— А теперь у меня к тебе есть несколько вопросов, и ты постараешься ответить на них, — сказал Гарднер. — Мистер Морган сам сможет получить от тебя все ответы с легкостью, и я не сомневаюсь в этом, но мне бы не хотелось его беспокоить. Итак… как давно ты стал Путешествовать?
— Я не понимаю, о чем вы говорите?
— Как давно к тебе пришла способность перемещаться в Территориях?
— Я не знаю, что вы имеете в виду.
Пламя подбиралось ближе.
— Где негр?
— Кто?
— Негр, тот негр! — выкрикнул Гарднер. — Паркер, Паркус, как там он себя называет, где он?
— Я не знаю, о ком вы говорите.
— Сонни! Энди! — заорал Гарднер. — Развяжите его правую руку! Дайте ее мне!
Варвик зашел Джеку за спину и что-то там начал делать. Через минуту его развязали. Затекшую руку пронзила колющая боль. Джек пытался сопротивляться, но это было бесполезно. Они крепко держали его.
— А теперь разожмите ему кулак.
Сонни разжимал безымянный палец, а Варвик усердствовал над указательным и средним. Через мгновение Гарднер поднес пламя зажигалки к основанию V-образного отверстия между пальцами. Острая боль пронзила его левую руку и, казалось, заполнила все тело. Сладковатый запах припаленной кожи. «Горит? Это он сам горит?»
Прошла целая вечность, пока, наконец, Гарднер не убрал зажигалку. На его лбу сверкали капли пота. Грудь часто вздымалась, дыхание было затруднено.
— Дьявол всегда кричит, когда попадает в тело, — произнес он. — Конечно, всегда. Правда ведь, мальчики?
— Да, хвала Господу, — сказал Варвик.
— Но вы загнали его в угол, — поддакнул Сонни.
— О да, я знаю в этом толк. Я прекрасно знаю секреты как мальчиков, так и дьявола, — Гарднер нервно хихикнул, а затем подался вперед так, что теперь его лицо было на расстоянии дюйма от лица Джека. Терпкий запах одеколона ударил Джеку в нос. Каким бы ни был противным этот запах, это было все-таки лучше, чем запах собственной паленой кожи.
— А теперь, Джек, как давно ты уже Путешествуешь? Где негр? Насколько твоя мать посвящена во все это? Кому еще ты рассказывал об этом? Что рассказал тебе негр? Начнем пока с этого.
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
Гарднер обнажил зубы в диком оскале.
— Дети мои, — сказал он, — душа этого мальчика просто нуждается с солнечном свете, которым мы собираемся очистить ее. Привяжите снова его левую руку и освободите правую.
Гарднер достал снова свою зажигалку, нервно щелкнул по колесику и подождал, пока они выполнят его приказание.
Джордис Ирвинсон и Донни Киган все еще были на кухне.
— Здесь кто-то есть, — нервно вскрикнул Джордис.
Донни ничего не ответил. Он уже почистил картошку и теперь грелся около печки. Он не знал, что делать дальше. Сейчас как раз было время исповеди, которая проходила внизу в зале. Он знал об этом, именно там он сейчас хотел бы очутиться. Исповедь была спасением, а здесь, на кухне, он очень нервничал, но Рудольф не отпустил еще их. Лучше всего остаться здесь.
— Я слышу, что здесь кто-то есть, — снова сказал Джордис.
Донни нервно засмеялся.
— Хи-хи-хи!
— Господи, этот твой идиотский смех просто выбивает меня из колеи, — сказал Джордис. — У меня под матрацем припрятана книга о новых приключениях Капитана Фракасса. Если ты пойдешь разведать, что там происходит, то я дам ее тебе почитать.
Донни отрицательно покачал головой и снова залился своим «призвезденным» смехом.
Джордис взглянул на дверь. Странные звуки. Царапанье. Вот на что походили эти звуки. Царапанье собаки. Так скребется собака, когда хочет, чтобы ее впустили. Потерявшийся, бездомный щенок. Но интересно, что это за бездомный, заблудившийся щенок, который скребся почти у самой притолоки двери, которая была семь футов в высоту?
Джордис подошел к окну и выглянул во двор. Он почти ничего не мог различить в тумане. Карцер был всего лишь темным пятном на сером фоне.
Он направился к двери.
Джек заорал с такой силой, что, несомненно, его голосовые связки могли лопнуть. Теперь и Кейси присоединился к ним, теперь им — Кейси, Варвику и Сонни Певцу — совсем было легко справиться с ним и держать его руку прямо перед огнем.
Теперь, когда Гарднер наконец-то убрал зажигалку, осталось кровоточащее обугленное пятно с четверть ладони Джека.
Гарднер встал, взял со стула конверт с надписью «ДЖЕК ПАРКЕР» и снова сел. Он достал оттуда медиатор.
— Что это?
— Медиатор, — простонал Джек. Руки его нестерпимо болели.
— Чем это является в Территориях?
— Я не понимаю, что вы подразумеваете?
— Что это?
— Мрамор. Вы что, слепой?
— Чем становится эта безделушка в Территориях?
— Я не…
— Это зеркало?
— …знаю…
— При его помощи можно становиться невидимым?
— …о чем вы…
— ЗНАЕШЬ! ПРЕКРАСНО ЗНАЕШЬ, ВОНЮЧИЙ ВЫРОДОК!
— …говорите.
Гарднер протянул руку к лицу Джека. Он держал серебряный доллар.
— Что это?
— Это медальон, подаренный мне тетушкой Хэлен.
— Что это в Территориях?
— Коробка воздушной кукурузы.
Гарднер достал зажигалку.
— Это твой последний шанс, парень.
— Он превращается в плейер и играет «Сумасшедшие ритмы».
— Вытяните снова его правую руку, — сказал Гарднер.
Джек сопротивлялся, но они все равно завладели рукой.
Кусочки индюшатины начали пригорать на огне.
Джордж Ирвинсон почти пять минут простоял у двери, сдерживая нервную дрожь и все еще не решаясь открыть ее. Скребущийся звук больше не повторялся.
— Ну, что ж, я покажу тебе, что здесь нет ничего страшного, — с дрожью в голосе произнес Джордж. — Если человек верит в Господа, то ему нечего бояться!
Произнеся это великое утверждение, он распахнул дверь. Огромное, лохматое чудовище стояло на пороге, глубокие глазницы сверкали красным огнем. Джордж успел разглядеть огромную лапу, когда она поднялась в ветреной темноте осени, и отшатнулся. Шестидюймовые когти мелькнули в свете кухни. Они прошлись по голове Ирвинсона, и его голова оторвалась от тела и полетела по комнате, разбрызгивая кровь, которая закапала башмаки дико смеющегося Донни Кигана.
Вулф ворвался на кухню, обнюхал все углы. Он прошмыгнул мимо застывшего на месте Донни Кигана, даже не взглянув на него, и выбежал в коридор.
«Вулф! Вулф! Здесь и сейчас!»
В голове Джека зазвучал голос Вулфа, но сейчас он был насыщеннее, богаче и более требовательным, чем когда-либо ранее. Он пронзался через его приступы боли, как острый шведский нож.
Джек подумал: «Вулф следует за луной».
Эта мысль доставила ему смешанное чувство триумфа и печали.
Солнечный Гарднер прислушался, глаза его сузились. В этот момент он сам напоминал зверя, почуявшего опасность.
— Преподобный? — спросил Сонни.
Сонни медленно вздыхал, зрачки его глаз расширились.
«Он доволен собой, — подумал Джек. — Если я заговорю, Сонни будет разочарован».
— Мне что-то послышалось, — ответил Гарднер. — Иди и проверь кухню и общую комнату.
— Хорошо.
Сонни вышел.
Гарднер снова взглянул на Джека.
— Скоро я собираюсь отправиться в Мунси, — сказал он, — а когда я встречусь с мистером Морганом, то хотел бы ответить на кое-какие его вопросы. Избавь себя от лишней головной боли.
Джек взглянул на него в надежде, что бешеное биение его сердца не отразится на лице, и что они не заметят, как пульсирует вена на его шее.
Если Вулф все-таки выбрался из карцера…
В одной поднятой руке Гарднер держал медиатор, а в другой — серебряную монету, которую ему дал капитан Фаррен.
— Что это такое?
— При Перемещении они превращаются в черепаховые яички, — ответил Джек и дико, истерически расхохотался.
От ярости лицо Гарднера налилось кровью.
— Развяжите ему руки, — приказал он Сонни и Энди. — Развяжите ему руки, а потом снимите штаны с этого ублюдка. Посмотрим, что случиться, когда мы поджарим его яички.
Геку Басту до смерти надоели исповеди мальчишек. Все это он уже слышал миллионы раз.
«Я украл деньги из кошелька моей матери, я курил марихуану в школьном дворе, мне налили клей в бумажный пакетик, и я нюхал его, я делал это, я делал то».
Детские проделки. Ничего особенного. Ничего, что могло бы отвлечь внимание от ноющей боли в руке. Гек хотел быть внизу, «работая» с малышом Сойером. А затем они с удовольствием приступили бы к тому недоумку, который сломал его правую руку. Да, работа с ним — вот настоящее удовольствие. Предпочтительнее работать при помощи кастета.
Мальчик по имени Вернон Скарда тихонечко бубнил:
— … я и он, мы увидели, что ключи в ней, понимаете, о чем я говорю? Итак, он продолжал: «Давай, поработай со шлюхой!» Но я знал, что это плохо, и сказал ему об этом, но он настаивал: «Да ты просто трус, цыпленок». А я ответил: «Я не цыпленок». Но он все равно настаивал: «Докажи это, докажи это». Я отказывался, но он очень настаивал.
«О Боже милостивый», — подумал Гек.
Рука начала невыносимо ныть, а у него с собой не было никаких обезболивающих таблеток. В дальнем конце комнаты он увидел, как Пибоди зевает, прикрывая ладонью рот.
Внезапно дверь, распахнутая с неимоверной силой, слетела с петель. Она ударилась о стену и, отскочив, пристукнула Тома Кассиди, прижав его к полу. Что-то ввалилось в зал для собраний. Сперва Гек Баст подумал, что это самая огромная в мире собака, которую он когда-либо видел. Мальчики завизжали и повскакивали со стульев… а затем застыли с широко раскрытыми от изумления глазами, когда зверь, в которого превратился Вулф, поднялся на задние лапы.
Вернон Скарда, с мигающими глазами и опустившейся вниз челюстью, умолк и тоже застыл.
Вулф взревел, оглядываясь по сторонам на отпрянувших от него мальчиков. Педерсон продвигался к двери. Вулф, с высоко поднятой головой, которая почти касалась потолка, сделал молниеносный прыжок. Он замахнулся огромной, как лошадиное копыто, лапой. Когти оставил