— Хочу. А как так вышло, Бернард Яковлевич, что в Иркутске образовалось такое засилье кавказцев?
— Издавна повелось. Я сам этому удивился и посмотрел архивы. Первые горцы появились здесь аж в тысяча восемьсот двадцать третьем году. Прислали сразу сто пятьдесят пять человек за грабежи, убийства и воровство. Это были, как сказано в архиве, «грузины, армяне и прочие азиатцы». Сначала их помещали в Томскую и Тобольскую губернии, но ребята начали оттуда бежать. И их задвинули дальше на восток, к нам. С тысяча восемьсот шестьдесят восьмого года наместник Кавказа великий князь Михаил Николаевич приказал ссылать в Восточную Сибирь и чеченцев. В результате ссыльных или вышедших на поселение бывших каторжников из кавказцев накопилось в Иркутской губернии несколько тысяч. За все годы. Они осели, прикупили недвижимости, занялись торговлей. А в душе остались преступники. И вот результат.
— Что же полиция бездействует?
Коллежский регистратор хотел обидеться, но передумал.
— Сами знаете, какая между ними спайка. Если кого мы поймали на грабеже, то ему, конечно, тюрьма. Но не было еще случая, чтобы арестованный выдал сообщников. Вот вы ухватили на месте преступления беглого по фамилии Шукушвили. Того, кто помогал убивать дворника Малявкина. И что? Сказал он вам хоть одно лишнее слово?
— Нет, — признал питерец.
— И никто не скажет. Потому — у них за такое кишки выпускают. Это русский Ваня сдаст всех за полушку, а кутаисцы молчат.
— Вот я и предлагаю столкнуть их с нашими злодеями!
Франчук все так же недоверчиво произнес:
— А как мы это сделаем? Мишку Глухова надо сначала поймать. А когда поймаем, ему каторга светит. Вербовать и срок скостить за это? Другие враз догадаются. Да и по характеру судя, Мишка на доносчика не похож. Больно хитро вы, Алексей Николаевич, замыслили. Не выйдет так.
Начальник отделения поддержал своего надзирателя:
— Верно Федор Степаныч говорит. Мишка — умный. Догадается, что сначала мы уймем кавказцев, а потом возьмемся за него. И зачем помогать полиции?
Разговор на этом закончился.
До конца дня Лыков успел сходить на Соборную площадь, помолиться в кафедральном Казанском соборе. Храм был знаменит. Красивый, гармоничный, сложенный из местного камня, он вмещал пять тысяч человек. Четвертый в России среди провинциальных соборов! Особенно славился иконостас его главного престола, вырезанный из гагата. А к иконе Казанской Божией Матери у коллежского советника было особое отношение, после того как он не сумел отыскать образ, похищенный в Казани…
Вернувшись из храма, Лыков решил один важный вопрос. Они с Ядвигой Андреевной зашли на постоялый двор Ситникова на той же Шестой Солдатской. И там перекупили старшего дворника. Рослый, спокойный, с уверенными движениями парень, герой Японской войны, сначала ломался. Он знал о событиях по соседству и совать голову в петлю не хотел. Однако когда узнал цену — сорок целковых в месяц и питание, — заколебался. А услышав, что ему полагается еще и напарник за четвертной билет, сразу согласился.
— Я товарища возьму, он караульщиком в Тюрюминских торговых рядах. Можно?
— Бери кого хочешь, но спрос будет с тебя, — сказал Лыков. — Я распоряжусь, вам выдадут револьверы.
— А у меня есть, — шепотом признался парень.
— Тогда узаконим. Ну, по рукам?
К вечеру два новых дворника уже стояли на посту. Старшему была фамилия Иванов, младшему — Петров. Так вдова обзавелась сторожами. Алексею Николаевичу сделалось спокойнее.
Глава 8Беседа в охранном отделении
Лыков уже намылился в спальню к Ядвиге, когда в дверь постучали. Иванов крикнул снаружи:
— Ваше высокоблагородие, к вам сыскной.
— Впусти.
Вошел Франчук.
— Алексей Николаич, извините, что так поздно.
— Что случилось, Федор Степанович? Полицмейстер вызывает?
— Да нет, я по другому делу.
Надзиратель помялся и выговорил, смущаясь:
— Вас приглашает на беседу начальник Иркутского охранного отделения ротмистр Самохвалов.
— Вот как? А почему передаете приглашение вы?
— Ну…
Франчук смотрел, ожидая, что питерец сам догадается.
— Вы их человек в полиции?
— Так точно.
— Бойчевский с Аулиным знают?
— Нет, это секрет. Вы уж не выдавайте.
— Хм. И что нужно Самохвалову?
— Он хочет ввести вас в курс дела с кавказскими ребятами. В полиции вам не все рассказали. Там много есть чего добавить.
— Жандарм готов помочь сыщику? — удивился коллежский советник. — Не часто, но случается.
— У вас один начальник, генерал Курлов, — напомнил Франчук. — Полагаю, он дал команду корпусу жандармов оказать содействие. Учитывая, что творится в иркутской полиции, это пойдет вам на пользу.
— А что творится у вас в полиции?
— Вот ротмистр и расскажет.
Лыков быстро оделся, сунул браунинг в кобуру и вышел вместе с надзирателем. На улице стояла пролетка с поднятым верхом. Как только полицейские сели, экипаж сразу тронулся.
Они ехали полчаса. Когда вышли, Алексей Николаевич осмотрелся. Темная улица без единого фонаря, лает собака, неподалеку пьяный голос выводит матерную частушку.
— Мы где?
— На Покровской, позади военного госпиталя. Вот сюда пожалуйте.
Лыков шагнул в приоткрытую дверь и скоро оказался в освещенной комнате с мещанской обстановкой. Навстречу ему поднялся мужчина в штатском, среднего роста, неброской наружности.
— Спасибо, что пришли, господин Лыков. Я ротмистр Самохвалов. Выполняю предписание генерал-майора Курлова помочь в поиске номеров для беглых. Прикажете чаю?
— Не откажусь. Зовите меня Алексей Николаевич. А вас как?
— Александр Ильич.
Два человека сели напротив, внимательно разглядывая друг друга. Франчук пристроился сбоку. Было видно, что он тут свой человек.
— Ваша квартира?
— Одна из трех, — пояснил ротмистр.
— Ну. Начинайте. Федор Степанович сказал, что полиция про кавказское засилье сообщила мне далеко не все. И вы можете многое дополнить.
— Так и есть. Вы интересовались у Аулина господином по фамилии Ононашвили. А знаете, что это за фрукт?
— Атаман иркутских горцев.
Самохвалов вынул из кармана исписанные листки и зашелестел ими.
— Если бы просто атаман. Скорее, он падишах. Не обычный «иван», а то, что у них называется «иван иваныч».
— Даже так? — поразился Лыков. — В столицах эдаких уже давно не осталось. Их вывели еще двадцать лет назад.
— А в Иркутске есть. Вы послушайте…
Начальник охранного отделения нацепил очки и стал похож на гимназического учителя.
— Николай Соломонович Ононашвили, иркутский мещанин тысяча восемьсот пятьдесят пятого года рождения. Родился в семье пастуха в Сигнакском уезде Тифлисской губернии. В тысяча восемьсот восьмидесятом году осужден к ссылке на поселение в Сибирь за покушение на убийство с целью грабежа. Обосновался в Иркутске и начал тут потихоньку разбойничать. Но хитро, так, что полиция долго ничего не подозревала. Орудовал под прикрытием легальной деятельности. Рос постепенно. Сначала Ононашвили открыл пивную, потом трактир в Глазкове, потом номера для приезжих. И стал прибирать к рукам земляков. У него выдающиеся организаторские способности. Деньги Нико ворованные, с грабежей; на них кровь. Однако внешне все шло чин чином. Нико давал средства в долг грузинам, и те открывали по городу пивные, квасные, чаевые и тому подобные заведения. А он в них совладелец. Сейчас Иркутск покрыт целой сетью притонов. Шагу ступить негде, чтобы не попасть на очередной. Аулин вам чуток о них рассказал, и вы даже делали на днях облаву. И никого не поймали. Так?
— Так, — подтвердил Лыков. — А вы? Почему не помогли хотя бы информацией?
— Информацией? — переспросил Самохвалов. — Это теперь в Петербурге так выражаются? Надо будет вставить в рапорт.
— И все же: почему?
— Видите ли, Алексей Николаевич… По закону, что вам хорошо известно, жандармам запрещено заниматься уголовными преступлениями. Только политическими. Мы и не лезем. Нам удалось внедрить своих агентов в окружение Нико. Не в самый близкий круг, но кое-какие сведения мы уже давно получаем. Сначала по приказу начальника ГЖУ полковника Познанского я… информовал?
— Информировал.
— … информировал о них полицмейстера. Тогда еще им был капитан Никольский, не к ночи будь помянут этот человек.
Ротмистр вдруг возмущенно хлопнул себя по коленям:
— Представляете: будучи на такой должности, он лично руководил аферами по реализации поддельных банкнот! А насчет взяток Никольскому просто равных не было… Его сменил Баранов, против которого сейчас возбуждено уголовное преследование. За компанию с ним идут бывший пристав Первой части Арцебашев и бывший пристав Второй части Римский-Корсаков. Тоже аферисты высший сорт. Такая у нас в Иркутске полиция! И вот мы заметили, что наши сообщения становятся известны преступникам. Потом убили лучшего осведомителя, он был поваром холодного буфета в ресторане «Южный Кавказ». Ясно, что его раскрыли из-за нашей откровенности с городским управлением. Повторюсь: полиция в этом городе давно сгнила. Вон хоть у Франчука спросите.
Надзиратель кивнул с кислым видом.
— А Бойчевский с Аулиным? — спросил коллежский советник.
— Что? Честны ли они?
— Да.
— Аулин, на наш взгляд, служит на совесть. Ну, берет кое-что по мелочи. Так все берут! Бернард Яковлевич по крайней мере не дает спуску кавказцам. И не ест с их ладони. Однако его должность не самая видная, все решается наверху. А там…
— Бойчевский куплен джигитами?
— С высокой степенью вероятности. И он сам, и его начальство из губернии.
— Даже так? — поразился питерец. — Кто именно? И еще вопрос: ваши сведения достоверны или это лишь подозрения?
— Ононашвили — человек умный и уже очень богатый, — пояснил ротмистр. — В частности, он еще и дисконтер. И собрал в своих руках векселя на большие суммы, выписанные известными в городе личностями. Среди них вице-губернатор Юган и старший советник губернского правления Корейша. Тот самый, который курирует полицию. Так что ваша идея насчет внезапной облавы была весьма наивна.