– Я же говорила, сам храм ещё ниже. Ты потом увидишь лестницы в тоннеле. Храм всегда был под землёй. Поэтому Сергей Владимирович так им заинтересовался. Это нетипично. Бывает, что какое-нибудь строение со временем оседает, а тут сразу строили так – втайне, скрывая от глаз. Классно, правда?
Максим зашагал к порталам. Их было восемь. Они располагались в ряд и были украшены размытой резьбой по камню. Над каждым, судя по всему, значилось нечто вроде приветственной или религиозной надписи, а пилястры были целиком испещрены розетками, напоминавшими основание цветущих бутонов. Возможно, в прежние века тут красовался настоящий каменный цветник.
Четыре портала были целиком завалены землёй и глыбами тёмного камня. Ещё три портала выводили в небольшие углубления, через пять-десять метров прерывавшиеся нагромождением обломков. Лишь один портал, как и говорила Зои, впускал в полностью открытый тоннель.
– Раньше он упирался в тупик. Но твой папа пробил тоннель насквозь. Ему был нужен свой, тайный вход. Представляешь? Наверху даже не знали, что тут происходит! И пока строители возводили Матримандир, Сергей Владимирович с папой обследовали все затопленные помещения. Опускались туда с аквалангами, искали скрытые проходы, тайники!
– Кто бы мог подумать, – язвительно отозвался Максим, вопреки воле чувствуя, что увлечён этим рассказом не меньше Зои. Должен был вновь и вновь напоминать себе об отвращении ко всему, чем занимался отец. Разозлившись из-за этой неуместной изматывающей борьбы с самим собой, пожалуй, чересчур сухо сказал Зои: – Возвращайся домой.
– Что?.. Я с вами. Только пройду до конца тоннеля, а потом вернусь.
– Тут можно заблудиться?
– Нет, просто…
– Тогда тебе лучше вернуться.
Зои растерянно посмотрела на Аню. В её взгляде угадывалась до того детская обида, что Максим смягчился, постарался объяснить:
– Сальников скоро вернётся. И тебе лучше быть дома, чтобы он ничего не заподозрил.
– Сегодня воскресенье. Моя смена в магазине. Папа подумает, что я на работе. А там меня подменила подруга.
– Всё равно. Это слишком рискованно. Никогда не знаешь, что пойдёт не так. Нужно просчитывать все варианты. Понимаешь?
Зои, помедлив, кивнула и уже с улыбкой сказала:
– Понимаю. Просто хотела ещё немного побыть с вами. Но ты прав.
Прощание, к неудовольствию Максима, затянулось на несколько минут. И почти всё это время Зои прощалась с Аней. Обняла её, попросила написать или позвонить, когда их приключение закончится, – рассказать обо всём в подробностях. Предложила как-нибудь вместе съездить в Гоа и настоятельно просила при первой возможности сходить в больницу. Наконец подарила Ане свой плетёный браслет – сама закрепила его на правом, здоровом запястье, после чего застенчиво поцеловала Аню и пожелала ей удачи.
Прощание с Максимом и Димой получилось кратким, холодным. Зои чувствовала, что Дима так и не выбрался из тумана своих мыслей, поэтому лишь осторожно провела рукой по его волосам и попросила заботиться о сестре. Прощаясь с Максимом, вовсе ограничилась улыбкой. Побоялась подойти к нему ближе. Не могла не видеть, как изменилось его отношение к ней, когда он узнал её фамилию.
Максим, чтобы не уступить грусти расставания, направился вглубь тоннеля, однако через несколько шагов остановился и, обернувшись, сказал:
– Спасибо, что привела сюда. Я у тебя в долгу.
Зои в ответ растерянно пожала плечами. По её щекам протянулись блестящие ниточки слёз.
– Идём, – Максим позвал остальных и, теперь не останавливаясь, уверенно зашагал вперёд, высвечивал путь и настойчиво всматривался в расступавшийся мрак тоннеля.
Поначалу шли молча. Привыкали к густому влажному воздуху, к пугавшей затаённости подземелья. Максим опасался, что вопреки обещаниям Зои путь будет не таким простым, искал возможные ответвления и ловушки. Почему бы ей не устроить западню? Запереть их тут, оставить погибать от голода и страха. Никто бы не услышал их крики. Такой вариант нельзя исключать. Зои могла оказаться такой же безумной, как и Сальников. Что, если за её слезами и показной доброжелательностью скрывалось многолетнее желание отомстить за родителей?
Тоннель больше напоминал заброшенную штольню, чем верхний горизонт старинного храма. Укреплённый естественными складками красного жилистого камня, он на всём протяжении оставался неравномерным: сужался до полутора метров, затем расходился ребристыми углублениями, открывал просторные ниши с обрубками уже неразличимых статуй. Изредка обрывался трещинами, должно быть, протёсанными водой и теперь превратившимися в тесные, не больше метра, расщелины – Максим останавливался возле них, чтобы помочь остальным перебраться на противоположную сторону.
Сводчатый потолок почти везде облез, местами осыпался, но в редких пролётах сохранил узнаваемые барельефы. Высвечивая их фонариком, Максим с интересом подмечал фигуры зверей, людей и тесное переплетение растений, которые, быть может, некогда обтягивали весь тоннель – превращали его в подобие лесной тропинки, проложенной через густые заросли индийских джунглей.
Дважды на пути встретились алтареподобные камни с различимой свастикой из жёлобов, должно быть, служивших чем-то вроде протоков для горящего масла. Максим осторожно проводил по ним пальцами – выдавливал чёрную пожухлую слизь, чувствовал шероховатую поверхность камня. Гадал об их истинном назначении.
И чем дальше они уходили по тоннелю, тем спокойнее становилось Максиму. Он пропустил Аню вперёд, а сам ощупывал стены жёлтым лучом фонарика, старался выхватить что-то необычное и, обнаружив очередной различимый узор, невольно замедлялся. Тянулся к нему. Будто надеялся уловить тихое журчание его древности. Отдавшись воображению, старался взглядом рассеять туман времени, проникнуть через его вековые наслоения – и увидеть это место от первых дней строительства до печальных дней обветшания, когда вдоль ещё живых барельефов бежал последний из жрецов. Весь закутанный в шафрановые одежды, он уносил пожитки или храмовый ларец, полный реликвий и до сих пор не разгаданных тайн. Какие воспоминания хранила его память, о чём он думал? По какой нелепой прихоти божества или блаженного святого был вынужден прятаться под землёй, какие мантры читал и почему в итоге оставил святилище?
Максим забыл подозрения и страхи. Забыл Сальникова и прочих людей Скоробогатова. Теперь шёл так неспешно, задумчиво, будто оказался в доме своего детства и хотел сполна насладиться его увяданием – потешить себя грустью неотвратимого взросления. Ане приходилось подгонять Максима. Его видимая рассеянность взволновала её не меньше, чем влажный мрак тоннеля. А потом они увидели лестницу – одну из тех, что вели вниз, в чертоги подземного и сейчас затопленного храма.
Максим замер.
Не мог пошевелиться.
Его мысли затягивало туда, в узорчатый растрескавшийся портал, по чёрным от грибка ступеням, сквозь тёмные воды, вглубь забытой древности. Максим понимал, что храм давно обследован, что Шустов и Сальников вынесли всё ценное и не упустили ни единого прохода, куда только был способен пробраться человек, однако не мог сопротивляться наваждению – с необоримым трепетом думал о подводных анфиладах, о заросших водорослями божествах и пусть вскрытых, пусть разграбленных, но всё же чарующих в своей таинственности алтарях. Окончательно потерялся в сумбуре непривычных чувств и фантазий. Так бы и стоял тут, позабыв о возможных опасностях.
– Макс! – Голос Ани отрезвил. Она навела на него фонарик айфона. – Ты чего там?
Пришлось тряхнуть головой, чтобы прийти в себя. И тогда Максим отшатнулся от лестницы. Страхи и подозрения вернулись с прежней силой.
– Идём! – Максим нагнал и обогнал Шмелёвых.
Шёл быстро, лишь мельком смотрел под ноги. Легко, не замедляясь, перепрыгивал узкие трещины в полу. С пренебрежением отворачивался от других спусков в затопленный храм. Не обращал внимания на барельефы и резные углубления в стене. С каждой минутой шёл всё быстрее. Уже готов был бежать, когда за спиной, не меньше чем в тридцати метрах от себя, опять услышал Анин голос.
Остался собой недоволен. Зажмурившись, сжав кулаки, отругал себя за метания по тоннелю. Дождался Шмелёвых и теперь старался идти с прежней осмотрительностью, не отставая от друзей и не порываясь их опередить.
– Как там Кристина? – на ходу промолвила Аня. – Думаешь, она в порядке?
– Её зовут Лиза, – отозвался Максим.
– Никак не привыкну… Лиза. Странно, ей оба имени подходят.
– Если она захочет, ей подойдёт любое имя.
– О чём ты?
– Из неё получилась бы хорошая актриса, вот о чём.
– Понимаю. И всё же она помогла нам. – Аня шла рядом с Максимом и время от времени поворачивалась, чтобы взглянуть на брата и подсветить ему дорогу.
Дима неловко опирался на бамбуковую палку, неудобную и совершенно не годящуюся для таких прогулок, однако шёл молча, ни на что не жаловался.
– Ну да, отпустила на свободу, – кивнул Максим. – Как белых голубей с базарной площади в Пудучерри.
– Что?
– Да так… В общем, главное не забывать, что у Лизы были свои причины сделать это. Она сама сказала, что это в её интересах. Какими бы её интересы ни были.
Судя по неловкому молчанию, Аня хотела спросить о чём-то ещё, и Максим догадывался, о чём именно. Но, к счастью, она не стала продолжать. Максим поторопился сменить тему:
– Чувствуешь?
– Что?
– Вонь. Раньше пахло сыростью и плесенью. А теперь пахнет канализацией.
– Это плохо?
– Это чудесно.
– Я серьёзно! – Аня ткнула Максима в плечо.
Они стали шутя пререкаться, тихо смеялись, а потом Аня вспомнила, куда именно выводит тоннель, и приободрилась. Их цель была близка.
«Что бы ни происходило, не доверяй своим друзьям». Максим неожиданно вспомнил слова Лизы. «Не доверяй, если хочешь жить». Зачем она это сказала? Очередной спектакль? В Москве ей удалось раззадорить Максима, он тогда начал подозревать всех подряд. Неужели Лиза думала, что ей удастся сделать это опять? Она не могла быть настолько наивной.