Несколько минут спустя слуга провел двух мужчин в маленькую приемную. Элисон сидела за круглым столом. Судя по всему, одевалась она в спешке, попросту набросила парчовую накидку поверх ночной рубашки. Темные волосы уложены наспех, голубые глаза еще подернуты поволокой сна – она выглядела очаровательно, обольстительно небрежно.
– Как себя чувствует король Франциск? – осведомился Пьер.
– Не слишком хорошо, – ответила Элисон. – С ним всегда так. Вы же знаете, в детстве он переболел оспой, а потому слегка не в себе и вечно хворает.
– А что королева Мария? Я слышал, она по-прежнему скорбит о своей матушке? – Мать Марии Стюарт, Мари де Гиз, скончалась в Эдинбурге в июне.
– Насколько возможно скорбеть по матери, которую ты едва знала.
– Полагаю, в Шотландию королева Мария плыть не намерена? – Этот вопрос изрядно беспокоил самого Пьера и братьев де Гиз. Если Марии Стюарт вдруг втемяшится в голову, что она должна править Шотландией, де Гизы, скорее всего, не смогут ее остановить, ведь она носит титул королевы шотландцев.
Элисон ответила не сразу, чем усугубила страхи Пьера.
– Шотландцам точно не помешает твердая рука, – сказала наконец девушка.
Не такого ответа Пьер ждал, но фрейлина нисколько не преувеличивала. Шотландский парламент, где преобладали протестанты, только что принял закон, объявлявший преступлением отправление католической мессы.
– Но Мария знает, что прежде всего на ее плечах лежит забота о Франции, верно? – уточнил Пьер.
С этим, по счастью, Элисон согласилась.
– Мария останется с Франциском, пока не родит ему сына, а лучше двух. Она понимает, что подарить Франции наследника престола куда важнее, чем усмирить мятежных скоттов.
Пьер облегченно улыбнулся.
– Кроме того, – заметил он как бы мимоходом, – с какой стати той, кто сделался королевой Франции, становиться вместо этого королевой Шотландии.
– Так и есть. Мы с нею сохранили лишь смутные воспоминания о Шотландии. Когда нас увезли оттуда, Марии было пять, а мне восемь. Никто из нас не говорит на тамошнем наречии. Но, сдается мне, вы подняли меня с постели в такую рань не для того, чтобы поболтать о Шотландии.
Пьер осознал, что и в самом деле не спешит переходить к делу. Хватит юлить, велел он себе, ты же Пьер Оман де Гиз.
– Все готово, – сказал он. – Трое наших врагов в городе.
Элисон сразу поняла, что он имеет в виду.
– Пора действовать?
– Мы уже начали. Луи де Бурбон заключен под стражу по обвинению в измене короне, ему грозит смертный приговор. – Может, принц и вправду виновен, подумалось Пьеру, но это не имеет значения. – За домом Гаспара де Колиньи следят вооруженные люди, которые его не упустят. Он узник, свободен лишь на словах. – Этими вооруженными людьми, стражниками де Гизов, командовал Гастон ле Пан, под чьим началом состояло несколько сот человек. – А Антуана де Бурбона пригласили посетить короля Франциска этим утром. – Пьер взмахом руки указал на Лувье. – Шарль де Лувье, человек, который его убьет.
Элисон даже не моргнула. Пьер поразился хладнокровию девушки.
– Что требуется от меня?
Только теперь в беседу вмешался Лувье. Он говорил негромко, но четко, растягивая звуки, как было принято у знати.
– Король должен подать сигнал, когда сочтет, что мне нужно приступать к делу.
– Почему? – не поняла Элисон.
– Потому что принца крови можно убить лишь с позволения короля.
Лувье давал понять всем присутствующим, что за убийством Антуана должен стоять король Франциск. Иначе впоследствии королю не составит ни малейшего труда отречься от этого преступления, объявить себя неповинным в нем и казнить Лувье, Пьера, кардинала Шарля и вообще всякого, кто покажется подходящим козлом отпущения.
– Ясно. – Элисон мгновенно поняла скрытое послание убийцы.
– Лувье нужно провести несколько минут наедине с его величеством, – прибавил Пьер, – чтобы они могли условиться о сигнале. Королю кардинал Шарль это уже объяснил.
– Хорошо. – Элисон встала. – Идемте, мсье де Лувье.
Убийца двинулся следом за ней. У двери Элисон обернулась.
– Оружие у вас при себе?
Лувье молча распахнул плащ и показал висевший в ножнах на поясе двухфутовый кинжал.
– Лучше оставьте его здесь. Мсье Оман де Гиз присмотрит.
Лувье снял кинжал с пояса, положил оружие на стол и вместе с Элисон вышел из приемной.
Пьер встал у окна и уставился на высокие арки западного фасада собора. Он не находил себе места от беспокойства и терзался чувством вины. Я делаю это для церкви, напомнил он себе, для Господа, Чей дом – каждый храм, и для извечной, истинной веры.
Возвращение Элисон заставило его встрепенуться. Девушка приблизилась, коснулась Пьера плечом, тоже посмотрела в окно.
– Здесь молилась Жанна д’Арк, когда враги осаждали Орлеан, – сказала Элисон. – Она спасла город от зверств англичан.
– Говорят, она спасла не просто город, а всю Францию, – ответил Пьер. – Как и мы ее спасаем.
– Верно.
– Что король Франциск? Лувье к нему попал?
– Да, они советуются.
Пьер приободрился.
– Надеюсь, сегодня мы избавимся от угрозы Бурбонов раз и навсегда. Думал, я не доживу до того дня, когда с нашими врагами будет покончено. – Элисон промолчала, как-то виновато потупилась. Пьеру это не понравилось. – Вы не согласны?
– Остерегайтесь королевы-матери.
– С чего вы о ней вспомнили?
– Я ее знаю. Она мне благоволит. Когда мы были детьми, я приглядывала за Франциском и Марией. Особенно за ним, ведь он был таким неуклюжим и болезненным. И королева Екатерина до сих пор меня за это отличает.
– И?..
– Она говорила со мной. Считает, что мы ошибаемся.
Под «мы» Элисон подразумевала семейство де Гизов, и Пьер это понял.
– Ошибаемся? Почему?
– Она уверена, что мы никогда не покончим с протестантством, сжигая людей на кострах. По ее словам, так мы только плодим мучеников. Наоборот, нужно устранить сам повод к протестам, реформировать католическую церковь.
Насчет мучеников королева Екатерина была безусловно права. Никто из знакомых не любил грубого и заносчивого Жиля Пало при жизни, но теперь, как доносили соглядатаи Пьера, среди протестантов сожженный заживо печатник сделался едва ли не святым. А вот рассуждения по поводу реформирования церкви попахивали лицемерием.
– То есть королева предлагает отобрать богатство и положение у людей вроде кардинала Шарля? Это невозможно, они слишком могущественны.
– Королева это сознает.
– Церковь всегда будут ругать и обвинять. По-моему, самый лучший ответ – показать людям, что у них нет права критиковать духовенство.
Элисон пожала плечами.
– Я не говорила, что согласна с Екатериной. Но нам следует проявлять бдительность.
Пьер задумчиво кивнул.
– Будь у нее власть, я бы, пожалуй, забеспокоился. Но пока племянница де Гизов замужем за королем, власть в наших руках. Не думаю, что нам стоит опасаться подвоха от королевы-матери.
– Не стоит недооценивать ее только потому, что она женщина. Вспомните Жанну д’Арк.
Пьер не разделял тревог Элисон, но решил не спорить.
– Женщин понять непросто, – сказал он и сопроводил свои слова ослепительной улыбкой.
Элисон чуть повернулась и задела Пьера грудью. Насколько Пьер знал – а он знал это наверняка, – женщины никогда не проделывали подобного якобы случайно.
– Мы с вами похожи, – проговорила она. – Мы оба служим весьма могущественным людям. Так сказать, помогаем исполинам. И должны поэтому работать вместе.
– Ничуть не возражаю. – Конечно, она предлагала политический союз, однако за ее словами крылось нечто большее. Ее голос, выражение ее лица – все намекало на то, что Элисон тянет к Пьеру.
Он уже год не помышлял об интрижках. Разочарование в Вероник и отвращение к вульгарной Одетте не оставляли в сердце места для нежных чувств к другим женщинам.
На мгновение Пьер растерялся, не понимая, как ответить на заигрывания Элисон. Но быстро сообразил, что слова девушки по поводу совместной работы – вовсе не пустая болтовня, призванная скрыть женский интерес к мужчине. Скорее, все обстоит ровно наоборот: она кокетничает с ним и соблазняет, чтобы принудить к сотрудничеству в делах. Обычно сам Пьер притворялся, будто влюблен в женщину, дабы чего-то от нее добиться. Он улыбнулся этой мысли, а Элисон приняла его улыбку за поощрение и слегка наклонила голову, так что ее лицо оказалось как бы запрокинутым в ожидании поцелуя. Тут уж никто бы не ошибся.
Однако Пьер медлил. Что это даст лично ему? Ответ пришел незамедлительно: влияние на королеву Франции. Если он станет возлюбленным лучшей подруги Марии Стюарт, то превзойдет в могуществе обоих герцога Франсуа и кардинала Шарля.
Он подался вперед и поцеловал Элисон. Ее губы были мягкими, жаркими, податливыми. Она завела ладонь ему за голову, крепче прижимая к себе, раскрыла губы навстречу его языку. А потом вдруг отстранилась.
– Не теперь, – прошептала она. – И не здесь.
Пьер прикинул, что бы это могло означать. Она что, хочет забраться с ним в постель в другом месте и попозже? Незамужней девушке вроде Элисон не пристало терять девственность. Если о том станет известно – а подобные новости при дворе расходились быстро, – она никогда не сможет удачно выйти замуж.
Впрочем, для девственницы из высшего сословия допустимы многие вольности с мужчиной, за которого она намерена выйти.
Тут Пьера осенило.
– О нет, – простонал он.
– Что такое?
– Ты ведь не знаешь, правда?
– Чего я не знаю?
– Я женат.
Лицо Элисон вытянулось.
– Боже всемогущий!
– Все устроил кардинал Шарль. Одной женщине срочно понадобился муж… ну, по обычной причине.
– О ком ты?
– Алэн де Гиз обрюхатил служанку.
– Об этом я слышала. Ой, так это тебя женили на Одетте?
Пьер пристыженно кивнул.
– Да.
– Но почему?
– Это моя цена за право именоваться Пьером Оманом де Гизом. Так записано в брачном свидетельстве.