— Концы дай.
— Конец у меня один, тако обломись, самому нужен, а лоскуты чистые позади тебя в лотке лежат, — ответил Альф, поплёвывая на блестящий механизм в руках и любовно натирая его маслянистой тряпочкой. — Зенки разуй, и как тебя в механическую сотню только взяли? Тебя же к технике и за версту подпускать нельзя.
— Порычи мне ещё, — беззлобно ответил шрамоносец, подхватывая лапищей несколько лоскутов. — На себя глянь, троль недоделанный. Как ты только в бронеход помещаешься? Открой секрет, я его по одной резе* всей тысяче продавать буду. А? Озолотимся…, не? Так и знал, волчара северный, сам сено не жрёшь и мне не даёшь. На твою задницу сразу два боевых кресла потребно. Ты когда в боевой ложемент садишься заранее выдыхаешь?
— В рыло давно не получал? — со звонким металлическим щелчком вставив очищенную и смазанную деталь в нечто, напоминающее крупнокалиберный пулемёт с толстым стволом, и нежно огладив грубой ладонью ствольную коробку, спросил Альф.
— Оба! — обрадовался Барко. — Смахнёмся?!
Обладатель аккуратной, чуть рыжеватой бородки и густого ежика светлых волос, прищурился, хмыкнул и наградил собеседника скептическим взглядом:
— Ты ещё за прошлый раз не проставился, Аника воин.
— А я сразу за всё, скопом.
— Ага, — хмыкнул бородач, — скопом…, все вы, скопом, горазды языками молотить, а как до дела доходит, так все деньги уже давно пропиты и бедному Альфу усы не на что промочить. Нет уж, друг мой, ситцевый, сначала стол, потом престол. Усёк?
— Злой ты, Альф, а я только размечтался.
— Ну-ну, слёзки не лей, ты же не барышня. Жуть, я как-то торока* в северной саванне видел, у него такая же морда была и слёзы…, очень похожие. Жрёт, понимаешь, королевского оленя, а сам слезами заливается, — Альф задумчиво почесал маковку. — От счастья, наверное. Дядя Альф добрый, отыграешься ещё, — бородач с наслаждением выпрямился и, хрустнув суставами, повёл могутными плечами. Цыкнув через выбитый зуб, он добавил. — Отыграешься, но не в этой жизни. Да, родимый, ты это, и про бочонок пива не забудь, слов нет, уж как я по нему стосковался.
— Утроба ненасытная и куда в тебя столько лезет? Эй, Альф, я вот что-то припомнить не могу, чтобы ты… Ты вот скажи…, все вот, до ветра бегают, а тебя от кружки не оттащишь, даже на поссать. Гм, как ты терпишь?
— А я не терплю, — почесав рельефное, поделённое на кубики пресса, пузо, осклабился Альф. — Я в карманы соседей до ветра бегаю. Гы-гы-гы.
Собрав установку, рыжебородый критически её оглядел со всех сторон и вынес вердикт:
— На пару боёв хватит, а там энергоблок менять и магнитные кольца.
— Сколько продержится?
— Тысяч шесть, ну, может, семь…, хотя, я бы на это не рассчитывал. Пять тысяч выстрелов она выдаст гарантированно, а там как Хед* на весы судьбы положит. С таким износом ей давно пора на помойку, а мы говно по ложечке перебираем. Во имя Фрейи*, я сотнику двести раз повторял, что из этого дерьма конфетку не слепить.
— А Бьярни что?
— А это отродье Локи только скалится, и Беримир вслед за ним зубы сушит, полусотник хренов.
— Что-то ты часто стал богов поминать, Альф. Съел чего? — с показушным участием поинтересовался Барко.
— Станешь тут, — пробурчал в бороду рыжий. — О! Глянь, — Альф оторвался от работы, всем корпусом повернувшись в сторону ворот ангара с биомеханоидами, откуда, с глухим металлическим лязгом и подвыванием гидроусилителей, в сторону парковочных стоек вышло десять четырёхметровых фигур. — Новенькие…, на замену энергоячеек топают. Та-ак, — мужчина радостно хлопнул себя по мускулистым ляжкам. — Сегодня кое-кто проставится, хотят они или нет. Гуляем, Барко, тролль меня задери!
— Не радуйся, — ответил всезнайка Барко, — эти из выхолощенных…
— Что, так прям — фьють, — рыжий изобразил жест кастрации. — Не повезло парням.
— С этим у них всё в порядке, — скривился шрамолицый великан. — Тут хуже. Я бы тебе не советовал работать на пару с этими…, - он кивнул на роботов, замерших в ячейках для технического обслуживания. — Перун его знает, что у них в мозгах творится после мнемоников*.
— Фафнира тебе в пасть, — рыжий соскрёб с земли отпавшую челюсть. — Какое мурло… Барко, ты это…
— Не смотри на меня так, — усаживаясь на краешек широкого деревянного стола, сказал Барко, — Ингрид-связистка в штабе шепнула давеча, что к нам на усиление замирских* бросают. Девки в штабе они такие, вперёд всех всё узнают… Ушастых* будем с ними на пару выкуривать.
— С девками? — выставил на солнце губы Альф. — С девками я, завсегда пожалуйста, Фрейя не даст соврать.
— Губы закатай, пока тебе сотник яйца не отсёк. С новенькими, чтоб их Чернобог пожрал.
— Барко, какому идиоту пришло в голову замирских ублюдков в боевых биомехов пихать?
— После мнемокамер они все добрые и покладистые, и живота за Гардар не пожалеют, но я бы всё равно остерёгся, знаешь ли.
— Так им память стёрли?! — выдал, наконец, здравую мысль Альф.
— Не стёрли, а блокировали, чему тебя в школе учили? Память стереть невозможно, а вот блокировать, переведя ассоциативные связи в подкорке на другие участки — пожалуйста, но блокировка не даёт полной гарантии. К тому же им, насколько я понял, устроили зверский, усиленный боевой химией курс гипнопедии с заливкой новых данных со знанием языка, сформировали новые личности с ложной памятью и в бошки столько закладок понаставили, что за одну мысль о бунте они моментально в навов* превращаются. Дохнут, говорят, как мухи.
— И ЭТО, — скривил губы Альф, — прислали к нам? Куда командование смотрит?
— Ты меня спрашиваешь? — обиделся Барко, Альф лишь вяло отмахнулся. — Ты, кстати, крепко держишься? Хорошо, а то, боюсь, упадёшь. Надёжные источники нашептали, что это не просто живые зомби. Вся начинка в бронированных консервах, как минимум, обладает второй степенью биовоздействия. Они все кудесники* и волхвы, брат.
— Один — Отец Дружин! У кого-то точно съехала крыша. Кудесники в биомехах. Нет, мне это снится. Барко, скажи, я сплю? Ущипни меня. — Вместо щепка рыжему отвалили чувствительный подзатыльник. — Ай! Полегче! Все мозги вышиб!
— Было бы чего вышибать. Котёл давно пустой, одно эхо осталось.
— Ты помело своё иногда придерживай, а то твой язык вперёд мозгов работает. Впрочем, Фрейя заступница, язык у тебя далеко не первый. Ты, Барко, давно удом* думаешь. Хотя, бабы тебя любят. Ты им мёдом на уд мажешь?
— Чем я мажу — это моё дело, а ты завидуй молча. Девки, знаешь, они после хорошего уда, когда на нём напрыгаются, такие говорливые становятся.
— Теперь понятно, как ты вперёд штабных информацию добываешь, — рассмеялся Альф. — Барко, а Барко, а как она?
— Кто?
— Ингрид.
— Есть за что подержаться. Кому-то горячая жёнка достанется.
— Вот же верткое отродье Локи! Когда ты успеваешь?
— Сплю на час меньше.
— Спит он, ладно, а про бочонок не забудь. Я шепну в лагерный шинок, чтобы за нами столик держали.
Но планам на вечер не суждено было сбыться. На базе «механической тысячи» объявили боевую тревогу…
— Вниз! — уворачиваясь от непонятного нечто, напоминающего медленно летящий луч, проорал Альф, на чёрном лице которого, закопченном жирным масляным дымом, яркими бельмами выделялись глаза и мелькали белые полоски зубов. Бронекостюм механика давно, с головы до ног, покрылся толстым слоем вонючей грязи. — СТРЕЛЯЙ!
Перекатившись по земле, Барко выпустил в вынырнувшую из клуб густого чёрного дыма тушу длинную очередь из «рельсового»* автомата. Бронированный носорогобык с седоком на горбушке, обиженно взрыкнул и закружился юлой. В следующий миг светящаяся лента трассирующих железных шариков пробила магический щит и снесла голову всаднику.
— Отходим к ретранслятору! — раздалось в наушниках тактических шлемов напарников.
Сотник Бьярни Олафссон говорил с трудом, картавя и шепелявя на каждом слове. Немудрено, с выбитыми передними зубами, острые крошки которых изрезали и посекли язык, и здоровенной гематомой на левой щеке, не шибко то поговоришь. Каждое движение нижней челюстью отдавалось острой болью, забыть о которой не помогала даже боевая химия наспинной кибераптечки.
— Покинуть сектор, тролльи выродки!
Прикрывая друг друга, Альф и Барко пятились назад.
— Ах!
Земля под ногами словенина разверзлась, и Барко ухнул вниз, но мускулистая рука Альфа, усиленная искусственными мышечными волокнами бронекостюма выдернула товарища из не успевшей захлопнуться зубастой пасти каменного червя. В ненасытную глотку полетело несколько ребристых кругляшей.
— Берегись!
Бойцы скакнули за догорающий остов бронехода. Опрокидывая людей, на полметра подпрыгнула земля. Глухо ухнуло. В воздух, вперемешку с комьями и камнями, взлетели ошмётки плоти, подпёртые фонтаном крови.
— Погань подземная, — сплюнув и скинув с лицевого забрала прилипший кровавый кусочек плоти, сказал Альф. — Под ноги смотри, Фрейя тебя задери. Сдохнешь, Ингрид тебя не простит.
Вместо благодарности Барко выпустил очередь за спину рыжебородого северянина. Вылезший из-под земли гигантский скорпион, теряя лапы и клешни, забился в падучей.
— Следи за спиной, без тебя мне будет плохо, привык я к твоему ворчанию.
— Ага, спасибо.
— Сочтёмся, брат.
Обозревая панораму разгрома, учинённого двадцать третьей механической тысяче, Альф и Барко грязно чертыхались про себя. Ушастые оказались серьёзным противником, его недооценка дорого далась Гардару и Ханству Темуридов. Независимо друг от друга, настороженно водящие стволами рельсотронов, механики вспоминали события двухмесячной давности.
Первые магнитные и волшбовые аномалии засекли ещё четыре месяца назад. Учёные и кудесники измысловых изб и профильных правительственных департаментов тут же принялись строить многочисленные гипотезы, но, как оказалось, ни один из измыслов и близко не подошёл к разгадке настораживающих феноменов, обнаруженных в Гардаре, Заморье, в землях темуридов, Африке и, полном ос