Мысли питерца прервал коридорный:
— Ваше высокоблагородие, к вам женщина.
— Госпожа Космозерская?
— Никак нет, другая.
— А, стало быть, Анастасия Кучерова? Зови.
— Никак нет, и не Кучерова. Вот.
Парень протянул номеранту визитную карточку. Там было написано: «Елена Валерьевна Тальянская. Спасо-Лютеранская улица, собственный дом (нумер 8)». Тальянская! Так звали приятельницу Космозерской, с которой сыщик познакомился неделю назад в доме на Шестой Солдатской.
Алексей Николаевич быстро накинул пиджак и спустился вниз. Там стояла женщина, маленькая, стройная, со смуглым выразительным лицом.
— Добрый вечер. Вы меня помните?
— Конечно, помню. Пройдемте в буфет, выпьем кофею.
— Нет, я только на секунду.
Тальянская выглядела смущенной. Лыков решил ей помочь:
— Вас послала Ядвига Андреевна?
— Да. Она… она не знает, как быть дальше. И просит вас о встрече.
— Елена Валерьевна. Возможно, вы не знаете: она же сама выгнала меня.
— Ах, я знаю, знаю. Теперь Ядвига раскаивается.
— После того, как в ее доме арестовали шестерых опасных террористов?
Женщина смешалась.
— Что она хочет? Зачем послала вас?
— Ядвига очень напугана. К ней в любую минуту могут прийти бандиты.
— Пусть вызовет с каторги новых защитников, — в сердцах сказал сыщик. — Я думал, у нас с ней чувства, а там был один голый расчет!
Тальянская посмотрела на Лыкова так, словно увидела его в первый раз:
— Не верю.
— Во что?
— В вашу жестокость и безразличие. Вы сильный и храбрый мужчина, мы с Ядвигой говорили о вас. Знаете, в каком ключе говорили? Мы давно таких не встречали, вот в каком. И что оказалось? Из обиды вы готовы бросить женщину в смертельной опасности? Не верю.
Алексей Николаевич понизил голос:
— Елена Валерьевна, я даю вам слово, что избавлю Ядвигу от этой опасности. Пока она прятала беглецов, я занимался ее вопросом. И скоро разрешу его до конца. Передайте госпоже Космозерской, что через несколько дней все кончится, ей больше никто не будет угрожать.
— А встреча?
— Во встрече нет необходимости, мы уже определили наши отношения. Честь имею!
Лыков повернулся и ушел, довольный собой. Даже расправил плечи, как павлин хвост… «Ишь, — думал он, — поманила пальчиком и думала, я прибегу. А попала на гордого мужчину с чувством собственного достоинства».
Уже в номере коллежского советника прострелило. А что, если Чалдон зарежет Ядвигу раньше, чем Франчук договорится с ним о встрече? Вспыльчивый, а тут еще узнал, что в ее доме арестовали поляков. Значит, фараоны бросят бабу, не станут ее защищать…
Алексей Николаевич побежал на Луговую. Франчука не было, и никто не мог сказать, когда он вернется. Сыщик взял в картотеке учетную карточку на Чалдона. Оказалось, что его звали Владимир Чайванов. Из крестьян Иркутского уезда, сын ссыльнопоселенца, вырос в тюрьме под нарой. Подозревается в многочисленных грабежах, пятый год безуспешно разыскивается полицией. Считается хозяином Знаменского предместья, имеет под рукой банду до десяти человек. Отличается взрывным нравом и жестокостью.
Что делать? Лыков поплелся на Шестую Солдатскую. Скоро стемнеет. Прямо хоть вставай у ворот вдовы на караул и стой там до утра. Вот придумал себе коллежский советник головную боль. Шестой десяток идет! А он будто юноша…
Неизвестно, как бы провел сыщик эту ночь, но возле воспитательного дома Базанова его окликнул надзиратель Франчук:
— Алексей Николаевич! А я вас всюду разыскиваю.
— Как и я вас, Федор Степанович. Вот, иду с Луговой. Ну, что скажете насчет Чалдона?
— Он готов встретиться нынче же, но только чтоб один на один.
Лыков опешил:
— Как быстро вы, однако, справились. Будто точно знаете, где маз прячется. Ведь знаете? А в документах написано, что пять лет поймать не можете.
— Да очень просто объясняется, — спокойно ответил надзиратель. — В чаевой моего брата служит его маруха, Неонила.
— И кем она там служит? Женская прислуга в чаевых запрещена.
— Проституткой.
Питерец еще более поразился:
— И ваш брат держит у себя в заведении публичных женщин?
— Конечно. Все держат, иначе к тебе ходить не будут. И водку разливают, когда попросят. Как будто вы не знали… Нет такого заведения, которое занимается лишь тем, что написано в патенте. За всю Россию не скажу, но у нас в Иркутске точно нет.
— Так вы за это обязаны отобрать патент.
— Мы и отбираем, — согласился Франчук. — На этой неделе три уже… как это? Аннулировали. Молочную лавку Купчинского, квасную Пожасова и пивную Кравчука.
— А вашего брата почему не аннулируют?
Франчук удивился:
— Кто же его аннулирует, ежели он мой брат? Вот если выгонят из полиции, только тогда…
Коллежский советник махнул рукой:
— Черт с ней, с этой торговлей. Где и когда я увижусь с мазом?
— В два часа ночи в Заиркутном городке, за переселенческим пунктом, возле военной водокачки.
Алексей Николаевич задумался. Заиркутный городок — особый выселок на левом берегу Ангары, где квартируют части гарнизона.
— Войска из лагерей уже вернулись?
— Еще нет, до конца августа простоят в палатках.
— Значит, армия пока не в городке?
— Там оставлены караульные команды. Иначе народ все растащит! По одной роте всегда живут в городке. Войска получается много. Двадцать пятый генерала Кондратенко и Двадцать шестой стрелковые полки. Затем саперы: Пятый и Шестой Восточно-Сибирские батальоны. Еще Второй военно-телеграфный батальон.
— И как мы с Чалдоном там встречаться будем? Всюду караулы. Нас еще подстрелят.
— Водокачка не охраняется, — успокоил командированного надзиратель. — Она не в самом городке, а на берегу реки Иркут. Близ железнодорожного моста.
— А как попасть туда в два часа ночи? Когда плашкоутный мост разводят?
— С четырех до половины шестого утра, успеете.
— Спасибо! — кивнул питерец Федору Степановичу и ушел к себе.
Итак, ему предстояла ночная поездка на край города. И беседа с опасным и вспыльчивым человеком. Вряд ли тот придет один, а вот у сыщика компании не было. Брать ли с собой браунинг? Если его захотят убить, пистолет не поможет. В банде «хозяина Знаменского предместья» около десятка подручных — всех не перестреляешь. Лучше вести разговор по-умному, чтобы не рассердить атамана и уйти оттуда живым.
Лыков все-таки взял с собой не только браунинг, но и бронзовый кастет — табельное оружие французских полицейских, подарок Благово. Мало ли, как вывернет? Опять же, по пути туда ребята из Порт-Артура захотят пощупать карманы сыщика…
Без пяти минут два Алексей Николаевич подъехал к водокачке. Извозчик, получив в качестве аванса целую пятерку, убрался к переселенческому пункту и встал под фонарем.
Сбоку послышался знакомый голос:
— Иди сюда.
Лыков повиновался. От водокачки отделились три фигуры.
— А мне велел одному приходить, — усмехнулся сыщик.
— Ты смелый, однако, — просипел маз. — Не боишься, мы тебя тут в ножи возьмем?
— У меня браунинг и кастет, от троих, пожалуй, отобьюсь.
— Ладно, я пошутил. И у фартовых совесть есть. Зачем звал?
— Сообщить про Ядвигу. Я узнал, кто украл ваши заклады, которые вы из ломбарда изъяли. Это не она.
— Не она? А все на нее указывают.
— Кто все? Тебя за нос водят, а ты веришь. Слушай, как дело было…
И Лыков рассказал Володьке о том, что услышал от Старжевского.
— Если сомневаешься, спроси его сам. Он сейчас в лазарете, люди Ононашвили пытались его зарезать. Именно за то, что сказал правду в бане.
Маз был поражен.
— Нико ограбил? Меня?!
Он повернулся к своим людям и сказал со злой дрожью в голосе:
— Убью, тварь!
— Проверить надо, — осадил его плечистый детина в пыльнике. — Легавые, может, нас нарочно лбами сталкивают.
— Тогда полковника убью.
— Чего зря воздух сотрясать? — Алексей Николаевич кивнул через плечо. — Извозчик вон стоит. Садись да поехали.
— Поедем, а там засада! — парень в пыльнике даже схватил маза за рукав. — Кому ты веришь, Володька?
— Да иди ты, Вчерашний! Лыков дело говорит, надо дознаться до правды.
Вчерашний — это кличка есаула, вспомнил сыщик записи в учетной карточке. И подмигнул детине:
— Дрейфишь, Егор Сосипатович? Думаешь, у полковника из Петербурга важнее дел нет, чем тебя ловить?
В результате все четверо набились в пролетку. Маз приказал извозчику:
— Давай к Московскому перевозу, так ближе до тюрьмы.
Довольно быстро они доехали до того места, где паром-самолет перевозил людей и экипажи на правый берег. У шлагбаума лихую компанию пытался остановить караульщик. Лыков махнул своим билетом, и их беспрепятственно пропустили.
— Во! И мне такой надо! — сострил Чайванов. Он косился на питерца с одобрением. — Дашь поносить?
— Дорого тебе встанет, — ответил Алексей Николаевич в тон бандиту.
Через минуту тот опять повернулся к сыщику:
— А ты откуда знаешь, как Вчерашнего зовут?
— В полицейской картотеке прочитал, когда готовился к встрече с тобой.
— Готовился, значит? Поджилки не тряслись?
Лыков так приобнял маза за плечи, что тот охнул:
— А ты вспомни, Владимир Васильич, нашу первую встречу. Когда я вашему юноше морду начистил в Ядвигиной калитке. Вас четверо пришло, а убрались несолоно хлебавши.
— Было дело, — смутился Чалдон. — Да вижу, вижу, что ты храбрец. Я таких люблю, мои люди тебя пальцем не тронут.
Паром перевез их к началу Московского тракта. Маз решил изобразить из себя приветливого хозяина и показал гостю:
— Во, смотри. Царская беседка называется. Знаешь, в честь кого?
— Знаю, — ответил сыщик. — Это триумфальная арка, в ней в тысяча восемьсот девяносто первом году встречали наследника, когда он возвращался в Петербург из кругосветного путешествия.
— Точно. Теперь он наш царь. А ты, Лыков, встречался с ним?