— Довольно скоро твоя удача отвернется от тебя, мой маленький друг, — сказал Двойник Слоута. Дилижанс еще раз тряхнуло. Лицо исказилось от боли. «Если больше ничего не произошло, то ситуация сама по себе упрощалась, хотя последнее столкновение расширялось и углублялось новым соучастием. Причем его собственного сына».
«Хватит».
Он закрыл глаза и скрестил руки. Какое-то мгновение он чувствовал приступ глухой боли в деформированной ступне… и, когда открыл глаза, Слоут смотрел в потолок своей квартиры. Как всегда, наступал момент, когда дополнительные фунты обрушивались на него своим весом, когда сердце реагировало удивленным двойным биением, а затем набирало частоту.
Он поднялся и позвонил в авиа-агентство Западного побережья. Спустя семьдесят минут он уже проходил предпосадочный контроль в аэропорту. И, как всегда, в момент крутого и быстрого взлета самолета «Лиэ» у него возникло неприятное ощущение, как будто к его заднице была прикреплена паяльная лампа. Они приземлились в Спрингфилде в 5.50 по местному времени, как раз в это время в Территориях Морган Орриский будет приближаться к Пограничному Депо. Слоут взял напрокат седан «Герц», и вот он здесь. Путешествие по Американским дорогам действительно имеет свои преимущества и прелести.
Он вышел из машины как раз в то время, когда раздался перезвон утренних колоколов, и пошел по школьному участку Тейера, который совсем недавно покинул его собственный сын.
Все шло своим обычным ходом, характерным для раннего утра учебного дня в Тейере. Колокола на часовне вызванивали свою обычную утреннюю мелодию (что-то классическое, но не совсем узнаваемое), которая немного напоминала «Те Deum». Слоута обгоняли спешащие студенты — кто в столовую, кто на утреннюю тренировку. Возможно, они были немного молчаливее, чем обычно, и с похожими выражениями лиц. Они были бледными и слегка испуганными, словно всем им приснился один и тот же кошмарный сон.
«А так оно и было», — подумал Слоут. На мгновение он остановился перед Нельсон Хаусом, задумчиво осматривая все вокруг. Они даже не догадывались, насколько глубоко нереальными были они все. Такими и должны быть существа, населяющие места, в которых разные миры разделяет лишь тонкая мембрана. Он обогнул угол здания и увидел, как дворник собирает разбитое стекло, лежащее на траве, словно мишурные бриллианты. Поверх его наклоненной спины Слоут мог видеть комнату для отдыха, в которой сидел необычайно притихший Альберт Пузырь и невидящими глазами смотрел мультфильм «Багз Банни».
Слоут двинулся в направлении Депо, мысленно возвращаясь к тому первому дню, когда Морган из Орриса перенесся в этот мир. Как оказалось, он думал об этом времени с ностальгией, которая, если прервать воспоминания, была чуть ли не гротескной. Ведь тогда он едва не умер. Оба они едва не умерли. Но это было в середине пятидесятых, а сейчас уже восьмидесятые. За это время многое изменилось.
Он возвращался из офиса. Солнце медленно погружалось в дымку Лос-Анджелеса, в которой был огненный пурпур и сизая желтизна. Это было еще до того, как Лос-Анджелесский смог начал сгущаться. Он был на бульваре Заходящего Солнца и смотрел на щит, рекламирующий новую пластинку Пэгги Ли, как вдруг ощутил внезапный прилив чего-то. Словно где-то в его подсознании внезапно открылся родник, выплескивая что-то чужеродное, странное, что-то… похожее… на…
(на сперму)
…ну, он не знал точно, на что это походило. Но только оно быстро потеплело, стало узнаваемым, и он не сразу понял, что это был ОН, Морган Орриский, и тогда все перевернулось вверх дном, словно потайная дверь на карденовых подвесках: с одной стороны книжный шкаф, с другой — туалетный столик Чиппендейла, и оба чудесно вписываются в интерьер комнаты — и это был его Двойник. Он сидел за рулем форда 1952 года с пулевидным носом и был одет в двубортный коричневый костюм и галстук Джон Репоки. Его рука сползала в промежность не от боли, а из неприятного любопытства: на Территориях Морган, конечно же, никогда не носил плавки.
«Был такой момент, — вспоминал он, — когда форд чуть не въехал на тротуар, и тогда Морган Слоут, уже ушедший глубоко в подсознание, взял на себя часть действий, и Морган Орриский беспрепятственно занимался своим делом, чуть не сойдя с ума от восторга. Он таращился на все окружающее. А то, что осталось от Моргана Слоута, тоже было в восторге; его восторг напоминал восторг человека, первый раз показывающего своему другу свой новый дом и заметившего, что его дом нравится его другу так же, как нравится и ему самому».
Морган Орриский подъехал к «Толстячку» и, немного помяв в руках непривычные для него бумажные деньги Моргана, заказал гамбургер, картофель фри и кофе «гляссе»; слова непринужденно лились с его губ, черпая их из подсознания, словно колодец черпает воду из родника. Он откусил первый кусок, остальное же проглотил со скоростью, с которой Вулф проглотил свою первую отбивную. Одной рукой он запихивал в рот картошку, другой рукой нажимал на кнопки радио, выхватывая приятное журчание мелодий: то Перри Комо, то какой-то большой оркестр, то первые ритмы и блюзы. Он выцедил весь кофе «гляссе» и сделал официанту повторный заказ.
Прожевав половину второго гамбургера, его Двойник так же, как и Слоут, почувствовал тошноту. Внезапно вкус жареного лука показался слишком сильным, до отвращения. Запах выхлопных газов пропитал все вокруг. Его руки стали бешено зудеть. Он сдернул с себя пиджак двубортного костюма (второй кофе «гляссе» незамеченным упал на бок, капая мороженым на сиденье форда) и посмотрел на свои руки. Их покрывали уродливые красные пятна, расползающиеся все дальше. Его живот свело, он высунулся из окна, и даже в то время, когда его рвало в поднос, специально прикрепленный там, он почувствовал, как из него выскальзывает Морган Орриский, возвращаясь в свой собственный мир…
— Чем могу служить, сэр?
— Гммм? — Внезапно выведенный из своей задумчивости, Слоут огляделся вокруг. Перед ним стоял высокий светловолосый юноша, очевидно старшекурсник. Он был подобающе одет — безупречный синий фланелевый блейзер поверх рубашки с открытым воротником и выцветшие джинсы «Левис».
Он поправил рукой волосы с глаз, в которых было то же изумленное и растерянное выражение.
— Меня зовут Этеридт, сэр. Я просто поинтересовался, могу ли я быть чем-либо полезен. Вы, казалось… заблудились…
Слоут улыбнулся. Он хотел было что-то сказать, но промолчал. «Нет, это вы так выглядите, мой друг». Все было в порядке. Отродье Сойера по-прежнему был где-то на свободе, но Слоут знал, куда он направляется, а это означало, что Джек был под прицелом. Мишень была невидима, но все же она была.
— Заблудился в прошлом, всего-навсего, — сказал он. — Старые времена Я здесь не первый раз, мистер Этеридт, если это то, что вас беспокоит. Мой сын — студент Ричард Слоут.
На мгновение глаза Этеридта стали еще более задумчивыми и испуганными.
— Конечно, Ричард! — воскликнул он.
— Через время я пойду на прием к директору. А сейчас я хотел просто побродить кругом. Да, я думаю, все в порядке.
Этеридт посмотрел на часы.
— Я сегодня утром дежурю, поэтому, если вы уверены, что у вас все в порядке…
— Уверен.
Этеридт кивнул ему, почти незаметно улыбнулся и отправился восвояси.
Слоут посмотрел ему вслед, затем внимательно изучил участок земли отсюда до Нельсон Хауса. И снова заметил разбитое окно. Прямое попадание. Это точно, более, чем точно, предположить, что где-то между Нельсон Хаусом и этим восьмиугольным кирпичным зданием два мальчика перенеслись в Территории. Если он захочет, он сможет последовать за ними. Просто сделать шаг и исчезнуть. Возникнуть там где бы ни находилось в тот момент тело Моргана Орриского. Это будет где-то близко; возможно даже, что перед самим станционным смотрителем. И никакой ерунды с переносом в место, на сотню миль отстоящее от нужного пункта в географии Территорий, от которого можно покрыть разделяющее расстояние либо на фургоне, либо, того хуже, «на своих двоих», как говаривал его отец.
По всей вероятности, мальчики уже отправились дальше. В Проклятые Земли. Если да, то Проклятые Земли прикончат их.
И никто лучше Осмонда, двойника Солнечного Гарднера, не выжмет всю известную Андерсу информацию. Осмонд и его ужасный сын. Нет никакой необходимости самому переноситься.
Разве что только для того, чтобы удостовериться. Ради того, чтобы доставить себе приятное, освежиться, вновь становясь Морганом Орриским, разве что на несколько секунд.
И, конечно же, чтобы проверить. Вся его жизнь, с самого детства, была упражнением на проверку.
Он оглянулся вокруг себя, чтобы убедиться, что Этеридт нигде поблизости не болтается, затем он открыл дверь Депо и шагнул внутрь.
Пахнуло спертым, тяжелым, вызывающим невероятную ностальгию запахом старой косметики и полотняных декораций. На мгновение появилась сумасбродная мысль, что он совершил нечто еще более невероятное, чем просто перенесся. Ему показалось, что он совершил путешествие сквозь время, назад в студенческие годы, когда он и Фил Сойер были заядлыми театралами.
Затем его глаза привыкли к полумраку, и он увидел незнакомый, почти слащавый театральный реквизит — гипсовый бюст Палласа для постановки «Ворон», необычную позолоченную птичью клетку, книжный шкаф с ненастоящими корешками, вспомнил, что он находится в слабом подобии «маленького театра» Тейерской школы.
Он остановился, глубоко вдыхая запах пыли, поднял голову к одному пыльному солнечному лучу, падающему сквозь маленькое окошко. Свет всколыхнулся и внезапно приобрел насыщенный золотистый цвет, цвет яркой лампочки. Он был в Территориях, именно так, он был в Территориях. На миг его охватила безудержная радость от скорости перемены. Обычно следовала пауза, ощущение скольжения из одного места в другое. Эта процедура, казалось, была прямо пропорциональна расстоянию между физическими телами двух «я»: Слоута и Моргана из Орриса. Однажды, когда он переносился из Японии, где он вел переговоры в сделке с братьями Шо насчет ужасного романа о том, как некий сошедший с ума ниндзя угрожает звездам Голливуда, пауза была настолько долгой, что его охватил испуг, что он навсегда затерялся где-то в пустом, бессмысленном чистилище, разделяющем миры. Но на этот раз они были близко… настолько близко! «Это было, как в те редкие мгновения, — подумал он — (подумал Морган из Орриса) когда мужчина и женщина достигают оргазма в один и тот же момент и вместе ощущают спад сексуального влечения».