить на рынок и купить дров, чтобы отапливать помещение. Похоже, занятия ушу мне встанут в копеечку.
Второй позитив обнаружился в письмах Талля. Я бегло просмотрел их, рассортировал. Из самого важного: профессор переписывался с Эмилем фон Берингом, который недавно представил свой антитоксин против дифтерии и теперь призывал медиков в разных странах участвовать в его испытании, в том числе и Талля. Тут можно было сразу включиться в исследования, зарекомендовать себя парочкой статей – материал богатый. Антитоксин в итоге окажется не так эффективен, и можно к этой мысли аккуратно подвести европейские медицинские круги. Разумеется, ни с кем не ссорясь.
Кроме того, Талль громил в своей корреспонденции Коха. Будущий Нобелевский лауреат сел в лужу с лекарством против туберкулеза, который он сам ранее и открыл. Туберкулин Коха не только не лечил болезнь, а еще и усиливал ее. Все научное сообщество бурлило возмущением: захотел по-быстрому срубить много денег, нормальные исследования не провел, да еще и вколол лекарство своей семнадцатилетней возлюбленной. Отношения пожилого мужика и немецкой «Лолиты» отдельно доставляли. Возраст согласия? Нет, не слышали.