— Все понятно, Павел Антоныч. Ни о чем не беспокойтесь, где пятеро, там и шестеро,— рассмеялась Панкова.— Дадим мальчишке травки, и все как рукой. У меня опыт в этих делах имеется...
Вернулся Панков, выбритый, в форме, блестя в полумраке прихожей начищенными сапогами.
— Пошли, Антоныч, хлебнем чайку.
— Вчера сына провожали. Все сбережения спустили,— весело сказала Клавдия. И вдруг разом пригорюнилась, крепче обняла Костика.— Где сейчас наш Петенька? Уже небось везут, куда — неизвестно.
— Сказал же тебе, пока под городом они,— грубовато-нежно объявил Панков.— Курс молодого бойца будут проходить... Может, сумеем еще повидаться.
— Бойцы вы, бойцы,— вздохнула Клавдия, внимательно оглядев их обоих, мужа и Плотникова.— Не можете вы без этого. Нет чтобы дома сидеть.
— Что ты выдумываешь?! — сердито сказал Панков.— Долг же!
— Это понятно, что долг,— протяжно вздохнула Клавдия, и Плотников неожиданно подумал, что она своим особым женским чутьем предчувствует какую-то беду, и ему на миг стало нехорошо, но он отогнал эту мысль.
— Спасибо, хозяева, я и так уже припаздываю. Ты, Вась, к восьми будь на посту. Работенка есть.
— Ясно, товарищ старший лейтенант.
Глава 3
Невысокий, с поджарой боксерской фигурой в японской нейлоновой куртке с желтыми полосами, инспектор уголовного розыска Гостев медленно поднимался по лестнице. Обычно он ходил быстро, пружинисто, а сейчас ноги отяжелели. Может, от той вести, что нес он незнакомым еще вчера людям. Навстречу ему по ступенькам никто не спустился, но дом уже проснулся, кое-где за дверями слышались голоса, радио. Остановился подле нужной ему квартиры, одернул куртку и; глотнув воздуху, позвонил.
— Секундочку, Роман,— раздался за дверью мужской голос,— я уже почти готов.
Щелкнул замок, дверь отворилась, и открывший недоуменно уставился на пришельца, даже забыл вдеть руку в рукав почти надетого плаща.
— Вы к кому?
— Здесь проживает Сабинин Алексей Петрович? — негромко спросил инспектор.
— Да. Это я. В чем дело? — Недовольно бросил хозяин.
Он был немолод, седоват, глаза скрывались за выпуклыми стеклами очков в массивной прямоугольной оправе.
— Инспектор уголовного розыска,— представился Гостев, открывая служебное удостоверение.— Разрешите войти?
— Да, да, пожалуйста,— с тем же недовольством в голосе произнес Сабинин, пропуская Гостева в прихожую.— Что привело вас сюда? Слава богу, за шестьдесят два года жизни я ни разу, как бы это выразиться, с милицией не общался. Во всяком случае по утрам мне визиты не наносили.
— Бывает,— невесело улыбнулся Гостев, прислушиваясь к звукам в квартире, но все было тихо, и он решил больше не тянуть.
— Вам принадлежит машина «Москвич-408» с госномером 22-16. Где она?
— То есть как где? Сейчас должна подойти. На ней ездит племянник. Разумеется, законно. По доверенности. Я, видите-ли, староват для езды при теперешних потоках, зрение не то...
«Как уверен, что ни с ним, ни с его племянником, ни, в конце концов, с машиной ничего не может произойти. Завидное убеждение».
— Давайте сядем,— осторожно предложил Гостев, и тут до Сабинина наконец дошло, что просто так рано поутру милиция в квартиры не является.
Он схватил лейтенанта за руку, суетливо снял очки и почему-то стал искать, куда бы их пристроить. Лоб Сабинина покрылся испариной, и Гостев подвел его к стулу у вешалки.
— Ваша машина, Алексей Петрович, вчера поздно вечером потерпела аварию,— негромко сказал лейтенант, удерживая Сабинина за плечо.— К тому же, к глубокому сожалению, в машине погиб человек. Мужчина лет двадцати пяти. Но документов при нем не нашли. Ни прав, ни паспорта.
Сабинин оцепенело осел на стуле, и лицо его, недавно такое самоуверенное, стало беспомощным и жалким.
— Пожалуйста, успокойтесь,— сказал Гостев.— Возможно, ее просто угнали...
Сабинин отчаянно замотал головой, силясь что-то сказать, но не мог.
— Я вызову неотложку,— предложил лейтенант и поискал глазами телефон.
— А... а... дочь? — наконец выдохнул Сабинин и резко, испуганно повернулся на стуле.— Дочь тоже погибла?
— Какая дочь? — удивился Гостев.— Чья? В машине был один человек. Я участвовал в осмотре места происшествия.
Сабинин закрыл лицо руками. Гостев видел побелевшие суставы пальцев. Лейтенант достал из кармана стеклянный патрончик с валидолом.
Сабинин отнял от лица руки, близоруко глядя перед собой.
— Боже мой, боже мой! Как это могло случиться?.. Роман же повез Зою в аэропорт на ленинградский рейс...
Гостев прекрасно понимал состояние Сабинина, но опыт подсказывал, что лучше в таких случаях постараться переключить психику, отвлечь.
— Алексей Петрович, а зачем, если не секрет, ваша дочь собралась в Ленинград?
Сабинин поднял голову и недоуменно посмотрел на лейтенанта.
— У Зои с Романом там было какое-то дело. Кажется, она должна была что-то привезти оттуда. У нее оставалась неделя отпуска, и она воспользовалась этим.
— Понятно,— протянул Гостев.
По профессиональной привычке он хотел тут же поинтересоваться, какое именно дело повлекло Сабинину в Ленинград, но удержался. Сейчас инспектора волновало другое: надо было убедиться, что в машине погиб именно Роман. А для этого, увы, надлежало опознать труп. Обычно эта тягостная обязанность падает на плечи родственников, но не брать же с собой в городской морг этого человека. Он и так еле сидит, хотя и делает вид, что взял себя в руки...
— А где работа...ет ваш племянник? — Гостев деликатно не стал упоминать Романа в прошедшем времени.
— На строительстве химкомбината. Живет в общежитии.
«Туда я и поеду,— решил инспектор.— Приглашу для опознания кого-нибудь из ребят, хорошо знающих Романа Сабинина».
— Мне надо отлучиться на час-другой,— сказал Гостев.-А вас попрошу поискать водительские права племянника и паспорт на машину. Или подумать, где могут они находиться?
Сабинин кивнул и налил себе воды из графина. Инспектор чувствовал, что документы едва ли найдутся, но любое занятие, пусть даже ненужное, было сейчас полезно Алексею Петровичу...
Солнце уже расцветило веселыми бликами верхушки сосен и серую ленту шоссе. Но торжественная прелесть проснувшегося леса, шемящий запах весны плохо вязались с деловой суетой оперативной группы. Повторно осматривали и фотографировали место аварии.
Всеми действиями руководил, похоже, так и не сомкнувший глаз за ночь, сутуловатый следователь Брайцев. Он то и дело тер глаза тыльной стороной ладони.
Как печальное напоминание о случившемся лежал на обочине сбитый красно-белый столбик ограждения, на дне карьера блестел хромированными деталями разбитый автомобиль.
— ...Теперь, Василий, понял, что я от тебя хочу? — прислонясь плечом к дереву, устало сказал Плотников.— Предчувствие, или как там по науке — интуиция, в данный момент налицо, а вот реализовать ее в какой-нибудь полезный факт я сейчас не способен. Работал долго, а отоспаться не дали. В голову будто клею влили, все впечатления сцепились в один ком, и расщепить их пока никак не могу.
— Понять-то понял,— в раздумье, без особого энтузиазма, ответил Панков.— Но сдается мне, что ты, того, сгущаешь обстановку. Мало ли алкашей за рулем видели? Помнишь случай на той неделе?
— Да брось ты! — вдруг рассердился Плотников.— Раз сомневаюсь, тем более свежий взгляд нужен. Теперь второе, следы других двух машин на шоссе ты и сам рассмотрел. Одна, похоже, «Жигуль-универсал», другая — ГАЗ-51 с изношенным протектором передних колес. И ни один водитель не остановился, хотя второй притормозил. Оба послали шоферскую взаимовыручку куда подальше. Почему?
— В темноте могли и не заметить аварии. Запросто.
— Я поначалу тоже так думал. Но когда на шоссе снова выбрался, убедился, что не могли не видеть. Не такой уж он глубокий, карьер. А вот не остановились. Опять же встает вопрос — почему? Нежелание попасть в «историю», лень или... пьяные сидели за баранкой?
— Ну, если и так, то все одно не пойму, с какого боку эти водители к «Москвичу» отношение имеют? Да и где их теперь найдешь?
— С какого боку, я и сам еще не знаю,— произнес Плотников,— может, и ни с какого. А все же с удовольствием с ними бы потолковал. «Москвичок»-то впереди них шел.
— Это ты правильно подметил,— неожиданно согласился Панков.— И, судя по времени, дистанция между ними была небольшая, а может, «Москвич» их и обогнал? Только где их теперь искать. Целая ночь прошла. Километров четыреста можно сделать...
— В том-то и суть, Вася, что найти можно,— уверенно сказал Плотников.— Я поутру запросил все наружные посты города. По предварительным данным, за вчерашний вечер и ночь ни один ВАЗ-2102 из города не выходил. Сейчас, само собой, каждый выезжающий за город «универсал» наши проверяют.
— А грузовик? — уже заинтересованно спросил Панков и зачем-то надвинул фуражку на лоб.
— Тут самый фокус, Вася. По нашему шоссе ГАЗ-51 в это время в город не проходил. На въездном посту эти сутки был Петр Показаньев. Ты его знаешь. Мужик такой: сказал — отрезано.
— Да...— озадаченно протянул старшина, а сам напрягся всем телом, будто все стало на свои места и осталось только одно — немедленно действовать.— Раз Петр заверил, так оно и есть. Этого гуся с грузовика я тебе, Паша, на разговор доставлю. Дорог здесь раз-два и обчелся: воинская часть, совхоз, стройка комбината...
— Целину еще не забудь,— обронил Плотников.— Эта машинка и без дороги выберется. Снег-то почти сходит.
— Не нагнетай, Антоныч,— сказал Панков.— Как-нибудь разберусь, откуда этот ГАЗ. Но сомневаюсь, будет ли толк.
Плотников пожал плечами. Честно говоря, старательный, но тяжелый на подъем Панков своим безразличием в начале разговора расстроил его, и он теперь слегка сожалел, что вообще затеял этот разговор. Тут, как назло, Панков снова подал голос:
— Паша, ты об этих моментах командиров в известность поставил? Как бы не получилось, что мы без их команды сыск разводим, самодельничаем.