«И как мне с ним объясняться?» – сморщил нос Андрей. Его английский хромал на обе ноги, как жертва венозной недостаточности. Хотя, конечно, все необходимые сведения коллекционер уже получил от Вероники – она-то изъяснялась на языке Шекспира свободно, с изысканным оксфордским произношением.
Вероятно, от художника требовалось одно – хорошо посидеть с англичанином в ресторане. Наверное, Вероника надеялась, что Атаманов – мастер выпить – увлечет и коллекционера. А совместное распитие «живительной влаги», как известно, невероятно сближает.
«Ясно, – понял Андрей. – Поэтому она и самоустранилась. Чтобы не мешать мужскому общению. Хмм… Раз так… Придется оставить машину на стоянке».
Он притормозил у ресторана «Ричард».
Насте захотелось спать. Вероника изучала ее пристальным взглядом.
– Засыпаю! – призналась подруга художника.
– Конечно, – кивнула Вероника. – Ты столько выпила.
– Всего два бокала!
– Для тебя, милочка, и этого достаточно…
Вероника усмехнулась, и от этой усмешки Насте стало не по себе.
– Ты знаешь, здесь две дороги, – улыбнулась Вероника одними губами. В ее глазах плясали злые огоньки.
– А?
– Одна через поселок. Другая – вокруг. А впрочем, в такой буран никто и не заметил бы мою машину.
– О чем ты?
Настя спрыгнула с дивана. Она решила умыться ледяной водой, чтобы стряхнуть с себя сон. Ее словно душили мягкие лапы – душили вкрадчиво и приятно. Вероника наблюдала за ней со странной, недоброй улыбкой на губах.
Но до ванной комнаты Настя не добралась. Проходя мимо журнального столика, она умудрилась зацепиться за петлю, образованную ремешком Вероникиной сумочки. Сумка полетела на пол, вместе с ней – керамическая ваза (оригинальное абстрактное произведение Атаманова, под названием «Отдыхающая женщина». Напоминало собой нечто среднее между завязанным в узел жирафом и мясорубкой).
– Тетеря! – возмутилась Вероника.
– Оу, – воскликнула Настя. – Слава богу, не разбилась! Прости, я сейчас все соберу!
Она поставила вазу на место и начала торопливо сгребать в кучу предметы, выпавшие из Вероникиной сумочки, – блокноты, косметику, телефон. Портмоне из нежно-розовой кожи распахнуло створки, как раковина. В окошке под прозрачным пластиком Настя увидела изображение Атаманова. О, что это была за фотография! Андрей смотрел в объектив и смеялся, на щеках обозначились ямочки, хотелось протянуть руку и взъерошить его темные волосы…
Настя заторможенно перевела взгляд с обаятельной физиономии художника на Веронику.
– Так ты его любишь… – поняла она. – Скажи, любишь?
– Да, я его люблю! – с вызовом ответила Вероника. – С того самого момента, когда он вломился ко мне домой… Увешанный картинами, как стенд объявлениями… Я люблю его все эти четыре года!
Настя закрыла глаза руками, надавила пальцами на веки, потрясла головой. Бесполезно!
– Боже, как хочется спать, – пробормотала она.
– Ну, это понятно, – усмехнулась Вероника. – Я подсыпала тебе в бокал снотворного.
– Что?
– Что слышала.
– Но зачем?
– Затем! Затем, что стоит мне только сблизиться с Андреем, как тут же возникает очередная девица и заявляет на него права! Я ненавижу всех вас. Откуда ты взялась? Зачем живешь здесь? Чем ты его очаровала? Хорошеньким личиком? Но я гораздо красивее – и тебя, и Дины, и Юли. Какого черта! Я столько для него делаю, я сама создала его. Он был одним из толпы. А теперь он бог – и только благодаря мне! И что же? Юля, Дина, Настя… Одна, вторая, третья…
– Но зачем ты подсыпала мне снотворного? – повторила Настя. У нее бешено колотилось сердце – от страха. И оттого, что сейчас ей откроется нечто совершенно ужасное.
– Ты уснешь. И будешь спать, как младенец. Но не на диване. А в сугробе у дома. И когда Андрей вернется из города – думаю, не раньше чем завтра, ведь он пьянствует в ресторане с англичанином, – его очередная пассия превратится в замороженное филе.
– Что?!!
– На что ты его поймала? Ты горяча и темпераментна? Ха-ха! Уже через пару часов ты полностью утратишь эти качества!
– Ты убила его подруг! – белея от ужаса, поняла Настя.
– Я. Да, я. А как еще расчистить дорогу к телу моего драгоценного художника? Ведь не пробьешься сквозь плотные ряды безмозглых, но страшно прилипчивых девиц.
– Ты подстроила автокатастрофу Юле Чагировой?
– Да. Узнала, как вывести из строя тормоза автомобиля. И сделала это!
– И столкнула с горы Дину Штефан?
– Да. Ровно год назад я приехала сюда и обнаружила Андрея, спящего беспробудным сном, и заплаканную Дину. В этот день мой художник, естественно, был страшно взвинчен – ведь год назад погибла Юлия. Он чем-то обидел новую подружку, они поругались. Я предложила Дине выпить, а потом проветриться. И мы взобрались на гору. Оттуда открывается великолепный вид на озеро. Эй, подруга! А ты не хочешь прогуляться? Давай, полезли на гору!
– Нет! – закричала Настя.
– Ладно, ладно. Не будем портить тебе внешность. В сугробе ты лучше сохранишься – без повреждений, которыми чревато падение с горы. И это будет выглядеть вполне естественно. Девушка немного перебрала, пошла во двор, поскользнулась, упала, очнулась – гипс. Ах нет, это уже из другого фильма.
– Ты чудовище!
– Я несчастная влюбленная женщина, готовая на все.
– Но у тебя нет шансов! Тебе придется убить женский батальон, а Андрей так и не посмотрит в твою сторону!
– Правда? Но мы уже четыре года вместе! Он рядом. Он смотрит на меня, разговаривает со мной. Я могу к нему прикоснуться – положить ему руку на плечо, задеть ненароком колено – господи, какое же это счастье! Я часто его вижу, каждую неделю. И приезжаю в гости в любое время, когда захочу. Конечно, приходится себя ограничивать. Если он поймет, что творится в моей душе, в каком адском пламени я горю, он тут же сбежит. Но пока мне удается скрывать чувства под маской делового партнерства. Ничего, ничего… Капля камень точит. Сейчас мы партнеры, почти друзья. Когда-нибудь это перерастет в любовь. Я согласна ждать долго. У меня дьявольское терпение!
– Ты несчастная, – всхлипнула Настя. – Какое это мучение!
Вероника удивленно посмотрела на жертву – вряд ли она рассчитывала встретить понимание.
– Я два месяца так же страдала! А он меня не замечал! Словно я пустое место.
– Я не пустое место, – с досадой поморщилась Вероника. – И меня он очень даже замечает. Ну, засыпай же скорее!
Картинка в глазах Насти причудливо изгибалась, плавилась, словно часы на картине Сальвадора Дали. На нее навалилась апатия. Инстинкт самосохранения бил родничком где-то глубоко внутри, требуя сражаться, сопротивляться. Но обволакивающие меховые объятия сна были так приятны!
– Но если ты убьешь меня, на этот раз Андрею не отвертеться! – вспомнила Настя. Ее голос слабел. – Не слишком ли – три девушки за три года? В один и тот же день – двадцать четвертого марта. Тут никакое алиби не спасет! Даже если Андрей докажет, что в момент моей смерти получал из рук президента Государственную премию. Никто не поверит, что три его подруги погибли по чистой случайности, а не из-за его злой воли…
– Но у него отличное алиби! Сейчас он в ресторане «Ричард» с лондонским коллекционером. И думаю, веселиться они будут еще долго.
– Зато у него нет алиби на тот день, когда погибла Дина Штефан.
– Это дело давно закрыто. Думаешь, служители закона спят и видят, как бы возобновить старое дело? Да у них и так хватает проблем.
– Дело Дины Штефан уже возобновлено! Я только что разговаривала с подругой, ее муж – майор, работает в облУВД!
– Хватит плести небылицы! Лучше выпей еще вина!
– Какая ты гадина! – всхлипнула Настя.
Перед глазами все плыло. Она пыталась сконцентрироваться и найти выход, но сонное безразличие давило ее. Она опустила голову на подушку, и сразу ей стало хорошо и уютно. Вероника еще что-то говорила, ее голос звучал вдалеке, убаюкивая. Настя подумала, что, наверное, все это ей приснилось. Сейчас она сладко вздремнет, а затем проснется, и…
– Привет, девчонки! – услышала она вдруг мужской голос.
Настя сидела на диване, как пружинный манекен. В дверях гостиной стоял ее любимый, ненаглядный художник и весело улыбался.
– Слушай, Вероника, ты как тут очутилась? Ты же сказала… Слушай, я не нашел этого хренова англичанина.
– Андрей! – завопила Настя. – Вероника меня отравила! Я умираю!
– Не слушай ее, она пьяна! – подхватилась Вероника.
– Она тебя любит и поэтому убивает всех твоих подруг! Она мне призналась!
– Глупая девчонка, надо же так набраться! – крикнула Вероника. – Андрей, не слушай!
– Она столкнула с горы Дину, пока ты спал! Она и меня…
На этом месте пленка оборвалась и густая чернильная тьма поглотила Анастасию.
Глава 33Весна!
В первую же неделю апреля растаяли сугробы и просохла земля. Это выглядело чудом, но столбик термометра взлетел на небывалую высоту – к двадцати градусам. Хотя всего десять дней назад бушевали настоящие мартовские морозы.
Деревья резко зазеленели, и, пока недоверчивые кутались в плащи и ветровки, отдельные оптимисты уже щеголяли в рубашках с короткими рукавами или футболках. Дети визжали от радости, высыпав под солнце, пригревавшее почти по-летнему.
Валдаев вызвал в офис «Поможем!» Дмитрия Штефана.
Тот удивил – пришел с короткой стрижкой.
– Оба-на! – восхитился Александр, пожимая парню руку. – А что, классно! Не хватает небось этих твоих волокон?
– В смысле – локонов? – поправил Дима.
– Ну, у кого и локоны, а у тебя точно волокна были разбросаны по плечам, как у кикиморы болотной.
Парень хмыкнул.
– Ну, Димон, поздравляю! Ты своего добился. Дело Дины возобновлено, так как появились новые сведения. По свидетельству некоей Анастасии Николаевны Платоновой, одна дамочка призналась ей, что убила твою сестренку из ревности.
– Кто она?
– Арт-дилер художника Атаманова Вероника Шум. Знаешь галерею «Фонтенуа»? Это ее владелица. Она взревновала художника к Дине.