Мы также установили, что хотя с точки зрения экономической науки (Zimmerman, 2010) разговор об оптимальном размере столицы вполне правомерен применительно к государствам разной площади и демографии, более фундаментальными в вопросе смены столицы являются эмоциональные аспекты и проблемы национальной идентичности. Сегодня именно они чаще всего толкают нации на эти дорогостоящие и рискованные решения. Необходимость или желательность этой стратегии определяется главным образом остротой стоящих перед страной проблем национального и государственного строительства и наличия альтернативных решений.
В центре проблематики национального строительства часто оказывается вопрос о символах.
Переносы столиц не только способствуют децентрализации, но и создают символы, прибавочные смыслы и институты, которые дают новые ориентиры и векторы развития различным государствам. Помимо вопросов реорганизации урбанистической системы национальное строительство включает в себя вопросы обустройства, оформления, выбора новой топонимики и символизации.
Наиболее характерным опыт переноса столиц до сегодняшнего дня был для государств Африки, где вопросы деколонизации и государственного и национального строительства стояли наиболее остро. В Европе нации возникли давно, они тесно связаны с главным городом страны и потому редко возникает необходимость в новой политической консолидации. Здесь магма исторического творчества уже застыла в относительно завершившихся формах.
Тем не менее широта географического и исторического охвата свидетельствует о том, что этот способ решения проблемы больше не является слишком редким и экзотическим. К нему прибегают страны с разными политическими режимами, находящиеся на разном уровне экономического развития в самых разных регионах мира.
Но наряду с универсальными движениями и общими тенденциями в описанных моделях мы обнаруживаем также сохраняющиеся различия между континентами, полушариями и геополитическими регионами (не всегда обозначенные конвенциональными географическими границами), расхождения между которыми в размещении столиц остаются. Это, например, столицы Балтоскандинавии, обращенные вовне, и столицы Латинской Америки, обращенные вовнутрь. Констелляция столиц и их расположения относительно границ не только отражают исторические особенности формирования таких транснациональных регионов, но и могут указывать на характер и степень их интегрированности. Движения столиц в таких единых геополитических регионах могут подчиняться сходным законам. В некоторых случаях можно говорить об эпидемиях однородных перемещений столиц в таких регионах: например, в Африке или – в менее выраженной форме – в попытках и интенциях реорганизации национальных пространств в странах Латинской Америки после строительства Бразилиа. При этом в урбанистическом творчестве наций происходит не только заимствование концепций национального государства и столиц из Европы, но и многообразные взаимовлияния между различными регионами мира без всякой оглядки на европейские образцы. Примерами таких влияний по линиям, никак не связанным с европейскими заимствованиями, характерными для более ранних стадий модернизации, можно считать влияние Анкары на Астану и Исламабад, Бразилиа – на планы в Аргентине, Перу и Индонезии, Астаны – на сегодняшние дискуссии в постсоветских республиках.
Переносы столиц вне зависимости от своего экономического смысла носили главным образом политический характер и вписывались в программы, прежде всего, политических преобразований. Они часто были связаны с проведениями широкомасштабных реформ, утопическими социальными проектами или революциями. Помимо собственно изменения и развития урбанистической иерархии в переносе столиц часто бывала зашифрована новая символическая формула власти над пространством и новая концепция центра.
Одной из наиболее принципиальных проблем, с которой сталкиваются все реформаторы, является вопрос о том, с чего должны начинаться политические реформы, что может обеспечить им надежную социальную базу и как можно минимизировать сопротивление нововведениям. Одна из моделей таких реформ, вдохновляющихся идеей освобождения от господства старых религий, идеологий и форм господства, опиралась на концепцию смены столицы. Реформы и преобразования могут находить свое отражение в том числе и в строительстве нового города, который предлагает новую модель жизни и идентичности, систему символов и идеологических ориентиров. В некоторых государствах происходит перенос столицы в один из уже существующих городов, который воплощает альтернативный полюс культурной идентичности и иной вектор социального развития. В этом смысле смена столицы находится в той же базисной системе культурно-государственных основоположений как календарь, хронология и система письменности или правописания. Революции и глубокие реформы на Западе и Востоке часто сопровождались сменой одного или нескольких из этих основоположений. Они пытались изменить счет времени, язык или точку отсчета в пространстве, то есть столицу, реконструируя существующую политическую реальность. Так, Французская революция вводит новый календарь. Русская и турецкая революции, революция Мейдзи в Японии и Синьхайская революция в Китае были сопряжены со сменой столицы (в Китае несколько отсроченной приходом к власти милитаристов, которые на некоторый период времени заморозили столицу в Пекине). Махдийская революция в Судане сопровождалась переносом столицы из Хартума в Омдурман в 1895 году, а окончание революции – с возвращением столицы в Хартум в 1898.
Реформаторы пытаются найти слабое или ключевое звено в старой системе, изменив и реформировав которое можно сломать хребет старому образу власти. Старые подсистемы замкнуты и укрепляют одна другую, находясь в отношениях взаимозависимости. Для того чтобы открыть путь реформам, необходимо разомкнуть это кольцо. Одним из яиц, где хранится кощеева игла старого миропорядка, является сама локализация столицы. Поэтому поиски оптимальной политической архитектуры и форм урбанистической сети для воплощения национальных и политических принципов может включать в себя и основание нового города, который становится ларцом новых национальных смыслов и символов. Понятая таким образом, новая столица является не только продуктом, но и одним из инструментов или катализаторов политических и экономических реформ.
Успешность переноса столицы главным образом зависит от эффективности и народности политического режима. Демократические политические режимы переносят столицы с лучшими результатами, опираясь на достаточно широкую поддержку этих проектов, на концепцию компромисса и другие интегративные стратегии. Примером такого рода может служить Германия и англосаксонские страны. Недемократические или менее демократические режимы не всегда могут опереться на широкую народную поддержку, но переносы столиц в них тем не менее могут решать какие-то проблемы, которые они ставят перед собой, – например, удержание территорий, балансирование интересов различных фракций, децентрализация – более или менее эффективно. К умеренно успешным проектам такого рода можно отнести опыт Малайзии и Казахстана. В некоторых случаях какую-то долю успеха можно приписать даже эксклюзивным столицам. Наконец, неэффективные политические режимы могут ставить важные интегративные цели, но решают и осуществляют логистику и идеологию переноса малоэффективно и часто не достигают своих целей. Таковы опыты переноса в некоторых странах Африки, которые мы описали.
Приложения
ТАБЛИЦА 1.
Столицы и глобальные города. Индекс глобальных городов 2010
Из 65 глобальных городов только 31 является также еще и столичным городом.
Таблица подготовлена журналом Foreign Policy, консалтинговой фирмой А. Т. Kearney и Чикагским Советом по Глобальным Связям (Chicago Council on Global Affairs). Крестиками помечены столичные глобальные города.
ТАБЛИЦА 2.
Некоторые переносы столиц с начала XIX века
В список включены также некоторые страны, которые перенесли только часть столичных функций, или их новая столица не стала официальной (Чили, Малайзия, Шри-Ланка).
ТАБЛИЦА 3.
Некоторые страны, где обсуждался или обсуждается план переноса столицы
ТАБЛИЦА 4.
Актуальные бюджеты или оценки стоимости переносов столиц в разных странах мира. Бюджеты переноса столиц в разных странах мира как % ВНП
Источники:
Малави. ВНП в 1975: Gross Domestic Product (GDP) of Malawi, 1970–2010 http:// kushnirs.0rg/macr0ec0n0mics/gdp/gdp__malawi.html#t2_1 Первоначальный бюджет на перенос столицы в $60–70 млн (50–60 млн MWK) (Potts, 1985: 189) был значительно превзойден. Кроме того, в сумму официальных затрат не вошли значительные расходы на строительство аэропорта и новых транспортных линий, связавших столицу со страной. $120 млн является более реалистической оценкой.
Танзания. Оценка стоимости дается на 1993 год: 4,9 млрд танзанийских шиллингов (TZS) (Kironde, 1993: 448). ВНП в 1974: Gross Domestic Product (GDP) of Malawi and its neighbors, billions dollars, 1970–2010. Курс обмена на 1993 г.: Krichene, N. “Purchasing Power Parities in Five East African Countries,” IMF Working Paper, October 1998.
Бразилия. Оценка стоимости новой столицы страны дается в долларах на 2010 (Baldussi, 2010). ВНП Бразилии в 1957 году ($17.6 млрд) конвертируется в доллары 2010 года ($137.5 млрд). Pessoa, М. “Fiscal Policy in Brazil and Japan: what can be learned” (Tokio, 2004: 47).
Нигерия. $ю млрд было потрачено за 12 лет, с 1985 по 1997 год. По оценкам экспертов, в 1997 году для завершения проекта требовалось от 2 до 4 млрд долларов. Moser, Gary; Rogers, Scott; Van Til, Reinhold. 1997. “Nigeria: Experience With Structural Adjustment,” IMF Occasional Papers (Washington DC), March, p. 37. В 1985–1992 годах ВНП Нигерии значительно вырос. При расчете с учетом среднего ВНП за эти 7 лет (244 млрд долларов) процент расходов на строительство новой столицы составляет 5 или 6.3