Дальше, в самом центре деревни, вывески казались строже – «Банк», «Мэрия», «Таможня»…
И, наконец, показался самый высокий коттедж, который со всех сторон был увешан табличками. Те примыкали друг к другу, теснились, некоторые были огромными, другие поменьше в размере, вот уже совсем маленькие. Этот дом напоминал муравейник. Из него выходили люди. Одни несли стопки бумаг, другие какие-то папки, а у дверей стояла охрана.
– Этот дом пока единственный, к которому подключили электричество! – с уважением произнес Лео. – Им оно нужнее.
А на вывесках были видны таблички следующего содержания – «Полицейский участок», «Полицейское управление», «Полицейское ведомство», «Служба разведки», «Служба контрразведки».
Дальше таблички были чуть меньше – «Национальная армия», «Налоговое управление», «Суд» и, наконец, в самом конце дома висела крошечная и неприметная табличка – «Тюрьма».
Город пестрел надписями и плакатами и был похож на фантик от конфеты.
– Твоя работа? – спросил Виктор.
– Да! – гордо ответил Лео. Потом осекся, посмотрел на Виктора и добавил: – Я ведь только художник… Мне говорят, я рисую. Правда, ребята из этих офисов особенно развернуться не дали, работы здесь было мало – скукота, зато пойдем сюда – покажу кое-что еще. Они отошли от дома, где у каждой двери стояли люди с автоматами и направились на край деревни. Дальше были видны очень скромные вывески: «шью», «гадаю», «исцеляю»… И, наконец, показалось огромное панно над дверью одного из домов. Виктор присмотрелся. Это была не картина, а скорее икона. На ней было нарисовано действо из библейской жизни. Они вошли внутрь. Все здание было освобождено от перегородок и стояли маленькие леса. Повсюду были разбросаны краски, кисти и несколько картин украшали стены. В глубине сидел настоящий священник и читал книгу… Лео прошептал:
– Это мое спасение. Когда все надоедает, прихожу сюда и пишу. Не рисую, не вырезаю чертовы буквы по металлу или дереву – а пишу. Не будь этого места, наверное, сошел бы с ума.
Виктор спросил:
– Что же мешает писать картины для людей? Ты же хотел этого? Ты настоящий художник!
Лео помялся:
– Ну, как сказать… Я теперь не один. В жизни кое-что изменилось… А если у нас появится ребенок… Я не могу позволить им умереть с голода! – произнес это тихо, шепотом, но Виктор расслышал его, начиная все понимать. Они вышли на улицу.
– Лео, кто все это придумал? – спросил он. – Прошел всего месяц с тех пор, как мы с тобой кормили всех. Вряд ли Давид на такое способен.
– А и не нужно больших способностей. Нашлись умные головы. Они знают систему. А системе – тысячи лет. Давид велел нарисовать нужные таблички, и пошло – поехало. Свято место пусто не бывает. Теперь каждый делает то, что умеет.
Виктор снова окинул взглядом деревню – вдалеке, на самом краю, виднелся последний дом, и Виктор захотел взглянуть на него.
– Не интересно! – отозвался Лео. – Эти ребята не дали мне заказ – все делают сами.
Они подошли. На двери висела, на первый взгляд, скромная, табличка. Но, если присмотреться, можно было увидеть, что сделана она из настоящей бронзы, а на ней старинным, витиеватым стилем было выбито: «Адвокатская контора. Рай или ад?»
– Даже ошибку допустили! – снисходительно бросил Лео. – Зачем вопросительный знак!? Ну, кто так делает? Ничего без меня не могут!..
А Виктор продолжал рассматривать табличку. Казалось, что ей много столетий. Бронза отливала старинной патиной и, куда ни отойти, отовсюду была видна эта надпись – маленькая, но такая яркая и почему-то с вопросительным знаком.
– Они появились недавно, раньше мы их не видели, но, похоже, ребята знают, что делают…
От прогулки Лео заметно устал и потащил его в ресторан: – Нужно выпить! – убедительно сказал он. – Срочно нужно выпить! – но, заметив, как Виктор с удивлением посмотрел на часы, а было еще раннее утро, извиняясь, добавил, – за встречу.
Теперь они брели по пестрой улице назад. Таблички и плакаты, люди, снующие кто куда, автоматчики у дверей… У него закружилась голова.
– Действительно, стоит выпить, – подумал он. Вдруг кто-то сзади хлопнул его по плечу.
– Виктор! Приехал?
Это был Давид. Он был в полицейской амуниции с кобурой на поясе.
– Здравствуй, Давид!
– А Лео, по-видимому, ведет тебя в кабак? С утра пораньше. Да, Лео?
Тот неуверенно пробурчал что-то в ответ.
– Ладно, пойдем, выпьем. Пора промочить глотку!
Они зашли в ресторан и уселись за столик.
– Ну, как тебе у нас? – спросил Давид. – Не ожидал увидеть такое? Всего за месяц – пока ты там прохлаждался с Бет!..
Они сидели у большого окна, а напротив разгуливали люди с автоматами, охраняя здание полиции.
– Скажи, Давид, в тех конторах напротив – кто там – и полиция, и разведка, и армия?
Давид как-то подобрался, крякнул и выпил виски.
– Сказать по правде, пока сижу я там один, но скоро наберу толковых ребят. Мне люди нужны. Кстати, Виктор, иди ко мне! – вдруг предложил он. – Парень ты проверенный. Поработаем!
– Может быть, сразу назначишь начальником тюрьмы? – спросил Виктор, улыбнувшись.
– Ну, зачем сразу! – не понял юмор Давид. – Тюрьма это дело тонкое! – с любовью сказал он. – Тюрьма, это, брат, тюрьма! Сначала поработаешь моим помощником, а там посмотрим…
– И что – в ней уже кто-то сидит? – не унимался Виктор.
– Была бы тюрьма, а кого посадить – всегда найдем, – философски заметил Давид. Выпили еще. Давид строго посмотрел на Лео.
– А тебе хватит. Иди, работай. Ты мне что обещал сделать?
– Да, Давид! Конечно! Я заканчиваю. Осталось совсем немного.
– Вот закончишь – тогда и пей. А пока, чтобы я тебя здесь не видел!
Лео распрощался, уже собирался уйти.
– А заплатить? – язвительно добавил Давид.
– Ну,… ты же знаешь, пока мне здесь не отпускают в кредит.
– Не отпускают, – пробурчал Давид, – а ты чаще сюда заходи. Ладно, давай иди, работай! – и проводил Лео взглядом.
– Так что. Идешь ко мне? – снова обратился он к Виктору.
Виктор посмотрел на него, перевел взгляд на меню, где стояли цены. В каких они были единицах, было непонятно, но цены там были. Потом очнулся. – К тебе?… Давид, я только что приехал. Не знал, что теперь все не так просто,… – и показал на меню. – Я подумаю.
– Не напрягайся. Я заплачу, – сказал тот. – Ну, подумай, подумай… Два раза такое не предлагают… Привет Бетти!
И они разошлись, отправившись каждый своей дорогой.
Вечером зашла Патриция. Она была энергична, жизнерадостна, пышила здоровьем, которое несла людям, и была безумно рада их видеть.
– Как наша Сильвия? – она осмотрела девочку, сказав, что та абсолютно здорова.
– Ну, как тут у нас? – наконец, спросила она. – Чем думаете заниматься?
– Виктор хочет сделать плантацию, выращивать овощи, цветы, – ответила Бетти.
– Цветы? Цветы не нужно, а вот фрукты, овощи – это замечательно и очень полезно для здоровья. Надоели сушеные сливы и всякая дрянь.
– Пат! – спросил Виктор, – ты врач и лечишь людей. А кто кормит тех, которые работают в мэрии?…
Патриция посмотрела на них, как на детей малых, и ответила:
– Вы и кормите. Вы где живете? Забыли, что такое цивилизованное общество? Люди трудятся, зарабатывают, а потом тратят и живут. Одни работают, другие управляют. Мы пришли сюда голодные, без всякой защиты, а теперь можно не беспокоиться о завтрашнем дне.
Пат говорила, и ее лицо светилось уверенностью и энергией. Ее можно было понять – она снова занималась любимым делом, лечила людей, а на остальное ей было наплевать…
Вечером, уже совсем поздно, зашел Лео. Он был навеселе и немного грустный. Он принес Сильвии один из своих мольбертов, краски и кисточку. Показал, как этим пользоваться, а потом все собрались за большим столом. Бетти положила ему остатки того самого жаркого, и он набросился на еду, словно давно не ел.
– Лео, вы опять голодаете? – удивилась Бетти.
Тот проглотил кусок, застрявший у него в горле, и скромно ответил: – Ну, почему голодаем?… Совсем не голодаем…, – но продолжил жевать. – Вкусно! Очень вкусно! – приговаривал он.
– Расскажи, а откуда эти деньги. Где люди их берут? – спросил Виктор. Глаза Лео засветились.
– Деньги. Они отсюда! – загадочно произнес он. – Только никому не говори! – и достал из кармана какую-то железку.
– Скоро у нас будет много денег!
– Что это, Лео? – спросила Бетти.
– Матрица. Только тихо… Мне заказали ее в мэрии. Сначала мы давали друг другу расписки за услуги и еду. Потом совершенно запутались и оказались все друг другу должны. Но это! …Это и есть деньги… Будущие деньги. Я отдам эту матрицу Давиду, и они в мэрии с ее помощью будут их печатать.
– Но, как они попадут потом к людям? – удивилась Бетти.
– Как – как! Я нарисовал плакат – мне заплатили. Я нарисовал деньги – они и дали мне эти деньги!.. Какой абсурд! – и вдруг громко засмеялся.
– Лео, ты отдашь эту матрицу в мэрию. Как ты собираешься разбогатеть? – продолжала она.
– Ведь я художник! Большой художник! Нарисую еще! Сделаю копию, черт возьми! Только тихо! Я даже своей девчонке этого не говорил.
– А в вашей тюрьме появится первый посетитель, – засмеялся Виктор.
– В вашей тюрьме? – переспросил Лео и поправил его, – в нашей тюрьме! К сожалению, вы сюда вернулись…
– Но, Лео, – возразила Бетти, – мы не собираемся ни у кого ничего брать! И деньги подделывать тоже не будем.
– Этого совсем не достаточно! – весело ответил Лео. – Чует мое сердце… Уже одно то что ты живешь в городе, где есть пустая тюрьма, не оставляет тебе никакого шанса…
– Ты пессимист, Лео, – продолжал смеяться Виктор. – Тебе нужно лечь в постель, а завтра проснуться человеком.
Они уложили Сильвию в кровать и проводили Лео до его дома. Несколько раз его матрица выпадала из кармана, и они, заботливо подбирая творение художника, возвращали ему.