На секунду Джек решил повернуться спиной к Оутли и подъехать до Догтауна, каким бы он ни был. Но это бы означало, что ему опять придется пройти через туннель. Снизу, из торгового квартала, вдруг раздался автомобильный сигнал, и этот звук вновь напомнил Джеку о его одиночестве.
Он успокоился лишь тогда, когда дошел до ворот фабрики, оставив туннель далеко позади. Почти треть всех окон, выходящих на грязный фасад, была разбита, многие другие были забиты серым картоном. Даже с дороги Джек ощущал запах машинного масла, смазки, приводных ремней, двигателей. Он сунул руки в карманы и двинулся вниз по склону так быстро, как только мог.
Вблизи город выглядел еще более угнетающе, чем с холма. Продавцы автомобилей выглядывали в окна офисов, ленясь выйти на улицу. Рекламные плакаты уныло и безрадостно висели вдоль ряда потрепанных автомобилей: «ЕДИНСТВЕННЫЙ ВЛАДЕЛЕЦ! ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ПОКУПКА! АВТОМОБИЛЬ НЕДЕЛИ!» — гласили желтые буквы. От ветров и времени чернила поблекли и стекли с некоторых букв, как будто объявления попали под сильный дождь. Редкие прохожие двигались по улицам. Когда Джек дошел до центра города, он увидел старика с отвисшими щеками и серой кожей, который пытался втащить пустую тележку для покупок на тротуар. Когда он приблизился, старик что-то испуганно выкрикнул и ухватился за свою тележку. Он подумал, что Джек хочет украсть его тележку!
— Извините, — сказал Джек, и сердце екнуло.
Старик пытался закрыть собой тележку, защищая ее и пристально глядя на своего противника.
— Извините, — повторил Джек. — Я просто хотел…
— Уйди! Уйдиииии! — закричал старик, и по его морщинистым щекам потекли слезы.
Джек поспешил уйти.
Двадцать лет назад, в шестидесятые, Оутли, видимо, процветал. Относительная ширина Мельничной дороги, ведущей из города, была результатом той эпохи, когда дела шли отлично, бензин был дешев, и никто не слышал термина «дискреционный доход», потому что всего было вдоволь. Люди вкладывали деньги в государственные акции или маленькие магазинчики и иногда могли поднять голову над волнами жизни. Этот короткий ряд кварталов все еще выглядел так, будто имел какую-то надежду. Но только несколько хмурых подростков сидело в ресторанчике, и в витринах слишком многих магазинчиков стояли таблички: «Как это ни печально, мы закрыты». Не было ни одного объявления, предлагающего работу, и Джек двинулся дальше.
Нижний город Оутли обнажал реальность, скрывающуюся за яркими красками, оставшимися от 60-х. Пока Джек шел мимо кирпичных кварталов ободранных домов, он почувствовал усталость, а рюкзак стал тяжелее. Но если бы дело касалось только его ног, и не нужно было снова идти через Туннель, он повернулся бы и пошел в Догтаун. Конечно же, ему показалось, что там во тьме можно встретить человека-волка, теперь он это понимал. Никто не захотел заговорить с ним в Туннеле. Это Территории расшатали его нервы. Сначала он увидел Королеву, затем этого мертвого мальчика возле телеги с разбитой половиной лица. Затем Морган и эти деревья. Но это было там, где такие вещи могут происходить и являться вполне нормальными. Здесь такого произойти не может.
Джек остановился перед длинной, грязной витриной, над которой была вывеска: «Мебель напрокат». Он приложил руки к стеклу и заглянул вовнутрь. Внутри стояла софа и кресло, покрытые белым покрывалом. Джек двинулся дальше, размышляя, где бы ему найти что-нибудь перекусить.
Чуть дальше в машине перед магазинчиком сидели четверо мужчин. Джек на секунду задержался и оглядел древний черный де сото без колес. К ветровому стеклу была приколота карточка пять на восемь, которая гласила: «Клуб Хорошей Погоды». Мужчины внутри играли в карты, двое сидели на переднем сидении, двое на заднем. Джек подошел к окошку.
— Простите, — начал он. Ближайший к нему картежник повернулся и уставился на него серыми рыбьими глазами. — Не знаете ли вы…
— Пшел вон, — сказал мужчина. Его голос звучал сдавленно и флегматично, как будто он вообще очень редко разговаривал. Лицо, наполовину повернутое к Джеку, было в шрамах от угрей и странно плоским, как будто кто-то в младенчестве наступил на него.
— Я просто хотел спросить, не подскажете ли вы мне, где можно найти работу на пару дней.
— В Техассе, — сказал мужчина на водительском сидении, и все расхохотались.
— Я тебе сказал, убирайся, пацан, — сказал плосколицый мужчина с рыбьим глазом, сидящий ближе всех к Джеку. — Или я лично выбью из тебя все дерьмо.
Джек понял, что это правда. Если он останется здесь еще секунду, этот человек взорвется, выскочит из машины и изобьет его. Затем он опять сядет в машину и откроет новую банку пива. Жестянки от «Роллинг Рок» покрывали весь пол. Джек отступил, и рыбоглазый отвернулся.
— Наверное, я действительно попытаюсь добраться до Техасса, — сказал он.
Пока Джек шел от де сото, он прислушивался, не откроется ли сзади дверь, но услышал лишь звук открываемой банки пива.
Крак! Шссс!
Он пошел дальше.
Дойдя до конца квартала, он посмотрел вдоль другой главной улочки городка, на лужайку, наполненную желтыми сорняками, из которых поднималась статуя, похожая на диснеевского фавна. С крыльца дома на него смотрела неопрятная старуха, поливающая лужайку из шланга.
Джек отвернулся от подозрительного взгляда и увидел перед собой последнее безжизненное здание на Мельничной Дороге. Три ступеньки вели к полуприкрытой двери. В длинном, темном окне виднелась надпись «БУДВЕЙЗЕР», и правее было нарисовано: «ОУТЛИЙСКАЯ ПРОБКА АПДАЙКА». А несколькими дюймами ниже, на желтой карточке пять на восемь, такой же, как в де сото, были написаны волшебные слова: «НУЖЕН ПОМОЩНИК». Джек сбросил со спины рюкзак, взял его под мышку и поднялся по ступенькам. На несколько мгновений, переходя от тусклого солнечного света к темноте бара, он вспомнил, как входил в увитый плющом туннель на Мельничной Дороге.
Глава 9Джек В Мухоловке
Через шестьдесят часов Джек Сойер, который уже сильно отличался от Джека Сойера, прошедшего сквозь Оутлийский туннель в среду, в холодной кладовке «Оутлийской Пробки» прятал свой рюкзак за бочками пива «Буш», стоявшими в дальнем углу кладовой, как алюминиевые пеньки на гигантской аллее. И не позже, чем через два часа, когда «Пробка», наконец, закроется на ночь, Джек намеревался сбежать. Именно так он и думал: «Не уйти, не покинуть, а именно сбежать». И это было естественным выходом из его положения.
Мне было шесть. Джону К. Сойеру было шесть. Джеки было шесть. Шесть.
Эта мысль, совершенно без всякой связи, сегодня вечером запала ему в голову и начала повторяться. Он решил, что это показатель того, как он напуган, и ужасные события сгущаются вокруг него. Он не понимал, что значит эта мысль; она просто крутилась в мозгу, как деревянная лошадка на карусели.
Шесть. Мне было шесть. Джеки Сойеру было шесть.
Снова и снова, круг за кругом.
Кладовая имела общую стенку с пивной, и сегодня она содрогалась от шума. Двадцать минут назад открылся кабак. Это была пятница, и на всех предприятиях Оутли и Догтауна выдавали зарплату. «Оутлийская Пробка» была полна под завязку… и даже больше. На стене слева висел большой плакат: «НАЛИЧИЕ В ЗАЛЕ БОЛЕЕ 220 ЧЕЛОВЕК ЗАПРЕЩАЕТСЯ ПОСТАНОВЛЕНИЕМ ШТАТА КОД 331». Видимо, код 331 отменялся по выходным, потому что Джеку казалось, что в зале сейчас больше трехсот человек, не считая кантри-группы, которая называла себя «Ребята Долины Дженни». Это была ужасная группа, но у них была электрогитара.
— Джек! — орала Лори, перекрывая шум.
Лори была женщиной Смоки. Джек все еще не знал ее полного имени. Он едва слышал ее сквозь шум музыкального аппарата, который заполнял паузу, пока группа отдыхала. Джек знал, что сейчас все пятеро стоят возле задней стенки бара, потягивая «Черного Русского» за полцены. В двери кладовки показалась голова Лори. Взлохмаченные белокурые волосы были стянуты сзади детскими белыми пластиковыми заколками, поблескивающими в лампах дневного света.
— Джек, если ты сейчас же не привезешь эту бочку, я думаю, он заставит тебя хорошо потрудиться.
— Ладно, — сказал Джек. — Скажи ему, что я уже иду.
Он почувствовал, что его руки покрылись гусиной кожей, и не только от холода и сырости кладовой. Смоки Апдайк был не из тех, с кем стоит шутить. Смоки, который носил на своей узкой голове бумажный поварской колпак и постоянно держал в руках пластиковое меню. У него были живые карие глаза с грязно-желтыми белками, и сейчас он каким-то образом держал его как бы в плену.
Музыкальный ящик на время умолк, но рев толпы с лихвой компенсировал его. Какой-то ковбой из Онтарио выкрикнул: «Йахх Ааа!». Вскрикнула женщина. Разбилось стекло. Затем музыкальный ящик снова взревел, как ракета «Сатурн», набирающая вторую космическую скорость.
В этом месте они едят то, что сбивают на дороге.
Сырым.
Джек наклонился над одним из алюминиевых бочонков и протащил его фута три. При этом его рот искривился в болезненной гримасе, пот выступил на лбу, несмотря на прохладу от кондиционеров, спина заныла. Бочонок заскрежетал по цементному полу. Он замер на минуту, тяжело дыша и широко раскрыв глаза. Затем подвел ручную тележку к бочонку, остановил и снова наклонился. Ему удалось поставить его на ребро и подвести к тележке. Когда он ставил на нее бочонок, то потерял равновесие. Большая бочка весила всего на несколько фунтов меньше, чем сам Джек. Упав, она прижала его пальцы к ручке тележки. Боль была сильной, но ему удалось выдернуть руку. Джек засунул левую руку в рот, слезы брызнули из его глаз.
Больше, чем защемленные пальцы, его волновал запах пива, вырывающийся из-под колпака бочки. Если Смоки вскроет крышку, и пиво будет пениться… или, еще хуже, если он подденет крышку, и пиво брызнет ему в лицо…
Лучше не думать о таких вещах.