– Слушай. Вячеслав Краснов, сорок лет. Тут один парень у нас учится в универе с его дочерью. Я расспросил. Он бизнесмен, у него несколько фирм. Водичку фильтрует.
– В смысле?
– Устанавливает системы очистки. Давно и беспробудно женат. Двое детей, дочке восемнадцать, пацану десять. Спортом занимается – теннис, горные лыжи. Ты доволен?
– Безумно. Спасибо за помощь…
Собрав досье на соперника, Саша несколько приободрился. Вероника встречается с женатым мужчиной. Значит, проводит вечера и выходные в тоскливом одиночестве. А бизнесмен Слава Краснов тем временем возится с детьми: объясняет сынишке законы алгебры или умоляет дочь быть осторожной в ночном клубе. Вклиниться в этот треугольник – где Вероника, наравне с супругой бизнесмена, играет зависимую роль – будет несложно…
А трудолюбивая предпринимательница все трепалась по телефону.
Валдаев индифферентно ковырял форель. Если бы бедная рыба знала, с каким унылым выражением лица ее будут мусолить битый час, она вряд ли стала бы мечтать о карьере в ресторанном бизнесе.
– Простите, но я никак не могу отключить телефон, – с мольбой в голосе призналась Вероника. – Я готовлю выставку Атаманова, и в жутком цейтноте. Вы знаете Атаманова? Видели его работы?
– Нет.
– Он уникален. Беспрецедентно талантлив. Гений цвета и абстракции.
– Уж прямо так и беспрецедентно? – засомневался Валдаев.
– Ну, вы понимаете, я его арт-дилер, – засмеялась Вероника. – И поэтому говорю о нем только в превосходной степени.
– Чтобы выгодно продать?
– А как же.
– Но я ведь не куплю, – усмехнулся Саша. – Я не поклонник живописи. И ничего в ней не смыслю.
– Однако, если в беседе с симпатичной девушкой зайдет разговор о некоем художнике Атаманове, неужели вы откажетесь блеснуть осведомленностью: «Художник Атаманов? О да, он уникален. Беспрецедентно талантлив. Гений цвета и абстракции».
– Точно, – засмеялся Валдаев. – В беседе с симпатичной девушкой я обязательно использую вашу ремарку, чтобы пустить пыль в глаза.
– А девушка повторит еще кому-нибудь. Так рождаются легенды.
– Вы славная, – непроизвольно вырвалось у Валдаева. Наверное, виной тому был выпитый коньяк.
Вероника Владимировна в отношении себя использовала другие эпитеты. Она совершенно точно знала, что ловка, хитра и расчетлива. Но мужчины имеют обыкновение заблуждаться насчет хорошеньких светлоглазых брюнеток (или очаровательных блондинок).
– Вы хотите со мной переспать? – спросила Вероника. Она спокойно посмотрела на Валдаева.
Тот поперхнулся несчастной форелью. Он словно получил увесистую затрещину. Вероника беззастенчиво обозначила конечную станцию пути для паровоза, только-только набирающего обороты. В его топку Александр намеревался без устали кидать дровишки своего дьявольского обаяния. Он ощутил себя правительственным министром, собравшимся долго и напряженно улучшать жизнь населения, а ему вручили коробку с парой миллионов евро и сказали: «На, подавись, и отстань от народа!» А как же борьба? Преодоление? Длинный тернистый путь к победе?
Сейчас Валдаев был шокирован, он дал задний ход. Ему не нужна была быстрая победа. Он хотел очаровывать, соблазнять. Но Вероника, вероятно, и сама надеялась его использовать.
«Проклятый феминизм, – подумал Александр. – Куда мы катимся?! Мужчина становится для женщины сексуальной игрушкой. Это нечестно! Неправильно! Все должно быть наоборот!»
– Да, хочу, – мрачно признался Валдаев. – Когда-нибудь. Когда мы лучше узнаем друг друга.
– Я почти готова согласиться на единичный сеанс феерического секса, – сказала галеристка, – но от длительных романтических отношений – увольте! Не буду водить вас за нос. Мое сердце занято, и очень давно.
«Я даже знаю кем», – подумал Саша.
– И у меня нет ни одного шанса?
– Увы.
– Но я все же попробую, – самонадеянно заявил Валдаев.
В глазах Вероники он увидел насмешку.
Глава 13Реинкарнация художника Атаманова
Всю ночь Анастасии снился обаятельный сварщик. А утром, проснувшись, она поняла, что не спросила его имени.
«Вот дура! Ну конечно, о главном я, как всегда, забываю… А сам он почему не сказал? Как мне теперь найти его в поселке? Стоп. А зачем мне его искать?»
Действительно, зачем? Вероятно, Настя все еще находилась под впечатлением увиденного ночью сна – приятного и нежного. Впервые за три месяца она почувствовала себя не выброшенной на каменистый берег рыбешкой, а дельфином, убаюканным ласковыми волнами. Дельфин покачивался в объятиях океана, видел сквозь толщу воды мутный золотой диск солнца. Океан был теплым, спокойным и надежным, и это ощущение спокойствия неразрывно связывалось во сне с образом безымянного сварщика.
– Глупости! – тряхнула головой Настя. – При чем здесь он?!
Она выпила кофе (к счастью, в кофе в этом доме недостатка не было). Позвонила художнику, намереваясь сообщить, что мечтает о встрече. Телефон Атаманова находился вне зоны доступа. Следующим порывом Насти было наплевать на разгильдяя художника и уехать в город. Но она задумалась о том, как закроет дверь. Ключей у нее не было, на защелку дверь не захлопывалась. Не подпирать же палочкой? А если ограбят? Атаманов успел натащить в свой игрушечный домик несметное количество современной бытовой техники. Страшно подумать, на какую сумму нагреют художника грабители, если хотя бы снимут со стены огромную панель телевизора. А виновата будет Настя!
Поэтому Настя стрескала кусок холодного мяса и отправилась гулять вокруг дома. Увязая в сугробах, задирая голову, чтобы разглядеть лесных птиц, упираясь взглядом в синее небо, окруженное кронами сосен, и вдыхая морозный, свежий воздух, она улыбалась. Почему-то ей стало невероятно легко и весело.
Казалось, прежняя Настя – униженная, разочарованная – осталась в городе. В городе, сизом от выхлопных газов, грязном от подтаявшего снега и шумном от беспрестанного урчания автомобильных моторов. А здесь, в лесном безмолвии, возникла другая Настя – свободная от прошлого и обид. Теперь ей не хотелось упиваться несчастьем и мелочно подсчитывать урон, нанесенный ее психике, биографии и благосостоянию Михаилом Платоновым.
«Ах, этот художник… Чудо в перьях! – размышляла Настя. – Назначил встречу и сам же не явился. Гений, что с него взять! Но я, так и быть, останусь. Останусь ради этих сосен, синего неба, воздуха и блестящего белого снега! В городе нет такого ослепительного снега!»
Атаманов все не возвращался. Настя попыталась зависнуть перед телевизором, но усидела недолго. Взгляд ее натыкался на бумагомарательные инструменты, недорисованные шедевры, обрывки ватмана. В доме витал запах льняного масла и растворителя. Этот въедливый запах не раздражал Настю. Напротив, он будил приятные воспоминания, перед глазами мелькали картины студенческих лет. И именно благодаря ассоциациям и воспоминаниям ей нравилось оставаться здесь, в захламленном жилище Атаманова.
Ах, если бы…
Ах, если бы внешностью и повадками художник был похож…
На кого?
На вчерашнего сварщика…
«Да что же это такое!» – возмутилась Анастасия. Синеглазый небритый парень никак не выходил у нее из головы.
На втором этаже она наткнулась на монументальную дверь, прочно запертую на замок. Единственная комната в доме, недоступная для экскурсантки. Настя поняла: здесь – святая святых загородной резиденции живописца. Его мастерская.
Но какой же кругом бардак! Не в силах его терпеть, Анастасия принялась за уборку. Инициатива была чревата возмездием: Атаманов мог возмутиться, что нарушен его творческий беспорядок.
Когда «хундертвассеровский» дом художника засиял чистотой, Настя наконец-то умерила пыл и посмотрела в окно. За окнами стемнело.
А в девять вечера раздался телефонный звонок, вырвав Анастасию прямо из ванной – она лежала в пенном сугробе, приготовленном из мужского шампуня. Она безумно устала и теперь расслаблялась. И подумывала о бокале прохладного вина.
– Да?!
– Это дом Атаманова? – нервно и грубо поинтересовался женский голос.
– Да.
– Вы его жена?
Настя застыла в смятении. Жена… Нет, это, наверное, звучит несколько преувеличенно.
– Я, если честно…
– Ой, ну вы заберите его, а? Я звоню из ресторана «Лагуна». Он тут лежит…
– Он умер?!!! – ужаснулась Настя.
– Да как же! Выпил и подрался. Вот лежит, красавчик, лыка не вяжет. Или забирайте, или я вызываю милицию.
– Постойте, но ведь это в городе?
– Конечно в городе, где ж еще! – фыркнула женщина. – Постойте, девушка, вы что, тоже навеселе?
– Я не навеселе, – обиделась Настя. – Я в районе озера Саманкуль.
– Ничего себе, куда вас занесло!
– Но ведь дом Атаманова здесь и находится.
– Девушка, ну откуда мне знать, а? Я взяла у него трубку и звоню по номеру, где обозначено «Дом». Вы его забираете или нет? Вы поймите, я из чистого сострадания, мне это лишние проблемы!
– Я еду! – воскликнула Настя. С нее мягко сползали на паркет клочья пены, и уже натекла целая лужа. – Не вызывайте милицию!
«Хорошо, не успела намочить волосы. И не успела выпить!»
До ресторана «Лагуна» она добралась только через час. Она мчалась по трассе, а затем по вечернему городу и не теряла надежды, что у женщины с грубым голосом все еще не кончилось терпение.
– Ну наконец-то! – встретили экономку-гонщицу. – Забирайте это сокровище! Он в подсобке.
В интонациях персонала Насте почудилась симпатия к беспутному художнику. Или Атаманов был здесь постоянным клиентом, или просто умел производить приятное впечатление на публику – даже в пьяном и побитом виде. Иначе давно бы валялся не в подсобке ресторана, а в вытрезвителе.
– Вот он, красавчик! – указала официантка (именно она и звонила) на бездыханное тело.
Настя застыла в недоумении. Если бы на потертом диванчике лежал двухчелюстный монстр из киноэпопеи «Чужие», она и то удивилась бы меньше. На диване сладко посапывал в полной отключке безымянный сварщик.