— Владимир! — крикнул я сыну Кузьмы. — Ставь самовар!
Глава 12
ХАРЬКОВЪ. Баснословно дешевъ картофель. Заводчики для выкурки спирта покупаютъ его по 4 коп. за пудъ. Несмотря на такую дешевизну, землевладѣльцы предпочитаютъ разводить картофель, десятина которого даетъ вѣрныхъ 32.
БЕРЛИНЪ. Въ «Deutsche Medicinische Wochenschrift» напечатанъ рефератъ профессора Беринга и приватъ-доцента Кнорра объ антикокаинѣ против столбняка (tetanos). Изобрѣтатели надюѣтся, что вслѣдствiе этого удастся значительно понизить процент смертности отъ столбняка. Цѣна обыкновенной дозы 30 марокъ.
СТОЛИЧНЫЯ ВѢСТИ. Столичныя газеты передаютъ въ видѣ слуха, что чиновникамъ всѣхъ безъ исключнiя министерствъ и вѣдомствъ, вмѣсто форменныхъ петличекъ на воротникахъ пальто и сюртуковъ, будутъ присвоены наплечные знаки.
ВѢСТИ ИЗЪ ВНУТРЕННИХЪ ОБЛАСТЕЙ. По словамъ «Екатеринославскихъ Вѣдомостей», громадное имѣнiе наслѣдниковъ П. П. Демидова князя Санъ-Донато, Завадовщина, Новомосковскаго уѣзда, Екатеринославской губернiи, въ количествѣ 17½ тысячъ десятинъ, покупается за миллiонъ рублей, съ помощью крестьянскаго банка, 19-ю товариществами, набранными изъ мѣстечка Петриковка, с. Чаплинки, Елисаветовки и др. 16-ти прилегающихъ селенiй Новомосковскаго уѣзда, въ числѣ 1,000 семействъ.
Большая Спасская — ни разу не центр, я в этих краях не бывал никогда. А что я здесь мог бы забыть? Из достопримечательностей — промзона, мелкими островками разбросанная по округе. Вы знаете, сколько вони и чада от чугунолитейного завода? Если нет, то вам сильно повезло. Короче, жить здесь я не хотел бы. Может, и заелся, но если есть возможность, зачем отказываться от комфорта и безопасности?
Пока ехали, Джевецкий рассказывал, какой золотой парень этот самый мой тезка. И моторы делает, и изобретает всё на свете, и производством управляет. Степан Карлович рассматривал именно его двигатель для подводной лодки, но странная болезнь не дала довести дело до ума, так он пока и остается большей частью в эскизном проекте, который еще в железо не начали воплощать. Да и родня у него — сборище жадных негодяев. Уже ходят по заводу и даже пытаются прибрать к рукам при живом хозяине. Пока тот лежит пластом. Если прав мой спутник, то выздоровления желают только жена, Софья Петровна, да дети — сыновья Алексей с Александром и дочь, от богатой фантазии нареченная Александрой же.
Обитал Яковлев в здании заводоуправления. Хорошая квартира, просторная, только вот пыль угольная — как песок на пляже, норовит во все физиологические отверстия заползти. Да и черный дым своею желтой мордой тычется в стекло. Можно в стихотворцы пойти, на досуге еще пару знаменитых строк из Томаса Элиота вспомню.
В квартире пахло болезнью. У нее нет какого-то одного запаха, если быть совсем точным, но стоит человеку полежать в постели, и смесь его дыхания, пропотевшего белья, лекарств, остатков еды, которую он принимает, не вставая — всё сливается в не очень хороший аромат тления и угасания. Надо будет выпить коньяку, как домой приеду, он меня обычно от мрачных философствований хорошо спасает.
Яковлев — мужик молодой еще, сорока, наверное, нет. Худощавый, я бы даже сказал, несколько истощенный. Чисто выбрит, одет в свежее — не забывают, ухаживают. Я попросился помыть руки, и за мной пошла не служанка, а супруга. Софья Петровна. Молодая еще женщина, но с уставшим лицом и заплаканными глазами.
Я попросил рассказать с чего все началось и каковы симптомы. Раз уж на жене явно уход лежит. С ее слов, болеет Евгений Александрович давно. Ничего выраженного — небольшая лихорадка, слабость, высыпания на коже не очень выдающиеся. Но слег — и не встает. И никаких гипотез, из-за чего это, никто не высказывает. А смотрели разные специалисты, лечение назначали, но эффекта это не оказало.
Мне, может, и показалось, но Софья Петровна веру в отечественную медицину уже утратила. Поэтому, наверное, ладаном у них в квартире пахло крепче обычного.
Сам по себе пациент тоже ничего выдающегося в плане осмотра не показал. Астеничный, бледный, светобоязнь легкая, тошнит, аппетит пропал. Жалобы на слабость и головную боль, покашливание. Ну есть в области лица сыпь уртикарная, но это уже так, лишь бы найти чего. Кто ж от крапивницы сляжет и умирать соберется? В легких чисто, тоны сердца глуховаты, так это и понятно, при интоксикации такое часто случается. Самая крупная находка — печень увеличена, но всего на два пальца, плотная. Хорошо, гепатит приплюсуем. Наверное, и конъюнктивит слабенький отсюда. И самую малость тонус сгибателей повышен. Не держит карандаш подбородком. Извините, но меня положи и вставать не давай, тоже затылок деревянным станет. Не нашел я ни одной причины, от чего здоровый мужчина, довольно молодой и крепкий, слег бы. Ах, забыл, еще парочка лимфоузлов увеличенных, с крупную горошину, подчелюстных. По сумме доказательств клиент, если бы на ногах был, в нашей районной поликлинике хрена с два больничный бы получил. Кучу направлений на анализы — это запросто, а вот листок временной нетрудоспособности — под большим вопросом. Я бы тоже с удовольствием назначил кучу исследований, включая иммуноглобулины и ПЦР на десяток ходовых инфекций, да только тут и словей таких никто не знает.
— А было что-нибудь странное перед болезнью? Ну вот не прямо в тот же день, может, неделей ранее? После чего возникло это?
— Ничего, — взгруснул Евгений Александрович. — На пикник ездили всей семьей, с моей занятостью это редко случается. Вот и все странности.
Неврология? Смотрел его и такой спец, не обнаружил ничего выдающегося.
— Вы не переживайте, нет такого недуга, который бы не победила современная медицина.
Чтобы поддержать настроение болящего, рассказал анекдот про врача, осматривающего пациента. «Курите? Нет, астма. Может, пьете? Исключено, давление. С дамами лишнего позволяете? Да какое там… Возраст! Ну а жареное любите? Желудок! Да что вы за человек такой?! Даже запретить нечего!».
Все посмеялись, атмосфера в квартире сразу стала сильно лучше. Я измерил температуру у тезки. Ну чуть-чуть повышенная.
— Скорее всего, затяжная инфлюэнца, — выдал я свой диагноз. — . Побольше жидкости, свежие фрукты и овощи, комнату проветривать… Хотя тут у вас наоборот, закрывать поплотнее. Не знаю, может, на дачу вывезти, чтобы свежим воздухом подышал.
Собрался и поехал. Не мой больной. Меня вообще бесит вынужденная универсальность врачей сейчас. И швец, и жнец… Надо хорошо разбираться в одном чем-то, а то вся медицина, блин, сплошь врачи общей практики — я этого на Арбате полной ложкой хлебнул.
Но почему такое чувство, будто пропущено что-то? Может, из-за печени что-то? Безжелтушный гепатит такой мощный? Или там опухоль сидит и интоксикация из-за этого? Но тогда спасения нет, рак печени сейчас и вправду только молитвами лечить… Какая нафиг трансплантация? Не смешно даже.
— Ах чтоб тебя! — крикнул извозчик и прихлопнул на шее какое-то насекомое. — Напасть прямо какая-то! Спасу нет от этой заразы!
Точно! Пикник!
— Поехали назад, — повернулся я Джевецкому. — Кажется, я кое-что упустил.
— Разворачивайся, — велел Степан Карлович. — Назад, на Большую Спасскую.
— Да куда, барин? — начал протестовать извозчик. — Вон сколько отъехали! До Межевой! Почитай, Финляндский вокзал виден! Кобылка еле ноги переставляет, я уж хотел после вас в стойло ставить, замучилась, бедная…
Как по мне, до вокзала далековато еще, но я вытащил из кармана полтинник и дал таксеру.
— Держи, только помолчи!
Странным образом это придало бодрости и лошади. Надо же, бессловесная скотина, а в деньгах разбирается! До чугунолитейного завода домчали очень резво.
Софья Павловна такому скорому повторному визиту если и удивилась, то виду не подала. Я не стал тратить время на политесы и сразу последовал в спальню.
— Позвольте, Евгений Александрович, я еще раз кожу посмотрю. Будьте добры, кальсоны снимите.
Вот оно что покоя не давало! Ну да, я поначалу подумал, просто гиперемия, что-то твердое под бедро попало. Но ни фига, не отлежал.
— А не заметили, вот это покраснение круглое, оно всё время тут было?
— Знаете, нет, — подумав, ответила Софья Петровна. — Оно вроде раньше ближе к коленке находилось, и меньше размерами было, чуть больше пятака. А сейчас в другом месте, и больше стало…
— А на пикник когда ездили, клещ не кусал? — спросил я Яковлева.
— Было. Помнишь, Соня, мы его керосином травили, чтобы отпал?
Интересно, а когда описали болезнь Лайма? А кто ж ее знает, я даже не в курсе, фамилия это, или географическое что-то. Какие из себя эти боррелии, не в курсе. Лечили беду доксициклином. Ага, сбегайте в аптеку, купите, у них точно продается. На одной полке с цефалоспоринами. Зато у меня есть чудо-лекарство, которое тоже в рекомендациях указывали. Кто сказал, что его великие князья отобрали? Да что это за доктор, у которого в заначке дефициты не лежат? Это же в клятве Гиппократа есть. Как там? А если врачующий не убережет редкое лекарство на случай нужды, то такого надобно изгнать из сообщества и не допускать даже мести тротуары перед больницей, ибо недостоин. А еще отобрать фонендоскоп. Как-то так. Беречь пенициллин до китайской пасхи смысла нет — распадется. Побуду добрым волшебником, тем более, что человек полезный вроде.
— Господин Яковлев, я берусь за ваше лечение. Думаю, это займет примерно неделю. О результатах можно будет судить уже через пару дней.
— Вы выпишите рецепт? Какие лекарства надо купить? — подобралась Софья Павловна. Ага, и надежда в глазах появилась.
— Необходимый препарат есть у меня дома. Евгения Яковлевича надо перевезти на Моховую, дом семь. Там, где больница для лечения сифилиса, знаете?
— Хотите сказать, у меня… — начал возмущаться Яковлев…
— Нет, это не люэс. У вас болезнь, которая вызывается укусом клеща. Лечить я вас буду, как и сказал, у меня в квартире. Собирайтесь и приезжайте. Встретимся там.