– Хотя на самом деле она принадлежала саамам? – вставил Викинг.
– Мой дедушка, которого тоже звали Викинг, родился на том дворе. Он женился на Саре – одной из лонгстрёмских дочерей. Мою сестру назвали в честь нее.
– Так у вас еще была сестра? – спросил Викинг. – У меня сложилось впечатление, что вас было трое братьев.
Лицо Эрлинга помрачнело, он перевел взгляд на кухонное окно.
– Сара была самой старшей. В моих воспоминаниях она была просто ангелом, излучала свет. Она нянчилась со мной, когда я был маленьким.
Он бросил на Викинга быстрый взгляд.
– Да, понимаю, звучит чересчур сентиментально. Но у меня осталось о ней такое представление.
– А что с ней случилось?
Эрлинг сглотнул, какое-то время сидел молча.
– Папа выдал ее замуж за Большого Нильса. Ради примирения между семьями. Сара не хотела.
Викинг охнул.
– Безумие какое-то. Как он мог так поступить?
– Папа уговорил ее. Вражда между двумя родами должна быть погребена навечно, так он сказал. Расписал, как хорошо это будет – для всех. Она сможет жить в большом богатом доме, неподалеку от семьи. Так что они поженились. Была пышная свадьба, на которой гуляло пол-Калтиса. Но потом она все никак не могла забеременеть. Большой Нильс был в ярости, хотя выражал это своим хитрым, изуверским способом. Говорил, что ему нужен наследник…
Эрлинг шумно сглотнул.
– Часто она ходила вся в синяках. Однажды он сломал ей руку. Не раз и не два она сбегала через залив домой, к нам. Но папа всегда отсылал ее назад. В конце концов она все же забеременела. Но тут Большому Нильсу взбрело в голову, что она ему изменила. И однажды она упала с лестницы в гостиной и сломала шею. Он ужасно злился на нее за то, что она умерла.
– Упала с лестницы? – переспросил Викинг.
– По этому поводу есть разные мнения.
Эрлинг отодвинул от себя блюдо с пирогом.
– А потом он женился на Ингрид Нильсон из Видселя. Она была прекрасна, как утренняя заря. У них родился мальчик, и Нильс был доволен. После этого он отделался от жены.
– Отделался?
– Рассказал всем, что она сошла с ума, заблудилась в лесу и замерзла насмерть. По весне ее нашли у водопада Тэльфаллет, заледеневшую и без одежды. Думаю, он просто отвез ее туда и оставил.
– Но зачем? – изумился Викинг.
Эрлинг пожал плечами, продолжая смотреть в окно.
– Кто знает, чем она ему не угодила? А сын у него уже был.
– Карл, – сказал Викинг.
– Его вырастила мать Большого Нильса.
Викинг вспомнил надгробие Аделины – позади могильного камня Густава и Карин.
Эрлинг тяжело вздохнул.
– А потом настал черед Хильмы.
Еще одно имя, которое Викинг никогда не слышал.
– Хильма была родом из Калтиса, невеста Турда. Они ходили вместе еще со школы. Семья у нее была небогатая. Папа работал лесорубом, однажды его прижало упавшим деревом, и с тех пор он лежал, парализованный, на лавке в кухне. Мать ее была портниха. Их было пятеро детей, в детстве они никогда мяса не видели. Ели только мучное. Помню, школьная медсестра давала им таблетки железа от малокровия.
Он кивнул в такт своим воспоминаниям.
– Когда они обручились, она стала жить у нас, в Лонгвикене. Однажды вечером пришла домой вся в слезах и сказала, что Большой Нильс ее изнасиловал. Хильдинг, Турд и Густав, который в тот момент как раз был дома, сели в лодку и поплыли к нему разбираться. Большой Нильс ничего не отрицал, вовсе нет. Сказал, что она сама согласилась. Аж визжала от удовольствия. Турд поверил ему. Он отвернулся от Хильмы, и она ушла в реку.
Викинг уставился на дядюшку.
– В реку?
– Только что вскрылся лед. То ли она утонула, то ли замерзла насмерть.
– Турд поверил Большому Нильсу?
– Он был ослеплен ревностью.
– Боже мой, – пробормотал Викинг.
– Потом-то он осознал, что совершил ошибку, – сказал Эрлинг. – Но было уже поздно.
– А потом Карин… – произнес Викинг.
– Мы поняли, что этому не будет конца, – сказал Эрлинг.
Викинг отодвинул от себя тарелку с крошками пирога.
– Что стало последней каплей? Вернее сказать – это был я?
Эрлинг посмотрел на него странным взглядом, снова откашлялся.
– Последней каплей? – переспросил он.
Викинг подался вперед.
– Когда Карин умерла, в бумагах я обнаружил номерной счет в швейцарском банке, – сказал он, – открытый Густавом в начале 1960-х. Там лежит почти миллион крон. Такие деньги могли взяться только из одного места.
– Не понимаю, что ты имеешь…
– Ты был сварщиком, Эрлинг. Расскажи мне об ограблении в Калтисе.
Глаза старика сузились, он не ответил.
– Я здесь не для того, чтобы обвинять или судить, – сказал Викинг. – С полицейской точки зрения дело закрыто еще полвека назад. Но это основа моей личной истории. Я хочу знать, откуда я взялся.
Эрлинг покачал головой.
– Иногда лучше не знать, – ответил он.
– Большого Нильса нашли, – сказал Викинг. – Кол сгнил, тело всплыло на поверхность.
Эрлинг побелел как полотно.
– Я родился в результате изнасилования, – сказал Викинг. – Мужчину, который был моим отцом, прибили колом ко дну болота, как вампира. Я хочу знать, что произошло.
Старик опустил голову, потом снова устремил взгляд в окно.
– Идея принадлежала Турду. Он долго ее вынашивал.
Турд
Золотая пора.
Вот такие настали годы.
Прошли те времена, когда мужикам приходилось наниматься на лесозаготовительные работы и тянуть лямку в лесу. Турд вырос на их рассказах. Как они уезжали сразу после Богоявления и возвращались только на Пасху. Строили себе шалаши из веток среди бездорожья. Везли с собой мешки с замороженными пальтами – драниками со свининой. Называли кастрюли «крысиными танцплощадками», потому что на дне оставались следы грызунов. Мерзли и выбивались из сил.
Теперь все по-другому. Для работящих мужиков работы сколько хочешь. Использование природных ресурсов во благо человека. Способ вдохнуть жизнь во всю страну. Свет и тепло всем, сырье для промышленности.
Сам он получил хорошее образование. Окончил продвинутые курсы, которые предлагались в одном месте во всей стране – на юге Сконе.
После Нового года он сел в самолет и полетел в Бультофту. Когда он уезжал из Лонгвикена, там царила черная полярная ночь, снегу было по пояс. В аэропорту Боллеруп светило солнце, под ногами – голая земля. Он часто размышлял над тем, как все это странно – у людей в разных концах одной и той же страны совершенно разные условия. Во время учебы его вместе с парнем с Готланда поселили в маленькой комнатке над почтовым отделением. Они изучали устройство и способ применения всех сельскохозяйственных машин, учились чинить их, узнавали, какие инструменты нужны для выполнения разных задач, им дали также основы сварки, шлифовки, токарного дела и лужения.
Вернувшись в родные места, Турд Стормберг, прекрасно знающий местность и имеющий образование механика, легко нашел работу.
Сперва компания «Ваттенфаль» отправила его в Стурноррфорс, поместив в девятиметровую комнатку с мужиком из Севаста. Турд ничего не имел против комнаты, мужика или Севаста, но общаться никакого желания не испытывал. Он выходил на смену, пил самогонку и откладывал заработанные деньги в кожаное портмоне, которое прятал среди шерстяных носков. Тоннель для сброса воды с гидроэлектростанции, который он строил, был и остается самым большим в мире: двадцать шесть метров в высоту, как зал в кафедральном соборе.
Через год его перевели на строительство гидроэлектростанции в Ласеле и поселили в бараке в Чильфорсене. Там он делил комнату с парнем из Рамселе, сварщиком по специальности, и там впервые увидел, как убивают реку. Ее звали Фъяльшёэльвен, все ее воды отвели через тоннель и канал в никуда, когда строили гидроэлектростанцию. Украденная вода реки падала с высоты в девяносто девять метров прямо на турбины, а потом сбрасывалась через тоннель в реку Онгерманэльвен.
Когда наступила зима, в комнате перестало работать отопление, и Турд отправился в контору «Ваттенфаль», чтобы потребовать новую батарею. Мрачного вида мужчина по фамилии Ульссон записал его «жалобу», как он ее назвал, и пообещал, что меры будут приняты.
Ничего не произошло.
Проходили день за днем, ночь за ночью, когда мороз опускался ниже отметки в двадцать градусов и на окне изнутри образовался слой наледи.
Турд снова пошел в контору «Ваттенфаль», но на этот раз его к Ульссону не пустили, указав на то, что «жалоба» уже принята в производство.
В ту же ночь парень из Рамселе заболел двусторонним воспалением легких. Его положили в амбулаторию, и больше он не вернулся. Турд так и не узнал, что с ним случилось. Поэтому следующую зарплату он использовал на то, чтобы купить себе электрообогреватель. Его он забрал с собой, когда его перевели в Нэвереде, в результате чего его обвинили в краже имущества, принадлежавшего компании. Ему потребовался целый рабочий день, с соответствующим удержанием из зарплаты, чтобы поехать в контору «Ваттенфаль» и предъявить квитанцию о покупке, а также показать, что старая сломанная батарея находится на своем месте в бараке.
В Умлуспене у него украли портмоне. Деньги, которые он откладывал, чтобы в будущем открыть собственное дело, быть самому себе начальником и не выслушивать ругань, пропали. Четыре года работы псу под хвост.
Он заявил о краже в полицию и в руководство «Ваттенфаль».
– Надо лучше смотреть за своим имуществом, – сказал мужчина, которого звали не Ульссон, но он выполнял ту же функцию.
Вора не задержали и компенсации не выплатили.
После этого Турд нанялся на работу в Мессауре. Там он, не без помощи Густава, добился того, чтобы жить в одной комнате с братом Эрлингом.
Вселившись в холостяцкий барак в Мессауре в марте 1958 года, он первым делом снял дно в кладовке и выпилил отверстие, ведущее в подпол. Сперва пропилил толстые доски пола, потом изоляцию из стекловолокна, а потом более тонкий черновой пол. До земли было больше метра. В тайник он поместил самогонный аппарат, несколько серебряных предметов, присвоенных совершенно незаконным способом, и коробочку с косой Хильмы, которую она состригла, когда они обручились. Он спросил Эрлинга, нужно ли тому что-нибудь спрятать в тайник, и получил отрицательный ответ. Доски и изоляция были возвращены на место, дно в кладовке смонтировано как было. Сверху он навалил обуви, коробок с запасной одеждой и меховую шкуру. Тайник был совершенно незаметен. Раз в месяц он открывал его и подкладывал часть зарплаты в плотно закрывающуюся банку из-под варенья. В декабре доставал аппарат, чтобы наварить себе пару бутылок самогонки на Рождество.