% населения Тегерана, а 80 % зданий будет разрушено или станет непригодно для жилья. Некоторые эксперты дают еще более пессимистические прогнозы. В рамках одного из них ожидается, что в случае сильного землетрясения все дороги, ведущие в город, будут разрушены, что затруднит спасательные операции. Центр сейсмических исследований при министерстве науки Ирана все чаще фиксирует подземные толчки в окрестностях Тегерана, что «свидетельствует о накоплении энергии в предгорьях южной части хребта Эльборс».
Некоторые наблюдатели полагают, что смена столицы в неменьшей мере мотивирована политически, а именно соображениями безопасности государственных учреждений в случае массовых манифестаций протеста населения. Те из них, которые имели место в Тегеране после выборов президента, вызывают особые опасения иранского руководства. Главной движущей силой этих манифестаций, как известно, было студенчество, которое составляет значительную часть населения столицы. Кроме того, Тегеран традиционно считается в Иране крупным либеральным анклавом в традиционно религиозной и консервативной стране. На новом месте, предполагают эти аналитики, центральная власть будет избавлена от соседства с либеральной тегеранской публикой и беспокойным прозападным студенчеством.
Место для размещения новой столицы Ирана пока окончательно не выбрано. Некоторые специалисты, как, например, Акашеш, считают, что столичные функции можно вернуть Исфахану, который уже был столицей Ирана в XVI веке. Другие полагают, что по примеру некоторых других государств столицу следует построить с нуля. В качестве ее возможного расположения предлагается местность к югу от города Кум, где за последние две тысячи лет не было зафиксировано ни одного крупного землетрясения и которая известна религиозностью и консервативностью населения, важнейшие факторы для власти. Кум был тем городом, где жил, учился и преподавал аятолла Рухолла Хомейни, и место с такой славной предысторией может служить надежным оплотом режима. Таким образом, в новом месте будет учтено сразу оба мотива переноса. Интересно, что идеи переноса столицы в Кум уже высказывались Национальным комитетом защиты в 1915 году, когда русские войска вплотную подошли к Тегерану.
Исторически в Персии столицы менялись довольно часто. Тегеран получил статус главного города страны в 1795 году. До этого столичные функции поочередно исполняли Исфахан, Казвин, Шираз, Мешхед, Хамадан и другие города. Уже в качестве столицы Тегеран стал крупнейшим городом страны.
Основной рост мегаполиса пришелся на XX век – за неполные 100 лет население города увеличилось с 250 тыс. до 14 млн человек. Рост населения сопровождался бесконтрольной застройкой, что превратило Тегеран в бетонные джунгли. По мнению Акашеша, Тегеран стал столицей по ошибке. Еще в 60-е годы он предлагал комплекс мер, которые бы не позволили городу вырасти в мегаполис. Смена столицы включена в составленный на 2005–2025 годы всесторонний план развития страны и была одобрена верховным руководителем Ирана аятоллой Али Хаменеи.
Йемен
Перенос столицы в Северном Йемене произошел в 1962 году на волне революции, которая свергла имамат и королевскую власть и вернула столицу из Таиза в Сану. В 1948 году крайне непопулярный король Йемена Ахмед ибн Яхья Хамидаддин перенес столицу Йемена в Таиз, третий по величине город страны, который в древности также неоднократно служил столицей государства, в 1948 году. После смены короля и установления республики национализация власти потребовала смены политического центра.
В связи с Йеменом интересно также кратко сказать о выборе столицы после воссоединения страны в страны, хотя прямо эта тема не относится к переносам. Объединение двух стран, НДРЙ и Йеменской Арабской Республики, в 1990 году поставило перед новым государством дилемму выбора столицы. В качестве столицы нового союза была выбрана столица Северного Йемена Сана. Здесь важно отметить, что раскол Йемена – в противоположность Вьетнаму, Корее или Германии – произошел не на почве идеологии. Южная часть Йемена стала британским колониальным портом в 1839 году и была известна в качестве протектората под названием порт Аден. Северная часть Йемена оставалась частью Османской империи до 1918 года.
Исторически в Йемене было множество столиц и они часто менялись. Тафар – столица иудейского Химьяритского царства (до VI века). Позже, – в VII–IX веках, – резиденция наместников арабских халифов, частью владений которых стал Йемен, располагалась в Сане. С XII по XIII век столица находилась в Таизе, столице династии Айюбидов. В XI веке одна из величайших королев Билкис-младшая унаследовала от своего мужа государство Сулайхидов, перенесла столицу из Саны в Джиблу. Позже – с XIII по XV век – столицей государства становится Забид, центр династии Расулидов и центр мусульманской учености, который был столицей также с IX по XI век. С начала XVI века столицей стал город Сана. Некоторые династии (Русалиды) пользовались сразу двумя столицами (Таизом и Забидом).
После освобождения Северного Йемена от турецкого господства столица оказалась в Сане, который был наиболее исторически долговременным политическим центром страны и важным коммерческим городом. Среди причин, определивших этот выбор после объединения страны, следует назвать, прежде всего, то, что Северный Йемен был более богатым и демографически крупным государством, и объединение состоялось именно на его основе. Другим важным фактором было то, что столица Южного Йемена, Аден, был классическим колониальным портом. Южный Йемен перестал быть колонией Великобритании только в 1967 году и вопросы национальной и дистанцирования от колониальных символов старой власти стояла здесь более остро. В целом Йемен следует здесь классическому примеру описанных нами постколониальных перемещений столиц вглубь страны в свои традиционные центры из коммерческих и более космополитичных портовых городов.
Следует также упомянуть, что продолжающиеся гражданские конфликты и столкновения в Йемене во многом связаны именно с недостаточной репрезентацией Южного Йемена в столице, в органах власти и в политической жизни воссоединившейся страны.
Афганистан
В 2008 году было принято решение о строительстве новой столицы страны – «нового Кабула». По оценкам проектировщиков, это будет новый современный город с населением около 3 млн человек.
На строительство «нового Кабула» различными странами (Япония) и международными организациями уже выделено 500 млн долларов. Всего же, по оценкам разработчиков, на реализацию проекта потребуется от 15 до 30 лет и 34 млрд долларов.
На настоящий момент Кабул является главным экономическим и культурным центром страны. Он был основан Бабуром в 1504 году как столица Могольской империи. Главными причинами строительства нового города считаются чрезвычайная перенаселенность Кабула и недостатки его инфраструктуры, которые чрезвычайно пострадали от недавних войн и гражданских конфликтов. Так, город, рассчитанный по своей инфраструктуре на 750 тыс. человек, в настоящее время населяют 5–6 млн жителей. Строительство города также должно обеспечить работой около 300 тыс. афганцев.
Постколониальное строительство наций в Латинской Америке
В Латинской Америке мы сталкиваемся с самыми высокими уровнями централизации, широкой распространенностью феномена приматных городов, неразвитостью реальных федеративных принципов управления (следует заметить, однако, что многие государства здесь номинально являются федеративными, а несколько унитарных государств региона в прошлом пытались сформировать или стать частью жизнеспособных федераций), высоким уровнем моноцефальности, характерной для урбанистических сетей этого региона. Например, треть населения Чили живет в Сантьяго, и треть населения Аргентины живет в Буэнос-Айресе.
Сверхцентрализация находит свое выражение в целом ряде показателей и индикаторов: высокий уровень концентрации ресурсов в центре, отсутствие выборности региональных и местных органов власти, значительное превосходство доли федеральных расходов в совокупном государственном бюджете над местными расходами. Все эти показатели характерны практически для всех государств Южной Америки. В этот же латиноамериканский урбанистический контекст укладывается Мексика и государства Центральной Америки в силу особенностей общей колониальной истории всех этих государств.
Американские урбанологи Себастьян Галиани и Сукко Ким в своем чрезвычайно информативном и интересном исследовании феномена первенствующих, или приматных, городов в Латинской Америке, основанном на анализе корреляций между приматностью (primacy) города и различными политическими и экономическими переменными (федеративностью, столичностью, демографическими параметрами, доходом на душу населения и тому подобными показателями), приходят к следующим важным выводам.
В Латинской Америке статус политических столиц в гораздо большей степени отражает и определяет урбанистическую концентрацию населения, чем в Северной Америке. По их подсчетам, в то время как статус национальной столицы в странах Латинской Америки (в исследовании рассматривается 18 стран) увеличивает столичный город примерно на 232 %, в Канаде и США эти показатели составляют соответственно 154 и 175 %. В таких латиноамериканских странах, как Аргентина, Колумбия и Перу, этот показатель значительно выше – более 300 %, а в Мексике он достигает даже 495 % (Galiani, Kim, 2008: 5–6, 14).
Причиной этого различия американские урбанологи считают уровень концентрации политической власти, который был предопределен колониальной историей стран Латинской Америки и, прежде всего, испанскими традициями сверхцентрализации. Португальские политические традиции, по их мнению, были не столь жесткими, что определило гораздо менее централизованную систему политической власти в Бразилии. Напротив, в англосаксонских колониях Нового Света столицы размещались в небольших городах, часто в географическом центре штатов; политическая власть при этом была гораздо более децентрализована (Galiani, Kim, 2008: 15–17). Среди иных важных причин сверхцентрализации называются высокий уровень коррупции, экономика, ориентированная на извлечение позиционной ренты, зависимость экономики и бизнеса от особых лицензий на экспортно-импортные операции, право на выдачу которых сосредоточено в руках столичных чиновников.