х частях. И военные суды разбирают опасные уголовные преступления в приоритетном режиме.
Лыков уходил из Белого дома довольный. Правда, у него осталось впечатление, что он поработал за губернатора… И за полицмейстера.
Глава 19Все переплелось
Прошло десять дней. Иркутск жил своей обычной жизнью. Начался сентябрь. Войска вернулись из лагерей в казармы. В пехотном училище произошло производство в офицеры. Золотые погоны надели 38 юнкеров и 14 прапорщиков с зауряд-прапорщиками. В электротеатр «Одеон» привезли комедию «Байрам из Константинополя». Первый образцовый гранд- электро-театр-иллюзион «Дон Отелло» показывал картину «Месть при помощи загипнотизирования». В цирке Сержа и Бондаренко выступала труппа гимнасток в коротких юбках.
Продолжились и преступления. В рабочем карьере 3023-й версты Сибирской железной дороги нашли обезглавленное тело мужчины, а в саду-циклодроме общества велосипедистов — еще один труп с проломленным виском. Полиции удалось выяснить, что оба были грузинами из банды покойного Бакрадзе. Люди Нико добивали противника; несколько кавказцев срочно уехали из города.
Губернатор Гран устроил выволочку Бойчевскому. Поводом послужило некорректное поведение околоточного надзирателя Понсылиуса. Он явился в Интендантский сад и стал на виду у публики распивать в буфете водку в компании цехового Криса. Начальник губернии как раз шел мимо… В результате статский советник объявил коллежскому регистратору:
— В буфет сада могут ходить только лица высших рангов! А околоточные приравнены к низшим полицейским служителям. Распорядитесь на будущее, чтобы ни они, ни тем более городовые не смели посещать открытые для публики буфетные помещения.
Бойчевский ушел обиженный, а вскоре опять провинился. Полиция давно получала сигналы, что в клубе общества приказчиков на Большой улице по ночам идут запрещенные коммерческие игры. Василий Адрианович лично возглавил наряд, ворвавшийся в клуб. Вторжение было таким неожиданным, и полицмейстер так кричал, что у некоторых дам, сидевших в зале, от испуга произошло мочеиспускание. Прислуга потом долго отмывала кресла. Конфуз довели до сведения губернатора, и он опять отчитал полицмейстера.
Лыков все это время занимался своими делами: следил за японскими агентами, включая людей Нико.
Филеры охранного отделения проникли в штаб Иркутского военного округа: один — под видом нового истопника, а второй — канцелярского служителя в мобилизационный отдел. Одновременно другие топтуны следили за Яшкой-Августом. И спустя неделю были получены важные сведения.
Выяснилось, что писарь мобилизационного отдела Нагевич забирал по вечерам домой отпуски важных бумаг[52]. Никому и в голову не приходило, что с них можно видеть на просвет набранные машиной тексты… Ян Готлибович по субботам навещал писаря и, видимо, покупал у него краденые копирки. Во всяком случае, по воскресеньям Нагевич регулярно буянил в увеселительном саду «Звездочка», тратя немалые деньги.
Кроме того, слежкой за аптечным торговцем были установлены его дружеские беседы с чинами окружного артиллерийского управления. Причем не с писарями, а с самим подполковником фон Агте, начальником инспекторской части.
Наконец, фон Агте вывел охранников на еще одну важную фигуру — помощника начальника строевого отдела штаба округа капитана Шлау. Было зафиксировано, как оба офицера при посредничестве Зайдена тайно встретились с Сонетаро-Инео. Свидание проходило за городом, на берегу речки Кая, на даче, арендованной подручным Нико Нестором Каландаришвили.
Лыков срочно отправился на угол Медведниковской и Толкучей. Здесь, в доме Файнберга, располагался штаб Иркутского военного округа. Доска с соответствующей надписью красовалась на фронтоне, прямо под шестиконечной звездой Давида. Сыщик подивился такому соседству и прошел к генерал-майору Кузьмину-Караваеву. Узнав новости, тот изменился в лице:
— Шлау тайно виделся с японским резидентом?
— Увы, Аглай Дмитриевич, это бесспорный факт. Может, пиво пили, а может, и… Я послал запрос в Департамент полиции. Сейчас по всей стране будут искать активы капитана. Если он продался, то вряд ли станет вкладывать тридцать сребреников в покупку земли в Иркутске. Это сразу вызовет подозрения. Когда мы изловили в Одессе германского шпиона, выяснилось, что он приобретал нефтеносные участки в Баку.
— Проклятье! Только не Шлау!
— Чем он так опасен? — спросил сыщик.
Генерал-квартирмейстер пояснил:
— Японцы интересуются нашими скрытыми кадрами. А именно это и поручено капитану начальником штаба округа.
— Что такое скрытые кадры?
— Алексей Николаевич, тут дело идет о военной тайне, очень засекреченной и любопытной для неприятеля. В феврале в русской армии по образцу германской были созданы так называемые скрытые кадры. В составе всех полевых полков учреждены новые штатные единицы: девятнадцать офицеров и двести тридцать два нижних чина. Что позволит в военное время сформировать тридцать пять второочередных дивизий. Представляете, какой масштаб? И это не все. Военный министр Редигер накануне ухода с должности успел провести еще несколько полезных реформ. Он не только ввел для солдат постельное белье и носовые платки. Армия должна быть благодарна Редигеру за многое. Новый министр Сухомлинов, по правде сказать, ему в подметки не годится. Так вот, в числе прочих нововведений из штатов рот были выделены отдельные команды: пулеметная, разведывательная, денщиков, конных ординарцев и ряд других. В результате строевые части здорово подтянулись: не стало бесконечных отвлечений солдат от основной службы. Чтобы провести реформу, пришлось вторично усилить кадр полка — еще на двадцать офицеров и триста семьдесят семь нижних чинов. До конца эти новые должности пока не заняты, но по мере призыва их заместят. И нашим врагам очень-очень интересно, как продвигаются реформы. С какими трудностями мы столкнулись, где буксуем, достаточно ли у нас людей. В Иркутском округе вопросами скрытых кадров занимается капитан Шлау. Если он изменник, то — караул!
— Улик мало, но и тянуть нельзя, — высказал свои соображения сыщик. — Покуда собираем доказательства, японцы все наши секреты выведают. Отошлите Шлау в командировку. Длительную и далекую, куда-нибудь в Варшавский округ, за опытом. Под надзор моего приятеля капитана Продана. А мы тем временем разорим их сеть. И поищем спрятанное имущество Шлау. А?
— Надо идти к командующему, срочно, — заявил генерал-квартирмейстер. — Вашу мысль про командировку считаю правильной. А успеете? Сколько вам понадобится времени?
— К зиме так и так закончим, — уверил генерала сыщик. — А что с фон Агте? Его куда?
— А этого немчика на восток, — предложил Кузьмин-Караваев. — В Приморский округ, и тоже за опытом. Чтобы японцы ничего не заподозрили, разослать обоих подозреваемых… я пока буду их так называть, шпионаж ведь еще не доказан… с небольшим интервалом. Раз! — и нету у косоглазых ни того и ни другого информанта.
— Пусть Агте во Владивостоке тоже возьмут под негласный надзор, — посоветовал сыщик.
Он спрятался в казенной квартире Аглая Дмитриевича и два дня изучал военные документы. И узнал для себя много нового.
Иркутский военный округ наряду с Казанским и Омским считался резервным. Он появился лишь в 1906 году вследствие разделения огромного Сибирского округа на два поменьше[53]. Это находило отражение и в количестве войск, и в их качестве. Основу военной силы составляли Второй и Третий армейские корпуса. Вся пехота в них (а это четыре дивизии) состояла из стрелковых полков. Они в отличие от пехотных полков четырехбатальонного состава формировались всего из двух батальонов. Обычная «пехотная» пехота была представлена лишь местной резервной бригадой. В кавалерии числились только казаки, регулярной конницы не имелось вообще. Артиллерии тоже не хватало, так как считалось, что воевать начнут другие, а дело иркутян — пополнять фронтовые части. В результате в Иркутском округе было всего чуть более 58 000 нижних чинов, которыми командовали 40 генералов. А Приморский насчитывал более 100 000 солдат при 63 генералах…
Алексей Николаевич с интересом прочел переписку Иркутска с Петербургом по вопросу комплектования войск, хотя это вроде бы не касалось борьбы со шпионством. Столичное начальство, например, сообщало, что в верхах ходит мысль отменить воинскую повинность для евреев. Как «носителей революционных идей и разлагающего дисциплину типа поведения». Предложение уже одобрил государь, заявивший в узком кругу, что евреи — язва русской армии.
Национальный вопрос вообще занимал большое место в служебной переписке. Лыков с удивлением выяснил, что все уезды Европейской России делились на три группы комплектования: великорусскую, малорусскую и инородческую. Белорусы включались в малорусскую группу и считались «самым слабым элементом русского населения и при том имеющим некоторую примесь инородческого». Интересно, видел автор этого пассажа вблизи хоть одного белоруса? Алексей Николаевич бывал в западных губерниях — там люди как люди, не хуже остальных…
Инородческая группа у военных отличалась пестрым составом. В нее входили прочие славянские народы, а также прибалтийские и поволжские плюс евреи. Общее число инородцев не должно было превышать в составе частей 30 %, а в приграничных округах — 26 %. При этом количество евреев при любом раскладе не могло быть выше 6 % от общей численности новобранцев. В армии, как оказалось, тоже была процентная норма! А туземцы Кавказа, Средней Азии и Сибири, всего свыше сорока народностей, вообще не подлежали призыву на воинскую службу как низкокультурные.
Генерал от инфантерии Селиванов принял совет сыщика и разослал подозреваемых офицеров по командировкам. Оставшийся временно без помощников резидент выехал в Читу. Лучшие филеры ИОО на этот раз проследили за ним. Сонетаро-Инео зашел в ресторан «Восходящее солнце», расположенный на берегу реки Ингоды. И провел там полдня. Заведение держали три японца: Тера-Кава, Тера-Яма и Недзу. Читинские коллеги ротмистра Самохвалова подтвердили, что рестораторы давно у них на подозрении. Видимо, они были субрезидентами в Забайкалье. Сеть начала обретать контуры.