Похоже, удар по осиному гнезду попал точно в цель.
Закончив вечернюю смену, он пошел в барак к Турду и Эрлингу и разбудил братьев.
– Расскажи, какой у тебя план, – сказал он Турду.
Настало лето.
Каждое воскресенье после обеда они встречались у Агнес и обсуждали детали плана, предложенного Турдом. План был невероятно дерзкий, но Густав все больше понимал, что дело может выгореть. Карин тоже была там, и Ларс-Ивар, и трое братьев. Они распределяли обязанности, обсуждали инструменты, практические задачи. Сколько времени потребуется, возможные последствия. Все больше приходили к выводу, что сын должен исчезнуть вместе с отцом, иначе план не сработает.
Во время этих разговоров Густав поглядывал на маленькую кузину. Она сидела, молчаливая и серьезная, редко включалась в разговор. Мрачнела, только когда речь заходила о сыне Нильса, Карле. Может быть, она к нему неравнодушна? Тут им следует быть внимательными.
В остальном же лето в Мессауре было небогато событиями. Вода поднималась, запруда становилась все шире. Наконец пришла жара.
Зато в мире событий происходило множество. Ядерные испытания продолжались. 6 июля США взорвали в пустыне штата Невада огромный заряд под названием «Седан», который вызвал самое большое выпадение радиоактивных осадков на собственное население за всю историю. На территории США до сих пор существует гигантский кратер, самый большой из созданных людьми.
К концу лета предвыборная гонка добралась и до Мессауре. Министр земледелия Эрик Хольмквист выступал в Народном доме. Он был родом из Сконе, так что жители ни слова не поняли из того, что он говорил.
В мире нагнеталась напряженность.
Роды Карин совпали с самыми мрачными неделями холодной войны. Схватки начались в ночь на 9 сентября, за две недели до расчетной даты. Густав отвез ее в больницу Стентрэска, а сам остался ждать в квартире Агнес. Он очень волновался, хотя и скрывал это. Ему не хватало поддержки Ларса-Ивара.
– Больница, веселящий газ! – фыркнула Агнес. – Мы в наше время такого не знали.
Схватки у Карин все усиливались, а тем временем советский корабль «Омск» приближался к Кубе. Он встал на якорь в порту Касильда на южном побережье острова. Официально «Омск» считался лесовозом, но в этом рейсе на нем не было бревен, вместо них он нес на борту тридцать шесть ядерных баллистических ракет средней дальности типа Р-12 и шесть учебных ракет.
Настал Карибский кризис. Никогда прежде, да и впоследствии, планета не стояла на грани глобальной ядерной войны – и в это момент сын Карин сделал свой первый вздох.
То, что эта ситуация возникла, а затем все же разрешилась, было связано исключительно с инициативой очень небольшой группы людей, принимающих решения, по обе стороны Атлантики.
Карин была совершенно измотана и сильно взволнована.
– Он такой маленький и слабенький, – сказала она. – Может быть, срочно его покрестить? Чтобы душа попала к Господу, если он умрет?
Густав сжал ее руку.
– Господь сказал: «Пустите детей приходить ко мне». Он позаботится о маленьком Густаве.
– А я хотела назвать его Викингом. В честь твоего дедушки.
Осень 2021 года
О результатах анализа ДНК из лаборатории DNA-Match.com Викинг рассказал только Алисе, больше никому.
– Не такая уж и редкость, что у человека оказывается другой отец, нежели он думал, – проговорила Алиса.
– Слабое утешение, – ответил Викинг.
– И вы не знаете, кто этот человек, лежавший в болоте?
– Понятия не имеем. Должно быть, один из тех, кто жил в этих местах в те времена. До 1962 года Карин не бывала к югу от Стентрэска.
– Ты в этом совершенно уверен?
– К тому же в лаборатории в Линчёпинге проверили его ДНК, он был светловолосый и голубоглазый. Родом из Скандинавии.
– Что тебе вообще известно о твоей маме?
Разговор происходил в охотничьем доме Густава – деревянном срубе с двумя комнатами, где они с Ларсом-Иваром ночевали, отправляясь на охоту или рыбалку. Там не было водопровода и электричества, но зато имелось два прекрасных источника тепла – камин в гостиной и железная печь в кухне. Питьевую воду они привозили с собой в канистрах, а воду для мытья носили из ручья над водопадом. Керосиновые лампы разгоняли осеннюю тьму.
Что ему известно о Карин? До недавнего времени он считал, что все. Но так ли это? Думал ли он о ней когда-нибудь как о самостоятельной личности, а не о продолжении его самого?
– Люди так просто не исчезают, – сказала Алиса. – Кто-то должен был разыскивать этого мужчину, оказавшегося в болоте. Почему его нет в реестре пропавших?
– Если он там когда-то и был, то его уже исключили, – ответил Викинг. – Карточки в реестре регулярно чистят. После того, как человеку исполняется 80, его удаляют.
– А открытый общедоступный архив? Деревенские сплетни?
Викинг провел рукой по ее волосам. Она лежала у него в объятиях, в камине уютно потрескивали дрова.
– Это была эпоха наемных рабочих. На стройках «Ваттенфаль» на реках Норрланда работали тысячи мужчин – в Порьюсе, Харспронге, Летси, Лакседе. Народ приходил и уходил. Там возник целый поселок – и снова исчез. Реки осушались, строились запруды. Откуда знать, кто пропал, а кто перебрался на новое место?..
Она потянулась, тронув его ляжки своими угловатыми бедрами. На фоне окна четко прорисовывался ее профиль.
– Нещадная эксплуатация земли и людей, – вздохнула она. – Такое есть везде.
Она рассказывала ему о ядерном взрыве, проведенном под ее родным поселком Удачный. Советское государство использовало атомную бомбу как дешевый и действенный способ взрывания горной породы. Досадным побочным эффектом стало то, что радиоактивное излучение просочилось в землю, воду и воздух. Никто не знал, в каких количествах – это никогда не измерялось. По крайней мере, данные не публиковались.
– «Ваттенфаль» перекидывал твоих родственников с места на место, как пешки, – сказала Алиса. – Они все работали на эту компанию, так или иначе. Многие ли делали это добровольно?
– Переезжали или работали?
– Все как у нас, – сказала она. – Как у меня.
– Что ты имеешь в виду?
Она провела рукой по волосам у него на груди.
– Это называлось «распределение». После окончания учебы тебя направляли на рабочее место.
Он молча ждал. Никогда раньше она не рассказывала, как попала в разведку, – вероятно, потому, что он никогда не настаивал на ответе. Он знал, что она окончила университет в Якутске, изучала там иностранные языки.
– В СССР в начале 1980-х не было частного сектора, – сказала она. – Представители государственных предприятий приходили в конце последнего семестра и подбирали себе специалистов. Было несколько вариантов, куда ты мог попасть. Самым популярным был «Интурист», на втором месте – переводческая работа, а затем с большим отрывом – всякие академические учреждения.
– «Интурист»?
– Туристическое бюро, обслуживавшее иностранных туристов. Там можно было достать вещи с Запада, получить чаевые в иностранной валюте.
– Оказывается, коммунизм не излечивает от вещизма, – констатировал Викинг.
– Думаю, не существовало другого общества, где люди были бы так помешаны на вещах, как в Советском Союзе. Все западное очень ценилось – одежда, помада, даже пакеты с иностранными логотипами.
– Ты была разочарована, что не попала в «Интурист»?
Она приподнялась, упершись локтем в подушку, подложив ладонь под подбородок.
– Мы с Леонидом были лучшими студентами на курсе, – сказала она. – Нас отправили на дачу в Подмосковье – мы даже толком не знали, где находимся. Знали только, что будем работать на государство, но нам не сказали, что предстоит делать.
Она замолчала.
– Когда ты догадалась? – спросил он.
Она вздохнула.
– Довольно скоро. Не поняла масштабов, но догадалась, что речь идет о разведывательной работе. Мы ведь ничем особенным там не занимались. Сидели в деревянном доме и собирали информацию на шведском языке. Слушали шведское радио, смотрели шведское телевидение. Изучали шведскую историю, государственное устройство. Цель заключалась в том, чтобы мы смогли выдать себя за шведов.
– Почему выбрали именно вас двоих?
– Во-первых, мы хорошо говорили по-шведски, во-вторых, нас сочли достаточно внушаемыми, но самым важным фактором наверняка было то, что наши родители занимали должности в партии.
Они говорили об этом раньше, но Викинг не мог удержаться, чтобы не спросить еще раз:
– Так вы с Леонидом не были парой?
Она покачала головой.
– Все считали, что это так, поскольку мы были родом примерно из одних мест и всегда ходили вдвоем. Оба примерно в одно и то же время лишились родителей, так что мы потянулись друг к другу.
– Каково было жить с человеком, про которого ты знала, что он играет за другую команду?
Приподняв голову, она с удивлением взглянула на Викинга.
– В каком смысле?
– Ну, вы ведь изображали супружескую пару, но при этом ты знала о его сексуалных предпочтениях.
Она села, прислонившись к изголовью кровати, подложив под спину подушку.
– Мы не изображали, мы были женаты. По-настоящему. Сексом мы пытались заниматься, но у нас ничего не получилось. Мы были очень привязаны друг к другу и жили вместе – чего тут непонятного?
– Но у него были другие?
Викинг знал, что человек, о котором они говорят, умер от СПИДа.
Алиса не ответила.
– А ты? – спросил он. – У тебя были другие?
– У меня был ты, – ответила она.
– А другие?
– Несколько случайных.
– Но…
– Фиктивные браки существовали всегда, – сказала она. – Наш был удачным. В наших отношениях сексуальные предпочтения Лео не играли никакой роли. Он был Лео. Очень умный, добрый и довольно запуганный.
– И ты любила его?
– В каком-то смысле – да.
Больше Викинг не стал спрашивать.
Подумал о своей маме и Густаве. Во взрослом возрасте он догадался, что Густава привлекают мужчины. Должно быть, мама тоже обо всем знала.