Хорошо держится, ни грамма удивления. Или он и не собирался скрывать?
Ничего Сандоз от меня не получил. Мало того, что я не планировал никаких договоров на бегу подписывать, так и будущим торговать… как-то не комильфо. Деньги на расширение исследований и у самого найдутся. Зато от чужого дяди зависеть не буду. Который обязательно захочет залезть в дело по самое никуда. А Елену Константиновну надо за длинный язык наказать как-нибудь, а то с такими партнерами… Короче, пока отделался пустыми обещаниями изучить предложение.
От вокзала в Франкфурте до Вольфсгартена километров пятнадцать, я смотрел на карте. Извозчик согласился везти нас за восемь марок. С одной стороны — многовато, а с другой — и вправду далеко ехать. По уму если, он после этой поездки кобылку свою должен в стойло поставить. Пришлось наступить на горло собственной жабе и заплатить. Деньги есть, но за такие деньги у меня лаборант почти неделю трудится.
Гессены о своем имуществе заботятся, дорога к охотничьему замку в идеальном состоянии. Да и вокруг всё — как на открытке, до того прилизано и подстрижено. Может, у них по лесу зайцы с оленями строем ходят? Впрочем, охота меня не волнует. Я здесь совсем не за этим. Хорошо бы оперативненько разобраться с малоинтересными для хирурга проявлениями женского организма, и на волю, в пампасы.
На въезде тут натуральный контрольно-пропускной пункт. А как же, Вольфсгартен принадлежит герцогу Гессену, сюда то и дело катаются венценосные особы, в том числе и кайзер с нашим отечественным императором. Но говоря уж о всякой мелюзге типа бельгийцев и датчан. А великих князей и прочих графьев они и не считают уже, наверное.
Извозчика запустили, чтобы он мог довезти меня до конца маршрута. А то гостевой домик этот от ворот не виден даже. И покатили мы по дорожке, засыпанной мелким гравием, мимо чудес садово-парковой архитектуры. Территория громадная, механизации труда садовников практически никакой. Отсюда вопрос: а сколько же человек здесь стригут газоны и рыхлят землю на клумбах? Стирают постельное белье и протирают пыль на люстрах с финтифлюшками? Ужас. Страшно подумать только, в какую сумму обходится такое счастье. Даже если владелец сам себе в герцогскую казну налоги не платит, на одних свечах разориться можно.
Неприличные, но такие сладкие размышления о чужих деньгах прервала остановка. Приехали, значит. Кто-то снаружи открыл дверцу экипажа, и я выбрался на свежий германский воздух. Встречал меня дворецкий. Одет довольно аскетично, никаких позументов с аксельбантами. Простой сюртук, неплохо пошитый. Лет пятидесяти, на лице отпечаток причастности к высшим сферам. Вернее, служения. Такие ребята свое место крепко знают, поколениями состоят при одной и той же фамилии, и ни один господина не продал. За деньги не покупается. Примерно как английский газон — посадить траву и подстригать триста лет.
— Герр Баталофф, рад приветствовать вас в Вольфсгартене! — с изрядной долей пафоса произнес он. — Меня зовут Фриц, я старший дворецкий. Сейчас вас проведут в вашу комнату. Ужин через два часа.
Операция внедрения прошла на «отлично». Горничные забегали, готовя мне ванную, ливрейный лакей со знанием дела помогал Кузьме распаковывать чемоданы, мне с дороги предложили чего-нибудь выпить, пока среда обитания придет в состояние, достойное гостя высоких хозяев. И ведь даже паспорт никто не спросил, довольно было представиться на въезде.
Комната, если честно, сильно моему номеру в «Бристоле» проигрывала. И в «Англии» тоже. Три звезды, максимум. Четыре с большой натяжкой. Скромненько: гостиная, спальня, ванная. Кровать, правда, двуспальная, на всякий случай, наверное. Но без балдахина. Тумба прикроватная, столик, шкаф. И в гостиной диван, парочка кресел, бюро, если поработать надумаю. Ну хоть на письменный прибор средней паршивости и стопку писчей бумаги расщедрились. Никакого антиквариата, сплошной новодел. Картины на стенах — уровня барахолки в Битцевском парке. Жмоты, одно слово. Так мировое светило встречать — себя не уважать. Хорошо, не с дворней столоваться посадили, и за это спасибо.
За ужином меня ожидал Великий князь и некто неизвестный, взирающий на Сергея Александровича с выражением угодливого страха. Я был удостоен горячего рукопожатия и вербального восхищения оценкой моих заслуг. А как же, вроде и виделись недавно, а два ордена получил.
Выглядел Романов неважно — красные глаза, печать усталости на лице. На лбу обозначились мощные морщины.
Странный худощавый субъект в пенсе оказался моим коллегой, акушером при дворе Великого герцога Эрнста Людвига, доктором медицины Герхардом Петерманом. С ним я уговорился пообщаться позже —, не за ужином же. Хозяин поместья отчалил по своим делам в Дармштадт. Там же находятся и его жена Виктория-Мелита с годовалой дочкой Елизаветой. О причинах отсутствия Великой княгини мне пока не сообщили.
Ужин как ужин — пресноватый суп, слегка недосоленный бифштекс, и прочее, в пределах допустимых погрешностей. Съедобно. Вино хорошее, прямо очень понравилось. Надо попросить, чтобы прислали несколько бутылок. Наверняка из личных герцогских погребов, не в магазине покупали. К вину шел отличный сыр под названием брюнуст. Тоже захотелось захомячить пару-тройку головок.
— Расскажите, что там за конфуз случился во время визита Его Величества в институт? — спросил Сергей Александрович после того, как мы прикончили первую бутылку и слуги нам открыли вторую.
Что примечательно — беседовали по-русски, напрочь исключив из разговора очкарика. Вроде и невежливо, но кто я такой, чтобы правила устанавливать?
— Одна сотрудница совершенно случайно пролила на голову своей коллеге пузырек с зеленкой, — объяснил я. — Следы оперативно убрали, но на волосах остался легкий изумрудный оттенок.
Великий князь хмыкнул. Наверное, представил, как выглядела пострадавшая.
— И как она попалась на глаза государю?
— Так роли были распределены, люди проверены. Обе участницы недоразумения были предназначены на одну и ту же роль. Одна — основной состав, вторая — на всякий случай, на замену.
Я рассказывал об инциденте, а сам все гадал — чего Сергей Александрович такой дерганый. Явно же не вино подействовало. Алкоголь, он в основном наоборот, успокаивает и расслабляет. Наконец, просто взял и прямо спросил. Выяснилось, что великую княгиню тошнит, мучают головные боли и все это выглядит да… как токсикоз. Но в беременности до сих пор уверенности нет. А вот Романову горит. Узнать и объявить. Что-то там кому-то наверное наобещал, авансировал, какие-то планы с этим всем связаны.
— Вообще, есть способ узнать.
— Осмотром?
— Нет, лучше. Анализы.
Тут терпение Сергея Александровича подошло к концу, сразу перешел на немецкий, зачастив скороговоркой. Да так что я еле успевал понимать сказанное им:
— Господин Петерман! Евгений Александрович имеет способ установить беременность моей жены с помощью специальных анализов.
Очкарик растерялся. Снял пенсне, начал его протирать специальной тряпочкой.
— Но Ваше Высочество! Наука еще не знает точного способа установить беременность натаких ранних сроках. Не исключена ошибка…
— И тем не менее! Пожалуйста, займитесь этим немедленно! И доложите мне после осмотра!
Великий князь встал и ушел, не попрощавшись.
Я посмотрел на Петермана, ожидая профессионального разговора. Но коллега начал путано вещать, что, может, в хирургии я что-то и понимаю, но в повивальном деле вряд ли, а потому самое разумное, что можно сделать — довериться мнению специалиста и потихонечку отчалить в сторонку, чтобы не мешать взрослым дядям и не светить тут непроверенными методами. Понятно, что ни хрена не понятно.
— Давайте представим, что я пока ничего не знаю. Вы, доктор, введете меня в курс дела, а я буду задавать вопросы, если чего-то не пойму. Так мы сэкономим кучу времени и душевных сил.
На колу висит мочало, начинай трындеть сначала. Опять словесные кружева. Может, у них тут заведено перед началом работы забить голову собеседнику до состояния невменяемости, но мне такое сильно не по душе.
— Что с Великой княгиней? — не выдержал я.
— Ее Императорское высочество сейчас в сложной ситуации. Меня вызвали в связи с возможной беременностью. Я наблюдаю пациентку в течение недели, но пока точно ответить не могу. Накануне Великая княгиня почувствовала недомогание, боль в животе, тошноту. Я назначил постельный режим во избежание…
— Так пойдем к пациентке, зачем медлить? Там и расскажете, что и как.
Ах, как сильно я хотел увидеть Лизу. Только сейчас понял, что соскучился неимоверно.
— Что же… пойдемте. Только имейте в виду. Княгиня сильно не в духе.
— Думаю, наш визит поднимет ей настроение!
Глава 20
Проход по лестнице, коридору, поворот — и мы перед дверью. Сразу видно, что не абы кто там, за ней, солидное препятствие. Петерман аккуратно постучал, дождался, когда горничная откроет и впустит нас.
Лиза лежала на постели, голова ее скрывалась в нагромождении подушек. Бледновата, но внешне ничего страшного — ухоженная, с прической. Хотя сейчас мне к осмотру доступно даже не всё лицо, не говоря уже об остальных частях тела.
— Здравствуйте, Ваше Императорское высочество! — поклонился я.
Лицо Лизы вспыхнуло, глаза засияли. Но княгиня себя блюла. Подала руку для поцелуя, крепко сжала мою ладонь.
— Прекращайте, Евгений Александрович. Давайте без титулов.
— Как вы себя чувствуете? Беспокоит что-то? Сергей Александрович переживает весьма сильно. Вот прямо очень.
— До вчерашнего дня всё было замечательно. Разве что вкус немного изменился, и запахи будто сильнее стали. А накануне, наверное, съела что-то. Тошнота появилась, рвота была. Я уголь ваш выпила, но не помогло. И сейчас мутит.
— Живот не болит?
— Нет, разве что… совсем немного, — ответила Лиза, подумав.
Я на всякий случай прощупал живот. Ничего необычного, никаких вздутий, спазмов.