Свернули направо. Прошли мимо двух закрытых бутиков и наконец добрались до пустовавших стульев уличного кафе.
На ветру шелестели кроны деревьев, где-то поблизости рыскала неотступная мелкая живность. Изредка цокала о плитку Димина трость. Значит, нервничал и не мог с ней управиться.
– Странно, – промолвил Максим, глядя на вывеску, приглашавшую зарегистрироваться в одном из гостевых домов.
Кажется, его смутила затаённость. Дверь не заперта. Ни одного человека. Все ушли. Аня рассудила, что это нормально, и прошептала:
– Тут же нет жилых домов. И туристов нет. Потому что магазины и выставки закрыты.
– Логично, – согласился Максим и повёл всех на лестницу.
Неспешно поднялись на второй этаж. Осмотрелись. Не обнаружив ничего подозрительного, приблизились к двери, за которой их несколько дней назад принимал Салли с его индийцем-помощником Баникантхой.
– Давай, – Максим указал Диме на дверной замок.
Попросил Аню выйти на улицу и стоять там.
– Если увидишь кого-то, отвлеки. Ты это умеешь.
– Умею… – неуверенно кивнула Аня. Постояла на месте, теребя пальцами край кофты, потом призналась: – Мне страшно.
Думала, Максим будет злиться, а он лишь кивнул и сам спустился вниз. Аня посмотрела ему вслед.
Пугала себя скользившими по стенам тенями, слушала, как тяжело дышит брат.
Вернулся Максим. Бесшумно взбежал по лестнице.
– Ну как?
– Никак, – с горечью ответил Дима.
Замок не поддавался. Дима орудовал в его скважине двумя полосками отмычек, пробовал подцепить и зафиксировать штифты. То и дело менял отмычки; подсветив телефоном, выбирал их в небольшом кошельке из кожзаменителя.
Максим теперь не уходил. Стоял возле Димы. Ждал.
Аня то и дело поглядывала на них. Чувствовала, как тело покрывается испариной. Расстегнула кофту. Густой, тягучий страх пульсировал в венах, горячил запястья, поднимался пунцовой сыпью по шее.
Так и не дождавшись нужного щелчка, Дима в отчаянии выдернул отмычки. Промокнув лоб рукавом, ухватился за дверную ручку – должно быть, хотел встать и размять ноги; ручка легко опустилась, и следом отворилась дверь. Дима от неожиданности чуть не упал.
– У тебя получилось! – обрадовалась Аня.
Дима выпрямился. Схватил стоявшую в углу трость и уже смелее потянул дверь на себя. Помедлив на пороге, буркнул:
– Она была открыта.
Дима уже вошёл в офис, а Максим всё стоял на месте. Не шевелился. Что-то обдумывал. Затем пошёл следом.
Ане сейчас хотелось одного – скорее уйти отсюда. Никогда прежде она ни к кому не вламывалась. Теперь с надеждой ждала, что её вновь попросят сторожить снаружи, однако о ней, кажется, все забыли. Максим и Дима пошли к рабочим столам. И только когда Аня включила фонарик на телефоне, Максим резко бросил ей:
– Спрячь.
Он был прав. Подсвеченные даже таким слабым светом, шторы на окнах превратились бы в опознавательный маяк и даже в последних отблесках заката привлекли бы внимание. Аня спрятала фонарик в ладонь.
Прошла возле белых стульев, обогнула стол, сейчас представлявшийся каменным. Не знала, чем помочь, и предпочла осмотреть офис в целом.
Вздрогнула, увидев блаженный взгляд Мирры Альфассы. Мать следила за ними с большого, неуклюже оформленного календаря с мелкими, едва различимыми датами и напечатанными гельветикой цитатами. В полумраке глаза Альфассы казались мутными, залитыми безумием.
Аня не могла стоять на месте. Нужно было двигаться, чтобы сбить волнение. Грудь оставалась холодная, глубокая, а запястья и шея теперь стали такими горячими, будто Аня обгорела на солнце. Может, она действительно обгорела? Надо было брать SPF-50. Читала, что в Индии ядовитое солнце, но взяла простой SPF-30. А ведь ещё бывает SPF-100, правда, Аня никогда им не пользовалась, да и не очень представляла… Скрестив руки, она стиснула себя за предплечья. Знала, что должна очнуться от наваждения сумбурных мыслей и вернуться сюда, в офис Салли.
Дима и Максим тем временем открывали один за другим ящики двух скрипучих шкафов. Доставали папки, рассматривали их при свете телефона и тут же возвращали на место.
– Что у тебя? – шёпотом спросил Максим.
– Гостевые дома, гостевые фермы, хостелы, отели, столовые, кемпинги. Всё не то. У тебя?
– Ничего, – коротко ответил Максим.
– Я пока включу компьютер. – Дима сел за стол администратора.
В офисе загудели вентиляторы системного блока – ужасающе громко, натужно. Кажется, гул взлетающего самолёта сейчас не показался бы таким оглушительным. Чуть позже вспыхнул монитор – синими и красными переливами. Заиграла мелодия «Виндоус». Аня от всего этого вжалась в стену.
– Прикрой монитор, – сухо сказал Максим.
– Чем?
– Прикрой.
Аня стала торопливо снимать кофту, хотела сделать из неё навес над братом. Запуталась в рукавах, мешался телефон; не сразу поняла, что две пуговицы ещё не расстёгнуты. Дима её опередил – выключил отдельно монитор, а затем и системный блок:
– Там пароль. – Встав из-за стола, спросил: – Нашёл?
– Только купоны на чистку ауры. – Максим закрыл шкаф.
– Отлично. Значит, можно уходить, – Дима принуждённо усмехнулся.
Аня привела в порядок кофту и почувствовала боль в пояснице. Что-то твёрдое уткнулось в неё, когда Аня прижалась к стене. Обернувшись, она навела на стену свет фонарика и увидела, что стоит возле двери. Сказала об этом остальным.
Потянула за ручку. Дверь поддалась.
– Открыто.
Максим зашёл первый. Это была крохотная комната с единственным окном. Окно покрывали алюминиевые жалюзи, и здесь можно было не таиться.
Стол, больше похожий на школьную парту, кулер с наполовину заполненной бутылью. Тяжёлые лопасти потолочного вентилятора. И множество коробок в деревянном ячеистом стеллаже – наподобие тех, что продают в ИКЕА. В коробках, стоявших тут без крышек, виднелись разноцветные корешки папок.
Максим доставал одну папку за другой. Потом увидел, что ячейки стеллажа подписаны, и стал поочерёдно высвечивать их телефоном. Дима следовал за ним.
Аня бережно закрыла за собой дверь. Почувствовала, что страх ослаб. Приятно оказаться в тесном защищённом пространстве. Теперь, в случае чего, можно было выбраться в окно. Второй этаж, не так высоко. Спустятся как-нибудь. Вот только Дима… Аня с сожалением посмотрела на брата. Чтобы развеяться, подошла к столу. Взяла с него несколько книг.
– «Свобода от известного», – с удивлением прочитала она.
– Что? – спросил Дима, не оборачиваясь.
– Тут лежит «Свобода от известного» Кришнамурти. И «Лезвие бритвы» Ефремова. «Моя жизнь» Ганди, «Из пещер и дебрей Индостана» Блаватской, – Аня перебирала книги.
– Ну и что? Пусть лежат.
– Они все на русском.
Дима с Максимом отвлеклись от коробок. Подошли, чтобы взглянуть на обложки.
– Странно, правда? – Аня показала им ещё несколько томов.
– Может, кто-то из приезжих оставил, – Дима пожал плечами.
– И зачем их тут держат?
– Не знаю. Раздают новеньким… Господи, книги и книги, пусть лежат.
– А если Салли знает русский? А ты при нём говорил по-русски!
– С чего ты вообще взяла, что это комната Салли? Может, это общая комната. И тут работает кто-нибудь из России.
Максим, никак не прокомментировав Анину находку, вернулся к стеллажу, а через несколько минут, не сдержавшись, воскликнул:
– Вот!
– Что там?
– Списки домовладений.
Максим выдвинул коробку, пробежался пальцами по плотному ряду папок. Выхватил одну из них – синюю – и замер с ней в руках.
Приблизившись, Аня прочитала по-английски: «Сергей Шустов. Россия. Выкупленное владение. Участок 27D3».
– Папка старая. – Максим наспех пролистал её содержимое. – После десятого года ни одной записи.
– Десятый год… – прошептала Аня. – Как раз когда твой папа передал тебе письмо, а твоей маме – картину Берга.
– Даже странно.
– Что?
– Честно говоря, сомневался, что мы вот так легко всё найдём.
– А ты чего ждал? – неожиданно возмутился Дима. – Очередных головоломок? Ловушек с ядовитыми стрелами? Думал, будешь убегать от гигантских каменных валунов? Главное, что нашли. Уходим.
– Подожди. – Макс отдал папку Ане, а сам снова вернулся к стеллажу.
– Что ещё?! – простонал Дима. – Уходим, ну!
Максим его не слушал.
Они провели в комнате Салли, если это действительно была его комната, не меньше получаса. Тридцать минут беспокойного ожидания, которое Дима только усиливал тем, что метался возле двери, открывал её и закрывал снова, постукивал тростью по каменному полу.
Наконец Максим сдался. Ничего больше не нашёл.
– Уходим, – кивнул он.
Дима шёл быстрее всех. Аня едва поспевала за ним. Боялась, что брат впотьмах оступится на лестнице, и старалась идти рядом.
Выйдя на улицу, Дима не сдержал смех облегчения. Начал что-то говорить Ане, а потом осёкся. Уставился в темноту. Ане стало не по себе. Брат настойчиво вглядывался в сумрак уличного кафе.
Там кто-то сидел. В самой глубине, у стеклянной витрины. Аня теперь тоже рассмотрела силуэт человека. Или манекена? Раньше она его не замечала.
– Включи фонарик, – над ухом прошептал Максим.
Аня сделала шаг назад, прижалась спиной к Максиму. Почувствовала его угловатую близость. Послушно включила фонарик и навела луч света на стулья.
Там был человек. И Аня его узнала.
Свет от фонарика едва доходил до последних стульев, всё искажал, делал ещё более пугающим. Аня не могла отвести взгляд от застывшей улыбки на тёмном лице, от обнажившихся кроваво-бордовых зубов и дёсен. Клыки хищника, перекусившего горло жертве и теперь ожидавшего, пока стихнет её агония, чтобы сполна насладиться ещё тёплым мясом.
– Что он тут делает? – с удивлением выдавил Дима.
Это был Баникантха. Помощник Салли. Смотрел прямиком на них. Ослеплённый фонариком, даже не пытался прикрыть глаза. И всё так же улыбался, показывая своё довольство и расслабление.
Они так и стояли. Ане опять померещилось, что это не человек, а пластиковый манекен, ради какой-то глупой шутки вылитый и раскрашенный под настоящего индийца.