– Ну не переживай ты так. – Галя явно пыталась меня утешить. – Завтра будет еще день.
– Завтра мне на работу, – вздохнула я. – Я в библиотеку устроилась.
– Ох ты! – Галя посмотрела на меня с ужасом и восхищением.
Действительно: зачем мне все это?
Затем, что они убили Варвару Федоровну.
Вот и наступил мой первый рабочий день. Было бы ложью сказать, что мне совсем не было страшно. Еще как было! Все-таки смерть есть смерть. Я вздрагивала от каждого шороха. Успокоил меня кот: рыжий пушистый кот Вари. Не знаю, где он мыкался эти несколько дней, но теперь, увидев отпертую дверь, зашел и потерся о мои ноги. Выглядел он совсем не таким вальяжным, как раньше: шерсть свалялась, бока запали.
– Эх, животина! – Я почесала его за ухом. – Сейчас схожу тебе колбаски куплю.
Продавщица Оля напомнила мне, что кота зовут Шатобриан.
– Уж я не знаю, в честь кого она его так назвала. Я попросту Брюшей кликала. Отзывался.
«Докторская» колбаса у Шатобриана пошла на ура. Я накинула халат… Тот самый, что совсем недавно одалживала мне Варя, когда я заходила к ней, мокрая, в одном купальнике. Взяла тряпку и принялась за уборку.
В трещинах краски на полу запеклась чернота – Варина кровь, немного. Отмывали тут все на совесть. Если не знать, то и не заметишь. Но я-то знала… В углу за стеллажами я обнаружила скатанный коврик и аккуратно прикрыла это место. Потом надо будет сюда что-то поставить, чтобы не наступить ненароком. Вот этажерка как раз подойдет. Немного нелепо – ну ничего.
Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем сюда кто-то отважится прийти? Сколько у меня вообще читателей? Варя говорила, что немного.
Скинув рабочую одежду, я вымыла руки и принялась разбирать нехитрое библиотекарское хозяйство. Вот перечень книг, вот на каждую заведена особая карточка. Варя старательно делала описание каждой: размер, количество листов, дефекты, номер стеллажа, полка, место. Вот читательские формуляры, их намного меньше, чем каталожных карточек. В самом конце, за красной картоночкой, несколько формуляров отдельно. На каждом надпись – «выбыл». Вот и Каринин. Варя полностью записывала имена-отчества: Кулярева Карина Альбертовна.
Я принялась перебирать карточки. Гаврилов Антон Викторович, это мой сосед Антон. Гаврилова Анна Григорьевна – а это, по всей видимости, тетя Нюра. Анна Федоровна тут записана. А вот она: Лович Анна Федоровна. Кто же за ней? Аккуратным Вариным почерком было выведено: Лофицкий Артем Сергеевич. Антиквар! Он-то что тут делает?
Замяукал Шатобриан. Он терся о ножку стола и неуверенно поглядывал на меня. «Можно на колени запрыгнуть?» – читалось в его взгляде. Я наклонилась и погладила его за ухом.
– Обязательно возьму тебя на руки, – пообещала я, – только чуть позже. Пока вот полежи на моем стуле. А у меня дела.
Артем Сергеевич был записан в местную библиотеку! Зачем это ему? Зачем столичному антиквару записываться в убогую сельскую библиотечку? Ну, правда, не такую уж убогую: Варя поддерживала здесь все в идеальном состоянии. Но в любом случае местный книжный фонд не сравнить… даже с личной домашней библиотекой антиквара.
Стоп! Продавщица вспоминала необычного посетителя: пожилого мужчину в костюме. Я неоднократно видела на стоянке перед магазином машину Артема Сергеевича. Он знал о настоящем письме… Все сходится!
Я встала и осмотрелась. В день смерти Вари было не до того… не успела поискать документы о семье Зябужских. Надо сделать это теперь. Я склонилась над прямоугольным ящичком и нашла нужную карточку. Вот она! Роду Зябужских Варя посвятила отдельную полку. Двинулась вдоль стеллажей – на указанном месте зиял пропуск. То есть вообще почти не было книг на этой полке! Куда же они делись?
Варя говорила о выставке. Я вышла в крошечный «читальный зал» и принялась рассматривать стенд. Вот «История рода Зябужских», изданная в конце прошлого века. А где же рукопись? Я внимательно осмотрела весь стенд: ничего похожего. То есть о Зябужских было много чего: копия гравюры, изображающей затопленное поместье, перечень известных лиц, навещавших этот дом. Великий Поэт в их числе, два старых письма… Все книжки и фотографии покоились в специальных пластиковых пеналах. Я внимательно по порядку перечитывала заголовки: «Достопамятные места нашего края», «Перечень дворянских родов», фотография столика, сделанная мною, «История рода Зябужских», изданная лет сто назад, «Занимательная химия».
– А при чем здесь химия? – На пороге стояла Галочка. – Вот решила тебя навестить. Заодно и книжку возьму почитаю.
– Химия здесь ни при чем. – Я вернулась за стойку. – Ты уже записана?
– Нет еще, – помотала головой Галка. – Давай, заполни мне карточку. Документы нужны…
– Да я тебе верю… – Я взялась за ящик с формулярами.
Пустые бланки стояли отдельно в самом конце. Галя села за парту и принялась писать, а я снова и снова перебирала карточки.
«Лофицкий Артем Сергеевич», 1940 года рождения…
– Не грусти, Катя, – попыталась успокоить меня Галина, – все будет хорошо…
– Галя, – глухо произнесла я, – похоже, твой папа был прав.
У меня дрожали руки, когда я набирала телефонный номер. Бобрыкиной звонить я не решилась, позвонила Паше.
– Это ты… – выдохнул он в трубку. – Просто так звонишь или опять тебя в сыщики потянуло?
– Паша, послушай меня! – взмолилась я. – На этот раз я уверена, что догадалась… То есть не догадалась, просто выстроила цепочку. Я знаю, кто убийца. Точно!
– Ну? – терпеливо произнес он.
Я перевела дыхание и принялась объяснять:
– Я устроилась на работу в библиотеку… на Варино место. Да, на место той женщины, которую убили.
Паша аж присвистнул.
– Так вот оно что: антиквар Лофицкий был записан в местную библиотеку! Помнишь, продавщица вспоминала пожилого человека в костюме? Да и я сама не раз видела его машину на стоянке…
– У меня сейчас времени нет, – прервал меня Паша, – знаешь, я вечером заеду. Спать поздно ложишься?
– Я тебя дождусь.
На всякий случай после работы я зашла к Вариной дочери и спросила про рукопись. Нет, ничего не находили.
Боюсь, что в тот вечер швы у меня ложились неровно. Я вздрагивала при каждом звуке, чуть не подпрыгнула от страха, когда зашел спросить какую-то мелочь Антон. Оказалась не в силах поддержать беседу с затосковавшей тетей Нюрой… Единственный, кто как-то скрашивал мое ожидание, был рыжий кот Шатобриан. Сначала он с интересом обнюхал все углы, возбужденно вздыбливая шерсть на хребте: мыши! Несколько раз окинул меня суровым взглядом: не бойся, мол, помогу! Всех переловлю!
Я кивнула в ответ и погладила его за ушком.
– Верю, верю, киса, ты меня защитишь. Эх, были бы все мужики такими надежными!
Шатобриан довольно замурлыкал и улегся спать в кресло.
На этот раз они приехали вдвоем: Павел и Вера Бобрыкина. Было уже поздно, почти одиннадцать.
– Я Веру вытащил, – смущенно произнес Паша. – Просто чтоб отдохнула чуток.
– Вы не беспокойтесь, мы ненадолго, искупаемся и уедем, – пообещала она, – вы что-то рассказать хотели?
– Да, – кивнула я. Интересно, между ними что-то есть?
– Только мы сначала искупаемся, – устало улыбнулась Вера.
Они отправились к лестнице: призраки в ночи их не пугали. Я осталась наверху, любуясь Вериной фигурой. Купальник сидел на ней изумительно. Ну почему такая женщина в милиции работает? Она должна передачи по телевизору вести, на подиум выходить. Наверняка у нее женихов куча.
Вера тоже неплохо плавала, хотя и не так хорошо, как я: практики не хватало. И питается наверняка бутербродами и сосисками. Я вернулась домой и принялась чистить картошку. Авось не откажутся.
И точно, не отказались! Оба та-ак посмотрели на сковородку, ну просто как из голодной степи выбрались. Вера из вежливости попыталась было отнекиваться, но Паша быстро пресек ее попытки.
– Ну что там у тебя еще? Какая нынче версия в отработке?
Я принялась пересказывать то, что уже сообщила ему по телефону.
– Это я помню, – прервал меня Паша. – Давай дальше.
– Помните, мы с Володей заходили к вам? Так вот тогда этот придурок не сказал самого главного: что на самом деле в тайнике лежали совсем другие документы. И эта парочка не просто положила туда фальшивку, а подменила один документ на другой.
Вера перестала есть и удивленно подняла брови.
– С тобой не соскучишься, Кать, – меланхолично заметил Павел. – Тогда свидетель промолчал, как ты говоришь, по дурости, а почему теперь мы должны этому верить?
– Тем более в пересказе, – вставила Вера. – Где этот парень сам?
– Смылся, – вздохнула я. – Испугался чего-то и скрылся в неизвестном направлении, я с ним по телефону говорила. Конечно, после всех Володиных выкрутасов вы верить не обязаны. Именно поэтому я и не пошла сразу к вам. Просто постеснялась. Но коль уж вы все равно здесь, может, выслушаете меня до конца?
– Говорите, – милостиво разрешила Вера.
– Так вот. Началось все с того, что бедная Майя Ивановна решила разыграть подружку. Она вообще личность творческая, всегда такой была. А тут еще, опять-таки знаю от Володи, увлекается определенной тематикой, связанной… – я замялась, – в общем, связанной с гомосексуализмом. Сейчас это модно. Я потом интернет-сайты покажу. С Анной Федоровной у них специфические отношения… Майя ей немного завидует. А пошутить тетя Майя всегда любила. Вот и решила подружку разыграть. Написала письмо, будто бы от имени Жоржа, и даже не поленилась его на французский перевести, фальшивку изготовить. Володя ей тут помог.
– Еще одна статья, – меланхолично заметил Паша.
– Но они же просто играли! – запротестовала я.
– Да никакая не статья, это он шутит так, – успокоила меня Вера, – они же не с целью наживы, да и все равно документ сожгли. Так что дальше было?
– Ну а дальше – вечеринка. Письмо нашли и зачитали вслух. Кстати, я точно помню, что именно Майя Ивановна подвела присутствующих к мысли открыть тайник. Ну и Володя тоже подыграл. Хотя актер из него никакой: глаза у него так и горели… Школьник-подросток.