Умирающий корабль сражался за его жизнь, пытался его спасти. Он понимал, что агенты Очистки не задумываясь уничтожат его. Они обыщут город и убьют Мэйси, если сейчас не задержать их, выиграв для нее время. Он побрел вниз по улице. Свернул в переулок, налетел на стену, потом оказался у космодрома.
Корабль возносился к небесам, как древо ослепительно-белого пламени. Первая вспышка, пронизавшая тело с пят до головы, была вызвана взрывом расчленивших металлический корпус термогранат. Рядом с кораблем, заслоняясь руками от жара, стояла группка людей; трое с оружием прикрывали двух других.
У него еще оставались силы. Он ринулся на них. Жуткий визгливый вопль его был как гром с ясного неба:
— Я… Иоаким Вооз… изменил… мир… Никогда… больше… вам… меня… не… уничтожить…
Его обуревало чувство абсолютной свободы. Он преступал законы физики. Он вырвался за пределы природы. Он обрушился на них, не отдавая себе отчета в их испуге. Троих точно убил, а может, и еще двоих, но тут связь сознания с внешним миром стала рваться. В мозгу его стремительно пронеслись образы: Жрица, Колесница, Правосудие, Мощь — все карты столпничьей колоды, одна за другой. Потом он услышал взрыв колоссальной силы, как бы трубный глас, который поглотил все вокруг.
И не осталось ничего.
Об авторе
Баррингтон Дж. Бейли (Barrington J. Bayley) родился 9 апреля 1937 года в Бирмингеме, Великобритания. Образование получил в Шропшире; был клерком, типографским рабочим, шахтером, репортером. В восемнадцать лет поступил на службу в Королевские ВВС.
В фантастике Баррингтон Бейли дебютировал в 1954 году рассказом «Combat's End». Некоторую известность ему принесли рассказы, которые печатались в журнале Майкла Муркока «New Worlds». Впоследствии, в 1960-х годах, совместно с Муркоком, Баррингтон писал произведения для юных читателей. В 1970 году была опубликована его первая книга «Звездный вирус» (Star Virus), а в 1972 году увидели свет «Фактор уничтожения» (Annihilation Factor) и «Империя двух миров» (Empire of Two Worlds). Вскоре известность получили романы Бейли «Курс на столкновение» (Collision course) и «Падение Хронополиса» (The Fall of Chronopolis). Среди других романов Бейли — «Душа робота» (1976), «Одеяния Кайна» (1976), «Большое колесо» (1977), «Звездные ветры» (1978), «Столпы вечности» (1982), «Дзен-пушка» (1983), «Лес Пелдайна» (1985).
Скончался Б.Бейли 14 октября 2008 года.
Баррингтон Бейли «Столпы вечности». Рецензия К.Сташевски
Недавно уже пришлось по случаю вспомнить про Баррингтона Бэйли, одного из создателей Новой Волны, несправедливо обойденного наградами в своей родной англосфере, а в Рунете так и вовсе оставшегося практически незамеченным (думается, не в последнюю очередь стараниями агрегатора переводов О. Колесникова, под редакцией которого выполнена большая часть русских версий Бэйли в серии «Координаты чудес»).
Продолжая разговор о романах позднего периода его творчества, которые на русский уже не переводились ввиду вторжения электронных библиотек и СИ в рунетовскую книгоиздевательскую практику, стоит отметить, что у Бэйли (это роднит его с Симмонсом) довольно четко выделяются два почти независимых потока писательской ипостаси: в отличие от Симмонса и Майкла Дж. Харрисона, движутся они не курсом на столкновение, но переплетаются, так что в различные периоды карьеры доминирует то психоделически-маньеристичный, дарующий миру такие шедевры, как Падение Хронополиса и Дзен-пушка, то утилитарно-пальповый, карикатурность которого лучше всего проявляется в Звездном вирусе и Оке ужаса; поистине печально, что мастеру дзен от НФ на рубеже веков пришлось перебиваться заказами для Вахи (ККФ, не примите за шпильку в свой адрес, вас уже давно исчислили, взвесили, нашли очень легкими, поняли и простили).
Обсуждаемые сегодня Столпы вечности — один из последних в карьере Бэйли романов, которые можно с полным правом причислить к первому помянутому мной потоку писательской продукции. Хотя с написанной и изданной практически одновременно Дзен-пушкой эту книгу сравнивать все же тяжело — уж слишком удачный баланс компонентов новой космооперы найден Бэйли в рецепте тамошнего безумного блюда, — я однозначно рекомендую Столпы к прочтению тем, кто, подобно мне, остался в смешанных чувствах после Света Харрисона. Дело в том, что Столпы вечности — это именно то, чем достойна была стать работа Харрисона, если бы автору не взбрело в голову на косую нитку приверстать к Свету, а затем и всей трилогии о Тракте Кефаучи… мейнстримную линию маньяка Майкла Кэрни и его незадачливой супруги-анорексички Анны, берущую начало в более ранних рассказах[5]. Давайте-ка посмотрим, что это у нас тут?
Искалеченное получеловеческое существо, киборгизированный командир и единственный обитатель собственного корабля, неспособное к существованию без постоянной сенсорной связи с субстратами искусственного интеллекта… Известный на всю Галактику эксцентрик и коллекционер, заказавший этому капитану доставить с планеты-беглянки уникальный чужацкий артефакт… Рыхлая, согнутая под тяжестью собственной культурной и экономической немощи галактическая империя человечества во власти декаданса, странных сексуальных мод и еще более загадочных оккультных поветрий… Гибрид спецслужбы, корпорации и религиозного ордена, прорастающий в правительственные структуры и взыскующий доступа к инопланетным технологиям… Карты Таро, алхимические эксперименты, собрания приверженцев Телемы и Тайной Доктрины, звероголовые нелюди, близняшки-гангстеры и метания взад-вперед по нескольким временным координатам… Бесперечь снующие среди истинных людей киборги, клоны и химеры, чье присутствие уже настолько обычно, что законом теперь позволяется убивать тружениц сексуальной отрасли ради вящего экстаза, если сознание шлюхи подключено к свободному телу-эрзацу и переносится в него после гибели основного… Смешать, взболтать, украсить сверху мятным листиком учения о невыносимой легкости бытия, вечном возвращении и неустанном циклическом повторении Вселенной, которому придан статус государственной квазинаучной религии. Ницше, Пенроуз и Кундера одобрительно кивают, продолжая пилить свои сучья мирового древа вероятностей.
Нет, это не Свет Харрисона, это всё Столпы вечности Бэйли, выпущенные двумя десятками лет раньше. И Свет-то невелик по объему, а Бэйли ухитрился небрежным жестом фокусника, посылающего кролика в корсарский рейд по глубинам шляпы, уместить вышеочерченные идеи на полутора сотнях страниц. Как обычно для этого автора, внецикловых.
Столпы вечности никаких жанровых наград не получили, а вот Свет, пересечения волновых фронтов которого с романом Бэйли почти навязчивы, принес Харрисону две довольно престижных премии; к счастью, Нова Свинг и Пустота вытягивают общий уровень цикла на высокую оценку.
Столпы вечности, даже при их богатом и несколько старомодном языке, слишком стремительны и оттого несколько уступают работе Харрисона стилистически, но подробная спецификация персонажей никогда не представляла для Бэйли, склонного небрежно разбрасываться идеями, особого интереса, и все необходимые детали их психологии сверх намеченного широкими мазками фона он предоставляет домысливать читателям; на пространстве средней его книги условные Питер Гамильтон или Конни Уиллис едва успели бы расписать ручку, а что уж говорить про переход к основному действию.
Удостоился бы Свет аналогичного признания у критиков без мейнстримной линии, или же его бы не слишком вежливо оттерли в сторонку, как происходило с большинством других книг Харрисона до его возврата в фантастику, вопрос скорее риторический. Как в Голливуде не любят вручать «Оскары» чисто фантастическим лентам, предпочитая им что угодно, от байопиков до семейных драм, так и беженцы из «фантастического гетто» с трогательным тщанием пытаются отстирать родимые пятна своей жанровой принадлежности на белоснежном парусе, поднятом для перехода через тихий океан «настоящей литературы». Беда в том, что из глубин этого водоема слишком часто всплывают диваны. Доказано Харрисоном и Симмонсом, да и Бэнксом.