– Разбилась! – воскликнула Настя. – О нет!
– Да. Ты ее знала?
– Немного.
– Но откуда?
– Да так…
Анастасия сникла. Ее потрясло, что история Юлии завершилась подобным образом. «Разбилась на машине!..» Фотомодель, сорвавшаяся с горы, была для Насти фигурой абстрактной. Но Юля, с ее мыслями, переживаниями – благодаря дневнику, – была понятна и близка.
– Она перевернулась на Западном шоссе. Какая-то неисправность автомобиля плюс чересчур лихое вождение. Кстати, машина принадлежала Атаманову.
– Сейчас я тоже езжу на его джипе, – пробормотала Настя.
Мария немного помолчала. Потом задумчиво произнесла:
– Наверное, тебе нужно быть осторожной.
– Но джип совершенно новый! Думаю, он абсолютно исправен.
– Я не о том… Ты не думаешь, что как бы то ни было, а художник причастен к гибели двух девушек?
– Что ты говоришь?! – возмутилась Настя. – В чем он виноват?
– Две девушки погибли! И обе жили у него.
– Это совпадение!
– Два года подряд, в марте…
– Вот почему он говорил мне, что март для него – самый невыносимый месяц!
– Он тебе так говорил?
– Да. Но я решила, это связано со смертью его матери. Она умерла в марте. А теперь выясняется, что еще и две его подруги погибли именно в этом месяце.
Маша молчала. Вероятно, она напряженно думала.
– Знаешь, а Андрея подозревали в том, что именно он столкнул с горы Дину Штефан.
– Бедный! Ему наверняка пришлось несладко!
– Но у него было алиби.
– Вот! Он ни в чем не виноват, – восторжествовала Настя.
– Он провел ночь в городе. У своего дилера Вероники Шум.
– Что?! – закричала Настя. – У Вероники?!! Но это невозможно!!!
– Почему невозможно? Наверное, поссорился с Диной и помчался искать утешения у этой Вероники. Ты ее знаешь?
– Конечно! И у Андрея скорее случится секс с мраморной кариатидой, чем с Вероникой!
– Она отвратительна?
– Изысканная красавица!
– Да и он хорош. И почему бы им не заняться сексом?
– Потому что они делают деньги! – рявкнула Настя. – Вероника – холодна и расчетлива. Андрей для нее – не мужчина, а только источник высоколиквидной продукции! Она на нем зарабатывает. Он не устает жаловаться, бедный мальчуган, что своим меркантильным подходом Вероника душит его творчество. Правда, он ничуть не сопротивляется, когда она привозит ему деньги, вырученные от продажи картин.
– Ясно.
– Короче, я не верю, что, поссорившись с подругой, Андрей помчался искать сочувствия у Вероники. Причем даже не секса, а простого дружеского участия.
– Но секс был. Они оба это заявили.
– Наверное, я чего-то не понимаю…
– И для Вероники это заявление вылилось в развод с мужем. Супруг не простил ей измену.
– Андрей мне совершенно ничего не рассказывает!
– С какой стати он будет рассказывать тебе о бывших любовницах?
– Я столько раз видела Веронику рядом с Андреем. Она приезжает сюда, он ездит в галерею. И они совершенно не похожи на людей, между которыми когда-то пробежала искра.
– А теперь, проницательная моя, получи Большой Золотой орден имени Зигмунда Фрейда. Ты совершенно права! Никакого секса! Здоровякин сообщил мне, что недавно Вероника случайно проговорилась. В тот день Атаманов не приезжал к ней. И секса у них не было.
– Вот видишь!
– Просто Вероника сделала художнику алиби, так как в момент, когда несчастная фотомодель падала с горы, твой Атаманов храпел на диване.
– Он не храпит!
– Не перебивай. Атаманов, как и Дина, хорошенько набрался и отключился до самого утра. Вряд ли правоохранительным органам понравилось бы заявление художника о его продолжительном сне. А вот версия о лихорадочном сексе в доме Вероники Шум сыщиков вполне устроила.
– Лихорадочном?
– Ну, это я так…
– К счастью, все объяснилось, – удовлетворенно выдохнула Настя. – Андрюша ни в чем не виноват. Ни в гибели Дины, ни в разводе Вероники с супругом.
– Настя! Ты меня не слушаешь!
– Я тебя очень внимательно слушаю.
– Ты разве не поняла? У Атаманова нет алиби!
– Зачем ему алиби? Он спал!
– Это он так говорит. А вдруг он все-таки помог Дине упасть с горы?
– Перестань нести чушь!
– А вдруг он поколдовал над внутренностями автомобиля, надергал проводков и отправил Юлю в город на неисправной машине? И Юля перевернулась.
– Да не зверь же он! И зачем? Какой смысл?
– Помнишь, ты говорила мне, как часто меняется его настроение. Он то смеется, то мрачнеет? Настя, это очевидные признаки шизофрении. Все гении – шизофреники. Гениальность – это отклонение от нормы.
– Он не гений, он удачливый конъюнктурщик! – отчаянно выкрикнула Настя. Она готова была лишить Андрея лавров гениального художника, лишь бы отвести от него подозрение в шизофреничности.
– А весной у психов обострение, – продолжала гнуть свою линию Маша. – Они становятся особо опасными. Если мы к тому же вспомним, что в марте у Атаманова умерла мать… Эта горестная дата и запускает механизм депрессии, подталкивает шестеренки безумия, заставляет их вертеться быстрее и быстрее.
– Маша, скорее у тебя самой шалаш сдуло. Ты слышишь, что ты говоришь?! Какие шестеренки? Какое безумие? Опомнись!
– Настя, сматывайся оттуда.
– Ты шутишь?
– Я волнуюсь за тебя! Ты в опасности!
– Глупости, – выдавила Настя. Но уже не очень уверенно. Маша бросила в душу зерна сомнения, и они тут же проросли буйными побегами страха.
– О боже! – пробормотала подруга. – Я только сейчас обратила внимание… – Она пошуршала в трубке бумажками. – Илья мне сделал ксерокопии. Получается, что и Дина, и Юля погибли в один и тот же день – двадцать четвертого марта.
– В один день?
– В один день. Слушай, но ведь это еще одно подтверждение моей теории!
– Ты с ума меня сведешь! – закричала Настя. – Зачем ты вообще мне позвонила! У нас так здорово все было с Андреем!
– Думаю, и у тех девчонок с художником был полный порядок. Ну, за исключением мелких ссор. А затем он отправил их на тот свет!
– Я не хочу в это верить!
– Здоровякин сказал, что дело Дины Штефан возобновят. Ведь алиби Атаманова улетучилось, как дым от сигареты. А вслед за этим, думаю, начнут ворошить и дело Юлии Чагировой.
– Ты мне не звонила, а я ничего не слышала!
– Не прячь голову в песок, как страус! Твой Атаманов – опасный тип. Тебе необходимо как можно скорее уехать из его дома. Собирай вещи!
– Я его люблю!
– Ты жить хочешь?
– С ним!
– Но он наверняка уже разработал план, как и тебя укокошить. Настя, не будь дурой. Он ненормальный. Ну признайся, он ведь ненормальный?
– Да, да, да! – крикнула Настя. – Я сама говорила тебе, что он ненормальный. Но не убийца же!
– Кстати, какое сегодня число? Я тут так заработалась, что и не знаю.
Настя пожала плечами. Она также не помнила, какое сегодня число и какой день недели. Если Атаманов улыбался – у нее было воскресенье. Если смотрел волком – черный понедельник.
– Сейчас-сейчас… У меня тут календарь… А-а-а!!! – завопила Мария.
– Нет!
– Да! Сегодня как раз двадцать четвертое марта!
И Настю охватила паника.
Глава 31Монстр или ангел?
Возможно, тебе еще не поздно уехать.
Сбежать отсюда. Не знаю.
Поверь, у меня сложный период. Март для меня невыносим.
Обливаясь слезами, Настя впихивала в сумку вещи. Слова Андрея звучали внутри нее, звенели набатными колоколами, заставляли сжиматься от страха.
Теперь ей все стало понятно. Его нерешительность – да, Настя ему нравилась, но, зная, чем обычно кончаются его любовные приключения (смертью подруги!), он старался тормозить чувства.
Он не хотел влюбляться в Настю, чтобы не навредить ей. Потому что он – конечно ненормальный, конечно псих – обязательно придумает, как убить девушку, едва она станет ему близка и дорога!
Концентрированный вариант естественных человеческих взаимоотношений – мы ведь всегда причиняем боль самым дорогим и любимым людям!
«Маша права! Он – не обычный человек, он балансирует на границе вменяемости и сумасшествия. Как сказал Сальвадор Дали? Единственная разница между мной и сумасшедшим – что я не сошел с ума. Так и Атаманов. Никто не решится назвать его психом. Но разве он нормальный?»
– Бог мой, и именно за это я его и люблю! – воскликнула вслух Анастасия. – За то, что он не похож на других! За то, что он такой талантливый! Красивый! Необыкновенный!
И она зарыдала в голос. Она так усердствовала, словно находилась не в уединенной хижине в занесенной снегом России, а на похоронах в сицилианском городке.
Зазвонил телефон. Настя вздрогнула и прижала руки к груди. Ее сердце сдавало норматив по прыжкам в высоту – оно норовило протиснуться меж голосовых связок.
Это был Андрей.
– Привет!
– Привет, – с трудом произнесла Настя. И оглянулась. Ей было страшно. В эру мобильных телефонов никогда не знаешь, откуда звонит любимый – с Майорки или из соседней комнаты. И возможно, в руках у него топор.
Понимаешь, я уже влюблялся.
И ничего путного из этого не вышло.
Остаются только боль, растерянность и чувство вины.
«Если он убьет меня, ему будет невыносимо больно! Он ведь такой впечатлительный, тонкий!» – всхлипнула Настя.
– Ау! Где ты там!
– Я здесь.
– Насть, ну ты что, плачешь? Прости, я утром был груб с тобой! Ну, прости, прости, я скотина!
– Ничего, – выдавила Настя. – Ты в городе?
– Уже возвращаюсь. Слушай, как бы не застрять мне на твоей «нексии»! Надо было брать джип. А впрочем – пробьюсь.
– Нет! – закричала Настя. – Не надо!
– Что – не надо?!
– Ехать сюда!
– Почему?
– Здесь ты точно застрянешь! Тут снега намело, как в Арктике!
– Ай, ладно! Проберусь! Я соскучился! К тебе хочу!
– Андрей! Вернись в город!
– Я тут подумал… Именно сегодня мне следует быть рядом с тобой.