Оставшись вдвоем, пошли по единственной улице их городка. За это время люди привезли сюда фонарики на солнечных батарейках, и теперь дома светились огоньками. В ресторане были зажжены свечи, и только здание полиции и других важных служб гордо мерцало электричеством, отбрасывая его почти на весь этот маленький городок.
– Ты не пригласишь меня в ресторан? – спросила она.
– Милая, я приглашу тебя куда угодно, но в ресторан мы пойдем в другой раз. Твой муж совершенно нищий.
Муж – подумал он. Как приятно произнести это слово.
– Муж, – трогательно и со значением повторила она. Ты мне делаешь предложение?
– Я тебя люблю, – просто ответил он.
Они стояли посреди улицы и смотрели по сторонам. Люди проходили мимо, улыбались, здоровались. Как красив был этот вечерний город. Как хорошо, что остался на свете уголок, где люди просто могут жить, ходить по улицам, улыбаться и говорить друг другу такие слова…
Утром он повез всех на прогулку в горы. Конечно, у него была тайная мысль, но о ней он пока молчал. Горы стояли голенькие, уже без снега, но еще без травы и зелени. Скоро начнут появляться первые бутоны, из земли выглядывать побеги весенних цветов, а склоны станут пестрыми от буйства фантазии природы. Сколько воздуха и жизни было в этих прекрасных горах!..
Он нашел то, что искал. Небольшая река пробивала русло в узком ущелье, а вода ее переливалась утренними лучами, играя с крутыми берегами, переворачивала небольшие гладкие камешки на дне, устремляясь куда-то вниз. Он подвел их к берегу, развернул снасти и начал всех учить рыбной ловле. А рыба стала совсем ручная и глупая. Она уже забыла, что такое человек с его хитрыми приспособлениями и плавала в чистой воде, словно жила в раю. Заметив наживку, захватывала ее целиком. Рыба забыла ту войну, она и не могла о ней ничего знать – это было так давно. И что такое человек – рыба тоже пока не знала, вернее, уже забыла. И очень скоро целое ведро крупной форели они несли домой.
Не доезжая до деревни, Виктор остановил вездеход, они выпрыгнули из кабины и стояли, не понимая, зачем он их сюда привез. А Виктор уже обходил ровную площадку – небольшое плато, зажатое между скал. Что-то прикидывал, замерял…
– Беатрис, ты будешь женой фермера! – наконец, издалека крикнул он.
– Фермершей… С мускулистыми толстыми ногами и крепким задом! – согласилась она.
– Ты будешь таскать огромные тележки, набитые доверху овощами и фруктами! – поддержал он ее.
– Потом привозить их на городской рынок и продавать втридорога.
– Нет, Бетти. Будешь раздавать их просто так.
– Нет, втридорога! – уже смеялась она, – а потом, после тяжелого рабочего дня мы будем надевать на себя красивые одежды…
– …на твой большой и круглый деревенский зад…
– …и на твою старую гриву…
– …ходить по магазинам и бутикам и все спускать. И тратить, и тратить, и тратить.
– Нет! Складывать в кубышку! – уже хохотала она. – А потом мы наймем себе много рабов!
– И рабынь!
– Что? – грозно пошла она на него.
– Пошутил! Просто пошутил!.. Покрасим их в черный цвет, – смеялся он.
– Нет, в красный! И в зеленый! И будем на них пахать!
– Бетти, у нас рабовладельческий строй? – спросил он.
– Каменный век!
– Тогда придется надеть шкуры диких зверей – и никаких бутиков.
– И никаких ресторанов? – изумилась она.
– И золотых побрякушек тоже… И шуб, и нарядов… И что там бывает еще у вас, у глупых женщин…
Она уже бежала за ним. И Сильвия бежала, а Виктор несся по этому полю – по будущей его плантации. Повсюду тянулись к солнцу воображаемые всходы растений. Уже густыми зарослями они покрывали пространство вокруг, и он повалился прямо в них с головой. Верхом на нем сидела Беатрис, а Сильвия носилась рядом…
– Ты весь в грязи, дурачок, – услышал он и оглянулся. Зарослей не было, и растений тоже не было, даже маленьких всходов. Все это ему только показалось. Но он серьезно на нее взглянул, привлек к себе и прошептал:
– Это не грязь. Это наша земля.
И провел перепачканной рукой по ее щеке.
На двери их дома висела бумага. Несколько бумаг. Все они были заверены печатями, а текст был приблизительно такой:
«…надлежит явиться в мэрию.
В 1 комнату мэрии.
На первом этаже мэрии.
Подпись – мэрия.
…В налоговую службу.
…В полицейское управление…»
И так далее.
Бетти шутя спросила: – с вещами?
– Думаю, сухари можно будет получить с передачей, – ответил с улыбкой Виктор Он надел самый приличный костюм и отправился в центр городка.
День был по-настоящему весенний. Солнце слепило глаза, люди улыбались друг другу, перекидывались репликами, желали доброго дня и шли дальше по своим делам.
– Пожалуй, и ему пора заняться делом, – подумал Виктор.
Когда он зашел в мэрию, голова пошла кругом. Множество людей сновали из комнаты в комнату. Они носили какие-то бумаги, ставили печати, и этот стук был похож на работу фабричного цеха. Девушка в комнате номер один сказала, что он должен зарегистрировать их личности и получить паспорта.
– Должен! – повторил он с улыбкой. Она очень удивилась, когда узнала, что ему не известно полное имя Беатрис.
– Вы ее муж?
– Да.
– Но, фамилии ее не знаете?
Ему было весело, и он, едва скрывая смех, ответил.
– Не знаю.
– Вы должны узнать ее имя.
– Должен! – снова повторил он, – Что же, пойду знакомиться.
И через пару минут вернулся к Бетти.
– Они спрашивают, как тебя зовут.
– А ты не знаешь? Ну, конечно, муж и не знаешь. Откуда же тебе знать?
Она написала на бумаге их полные имена, и он во второй раз отправился в мэрию. Закончив получать паспорта, он почувствовал себя человеком и гражданином.
– Вы должны встать на учет в полицейском управлении, – напоследок сказала девушка.
– Должен! – весело попрощался он с комнатой номер один и перешел в соседнее здание. А на улице солнце успело улыбнуться ему и проводить до нужной двери…
– Вы должны оставить отпечатки пальцев, – сказали ему в полицейском управлении и проводили в другую комнату.
– Должен!
– Ну что, Виктор. Ты подумал о моем предложении? – Давид с удовольствием макал его пальцы в краску, оставляя их следы на какой-то пластине.
Давид, да ты художник! – любовался его работой Виктор. – Как красиво у тебя получается.
Давид посмотрел на него подозрительно, пытаясь постигнуть тайный смысл этих слов.
– Не художник, а полицейский, – отрезал он, – так ты не ответил?
– Давид, мы с Беатрис будем выращивать хлеб и много всего другого, У нас будет плантация, мы будем кормить людей.
Давид был очень удивлен.
– Мы с Беатрис!? – презрительно повторил он. – Кстати, передай ей, что ее пальчики мне тоже нужны, – на мгновение задумавшись, посмотрел на него с сожалением и какой-то жалостью. Он его не понимал…
– Что же, второй раз не предложу, – ответил он, – тебе в соседнюю комнату, – и с недоумением посмотрел ему вслед. В другой комнате Виктора расспросили, где он будет работать и, узнав о его планах, ответили:
– Мы вас поставим на учет. Вы должны…, – ему опять стало невероятно смешно. Как взрослые люди могут на полном серьезе заниматься такими вещами? – думал он. – Они играют или разыгрывают его?
– Должен!
– Не перебивайте меня. Еще вы должны заплатить налог за землю…
– Но, земля эта ничья!
Женщина посмотрела на него укоризненно, – такого не бывает, Виктор.
– А если земля будет в километре отсюда, в двух десятках километрах?…
– Все равно… Дальше, вы должны…
– Должен…
– Вы меня перебиваете, потом что-нибудь перепутаете и будете должны выплачивать штрафы. Итак, вы должны выплачивать ежемесячный налог на вид вашей деятельности. Мы рассчитаем вам ориентировочную прибыль и определим, сколько это будет стоить.
– Но первый урожай я сниму только спустя три месяца. И неизвестно, вырастет ли что-то из старых семян!
– Тем не менее, все эти три месяца вы будете выплачивать налог.
Ему стало жарко. Здесь работал обогреватель, горел свет, было душно, а еще было очень смешно. Но женщина спокойно серьезно на него смотрела, совсем не улыбаясь.
– Как я смогу что-то оплатить, если три месяца я не буду иметь ни цента?
– Для этого вы возьмете в банке кредит – это в доме напротив, – с легкостью ответила она. Он задумался и теперь пристально на нее смотрел.
– А зачем вы здесь сидите? – неожиданно спросил он.
– Как? – на секунду задумалась она. – Мы выдаем разрешения и запрещения.
– Понятно, – ответил он. Видимо, женщина не шутила.
– Хорошо, а если я просто возьму свой вездеход и привезу еду с материка, и ничего не буду выращивать, что тогда?
– Тогда вам в другую комнату. Там вы заплатите таможенную пошлину, а потом мы насчитаем налоги. Кстати, еще вы должны заплатить налог на транспорт.
– Должен, – повторил он и задумался.
– Я еще ничего не сделал, но уже всем должен!
Она развела руками. Ей искренне было жаль этого дикого, непонимающего человека и с теплотой и участием произнесла:
– Виктор, вам лучше работать на государственной службе. Бизнес – удел немногих. Не каждому это дано.
– Да, да… Вы совершенно правы… Мне уже предлагали командовать тюрьмой.
Тут в ее взгляде мелькнуло что-то живое.
– О! Если вам удастся добиться такой должности!.. Заходите!.. Попьем чайку… По-соседски…
Она улыбнулась, и только теперь он заметил, что это была совсем молодая милая женщина.
Он выскочил на улицу. Ему было нестерпимо жарко, на свежем воздухе он постепенно приходил в себя, а солнце по-весеннему ласково улыбалось, люди проходили мимо, все куда-то торопились, некоторые здоровались, и он не верил в то, что произошло. Дьявольский розыгрыш!? Снова обернулся на здание, откуда только что выскочил. Оно стояло незыблемо, как скала, блестело на солнце табличками и настойчиво повторяло одно и то же слово – «должен».