— Сегодня уже не успеем.— Плотников посмотрел на часы, потом на начальника отдела кадров гороно.— Тем более паренек работает во вторую смену. В общежитии его уже нет.
В годах, но худощавая, в спортивной блузке, женщина тоже глянула на свои часы и любезно предложила:
— Какой разговор, товарищи! Если это срочно, я могу задержаться.
— Спасибо,— ответил лейтенант и позвонил в отдел.
— Дежурный? Привет! Гостев беспокоит. Будь другом, подошли машину к зданию горсовета.
— Машину я пришлю,— пробасил в ответ дежурный.— Но тебя тут давненько дожидаются.
— По какому делу? Как фамилия?
— Сейчас гляну. Сабинина.
— Понял,— уверенно произнес лейтенант, хотя вовсе не ожидал такого ответа.— Где она сейчас?
— Как где? Сидит у дверей твоего кабинета.
Гостев помедлил. Приход Сабининой в милицию без вызова был для него полной неожиданностью. Ведь если она явилась сама после вчерашнего достаточно иронического разговора по телефону, значит, что-то стряслось.
— Володя, позови ее к телефону,— сказал Гостев.
После паузы он уловил в трубке хрипловатое, с легким покашливанием дыхание.
— Зоя Алексеевна, здравствуйте. Я прошу вас приехать. Дежурный даст машину.
Зоя Сабинина без колебаний показала на фотографию в личном деле Лидии Владимировны Грековой.
Когда они сели в машину, Гостев вопросительно и прямо спросил:
— Какая забота привела вас сегодня к нам?
— В аэропорту я вам не сказала об одной вещи. Вернее, в тот момент я о ней просто забыла. Да и сейчас это может оказаться чистейшим вздором. Дело в том, что, когда Роман провожал меня, мне показалось, что на нас пристально кто-то смотрит, наблюдает, что ли. Я быстро оглянулась и встретилась глазами с неизвестным мне парнем лет тридцати. Понимаете, я решила, что обязана этим собственному обаянию.
— Это естественно,— дружелюбно сказал лейтенант.
Сабинина помолчала, облизнула сухие губы.
— Конечно, Роману я ничего не сказала. Рома забыл, что мне давно не шестнадцать лет, и заботился о моей нравственности...
Плотников, глядя через стекло на серую ленту дороги, громко кашлянул, и Зоя вздрогнула.
— Я говорю вздор? Простите...
— Что вы, бога ради, рассказывайте,— повернул к ней голову смущенный Плотников.— У меня просто в горле запершило.
— В общем, я решила посмотреть, как этот парень поведет себя дальше, проявит ли смелость, сделает ли попытку познакомиться,— продолжала Сабинина.— В конце концов, назойливости я не опасалась, даже когда Роман уйдет: я ведь улетала. Потом объявили посадку, мы с Романом простились, и он направился к выходу. А я вместе с толпой прождала еще минут двадцать, пока нас пригласили в самолет. Но этот парень больше не появлялся. Мне даже чуточку досадно стало. Как только я осталась в одиночестве и мне стало скучно — он испарился. Правда, я сразу же об этом забыла. А сегодня вдруг вспомнила, и мне стало не по себе...
— А почему вспомнили именно сегодня?
На улице давно наступил вечер, в салоне «Волги» свет не был включен, и Сабининой с ее воспоминаниями стало немного неуютно. Она зябко поежилась и вздохнула.
— Может, мне все это померещилось,— произнесла Зоя,— когда болеешь и сидишь целыми днями дома одна в пустой квартире, становится не по себе...
Гостев был удивлен, что эта замкнутая и надменная особа вдруг так разговорилась.
— Сегодня я вновь встретила того парня. Я возвращалась от врача, уже подходила к дому. Заметив меня, он отвернулся. Как-то очень резко, даже испуганно. У меня почему-то стало нехорошо на душе.
Зоя умолкла, видимо, собираясь с мыслями. Гостев смотрел на ее профиль и думал, что, с одной стороны, ее рассказ мог быть результатом типичной женской мнительности, но отмахиваться от него не следовало.
— Почему вдруг? — нарушила молчание Зоя.— С какой стати?
— «Любопытно,— после некоторой паузы задумчиво произнес лейтенант.— Действительно, чего ради ему вас бояться? Странно, очень странно... Зоя Алексеевна, а как он выглядит?
— Ну, я его особенно не разглядывала. Пожалуй, выше вас ростом, лицо хорошее, даже мужественное. Плащ был кремового цвета. Что еще? Да, брови густые, с красивым изломом.
— А вы наблюдательны,— заметил Гостев.
Сабинина пожала плечами.
— Не больше, чем любая женщина.
— Останови здесь,— сказал Гостев водителю, когда «Волга» поравнялась с домом Сабининых.
— До свиданья, Зоя Алексеевна,— простился лейтенант, открывая дверцу машины и помогая девушке выйти.— Нам, можно сказать, повезло, что вы на больничном. Были бы на работе — могли и не повстречаться с «мистером Икс».
Сабинина шутки не оценила, и Гостев слегка покраснел, а она, стуча каблуками элегантных сапожек, вошла в подъезд. Лейтенант проводил ее взглядом и сел в машину. Тронул Плотникова за плечо. Задремавший было инспектор встрепенулся и смущенно потер рукой затылок.
— Куда сейчас? — спросил он.
— По домам, Павел Антоныч. Завтра ваша основная забота— Лида Грекова. Сначала присмотритесь к ней, потом идите на прямой разговор. Если в школе Грековой не окажется, узнайте адрес и поезжайте домой. И в первом и во втором случаях позвоните дежурному — тогда я буду знать, где вас найти. Договорились? Я с утра поеду на стройку комбината, потолкую с приятелями Сабинина.
Плотников кивнул. Ему не очень хотелось первым говорить с Грековой. Он еще не забыл (недовольства Зои Сабининой в аэропорту. Но поручение есть поручение. Надо выполнять.
Накинув плащ на руку, Плотников стоял возле окна в школьном коридоре. Началась перемена, вечный школьный шум, гвалт. Грекова прошла мимо него в учительскую и закрыла за собой дверь. Инспектор сразу узнал ее по фотографии, виденной в гороно, но на всякий случай спросил у пробегавшей Мямо девчушки:
— Будьте любезны, где мне найти учительницу Лидию Владимировну Грекову?
— Да вон же она прошла! С картами и указкой.
Инспектору не хотелось подходить к Грековой при учителях, и он деликатно ждал, когда раздастся звонок и Лидия Владимировна либо направится на урок, либо останется в учительской. На Плотникова никто не обращал внимания: мало ли родителей бывает в школе. Тем более что он стоял с грустным видом отца завзятого двоечника.
Грекова почему-то сразу понравилась ему. Коротко стриженные, без замысловатых зачесов темные волосы, большие, чуть печальные глаза, худенькая фигурка. Во всем ее облике чувствовалась какая-то беззащитность, неспособность противостоять житейским водоворотам. Плотников тяжело вздохнул при мысли, что ему придется бередить воспоминания учительницы. Предстоящий разговор он не обдумывал. «Как пойдет, так пускай и идет»,— решил он.
После звонка Грекова вышла из учительской и медленно пошла по длинному коридору. Плотников двинулся следом, догнал ее и негромко сказал:
— Извините, Лидия Владимировна. У меня к вам есть деликатный разговор.
— Слушаю вас,— ответила она, разглядывая инспектора и виновато пытаясь вспомнить, чей же он папа.— Только достаточно времени я вам сейчас уделить не могу. У меня урок...
— Понимаю,— с готовностью кивнул инспектор.— Тогда давайте условимся, когда мы сможем поговорить. Я старший лейтенант милиции Плотников. Мы расследуем обстоятельства гибели Романа Сабинина.
Грекова тихо ахнула.
— Как хорошо, что вы пришли,— прошептала она.— Я уже не знала, что мне одной со всем этим делать... Подождите меня, пожалуйста, сорок пять минут. Сегодня у меня больше нет уроков. Этот последний...
Спустя час они ехали в автобусе к ней домой, и Лида рассказала о своей первой встрече с Романом.
...С мужем она разошлась несколько лет назад, жила вдвоем с дочкой. 23 февраля был праздничный вечер, окончился поздно. На улице холодина, свободного такси, как водится, не было, и Лида голосовала всем машинам подряд. Наконец одна притормозила. За рулем сидел молодой человек. Она попросила подвезти до дому и протянула два рубля, но водитель, улыбнувшись, денег не взял.
В машине было тепло, уютно. Мало-помалу они разговорились. Лида и не заметила, как к дому приехала.
— Хотите, я завтра за вами к школе подъеду? — предложил Роман.
— Спасибо, но завтра обычный день. Не праздник. Я прекрасно доберусь автобусом. Мне это привычнее.
Поблагодарив, Лида пошла к подъезду.
— Тогда до завтра! — крикнул он вдогонку.— Буду ждать с двенадцати.
Конечно, она не придала этим словам никакого значения, но наутро, во время урока, случайно подойдя к окну, увидела стоящий напротив школы знакомый «Москвич». Лидия не была сторонницей легких знакомств и в этот раз ушла из школы через другой выход. Но и на следующий день ровно в двенадцать «Москвич» стоял на том же месте, а Роман ходил подле машины и всматривался в школьные окна. Это смутило учительницу. В школе всегда есть ученики, которые вместо классной доски глазеют на улицу, и ни к чему было давать им повода для размышлений. На перемене Лида вынуждена была выйти и прямо заявить об этом Роману.
— Раз мое присутствие здесь непедагогично,— серьезно сказал он,— может, мы посетим сегодня театр? У меня как раз есть два билета.
— Нет,— твердо ответила Лида.— Я замужем.
— Неправда,— так же твердо сказал он.— Вы не замужем. И я очень прошу вас пойти со мной в театр.
— ...Вот так мы и встретились,— задумчиво произнесла Лида, и Плотникову показалось, что она сейчас заплачет.— Потом было много встреч, много радости. Дочь очень привязалась к Роману, и две недели назад он предложил подать заявление в загс. А я попросила его еще раз хорошенько все обдумать, поскольку я старше его на целых пять лет. Мне тридцать два. Но об этом после, мы уже приехали...
Они направились к пятиэтажному дому в ряду других таких же, которыми лет десять назад обозначился новый городской район. Лида шла чуть впереди, и они почти не разговаривали. Плотников хорошо понимал состояние женщины: видимо, у нее не было ни сестры, ни близкой подруги, кому она могла бы излить чувства от потрясения, обрушившегося именно тогда, когда все так благополучно складывалось. Но ведь его задача в том, чтобы не упустить, найти в воспоминаниях убитой горем женщины след, ведущий к раскрытию обстоятельств катастрофы. Если, конечно, он есть, этот след. А если нет? Тогда, по крайней мере, Плотников даст ей выговориться, постарается найти искренние слова утешения. Он много взрослее Лиды, опытнее и повидал на своем веку всякого-разного предостаточно...