Смотри! У меня к тебе есть предложение. Я думаю всё здесь взять в свои руки, понимаешь? Мне кажется, тут нужны умелые руки. У меня много идей, много планов. (Разглядывает Дэвиса.) Ты бы хотел остаться здесь сторожем?
Дэвис. Я?
Мик. Я буду говорить начистоту. Мне нужен был бы человек вроде тебя, чтобы за всем присматривать.
Дэвис. Это… подожди-ка… я ж… раньше никогда не сторожил, понимаешь?
Мик. Неважно. Просто ты мне кажешься подходящим человеком.
Дэвис. Я человек подходящий. Я ведь как, у меня знаешь сколько предложений раньше было, прямо так…
Мик. Что ж, я и раньше заметил, когда ты вынул нож, что с тобой шутки плохи.
Дэвис. Со мной шутки плохи, парень.
Мик. То есть ты, наверное, служил, правда?
Дэвис. Служил?
Мик. На военной службе был? Видно, что ты на изготовку взял.
Дэвис. А… да. Полжизни там провел, парень. В заморских… можно сказать… служил… точно.
Мик. В колониях, да?
Дэвис. И там был. Один из лучших был.
Мик. Вот-вот. Вот такого я и ищу.
Дэвис. Зачем?
Мик. Сторожить.
Дэвис. Да, конечно… слушай… гляди-ка… а кто хозяин — он или ты?
Мик. Я. Могу документально подтвердить.
Дэвис. А-а… (Решительно.) Ладно, вот что, я не против немного посторожить, не против присмотреть за домом для тебя.
Мик. Конечно, мы заключим с тобой небольшое финансовое соглашение, взаимовыгодное.
Дэвис. Это уж сам решай как хочешь.
Мик. Благодарю. И еще одна вещь.
Дэвис. Что такое?
Мик. Ты можешь представить рекомендации?
Дэвис. А?
Мик. Для юриста.
Дэвис. У меня полно рекомендаций. Мне только надо сходить в Сидкап завтра. Все мои рекомендации там находятся.
Мик. Это где?
Дэвис. В Сидкапе. Там у него не только рекомендации, у него там все мои бумаги. Я это место как свои пять пальцев знаю. Мне все равно туда надо, понимаешь, в чем дело, обязательно туда надо, прямо вот как.
Мик. Так что рекомендации всегда будут под рукой, когда понадобятся.
Дэвис. Я в любой день схожу туда, говорю тебе. Я сегодня хотел, да вот… жду, чтобы распогодилось.
Мик. А-а.
Дэвис. Слушай. Ты мне ботинки не можешь достать, а? Просто позарез нужны. Куда ж я пойду без ботинок, а? Как ты думаешь, ты б не смог достать?
Свет постепенно гаснет. Затемнение. Утро. Астон натягивает брюки. Легкая гримаса. Оборачивается к своей кровати, берет полотенце со спинки, машет им. Вешает на место, подходит к Дэвису и будит его. Дэвис резко садится.
Астон. Ты сказал, чтобы я тебя разбудил.
Дэвис. Зачем?
Астон. Ты сказал, что думаешь пойти в Сидкап.
Дэвис. Да, хорошо бы мне туда попасть.
Астон. День сегодня не ахти.
Дэвис. Что ж, выходит, отменяется?
Астон. Я… я опять не очень хорошо спал.
Дэвис. Я — ужасно спал.
Пауза.
Астон. Ты здесь…
Дэвис. Ужасно. Дождь ночью шел, что ли?
Астон. Небольшой.
Подходит к своей кровати, берет маленькую планку и начинает чистить наждачной шкуркой.
Дэвис. Так и знал. Заливало на голову.
Пауза.
И сквозняком прямо в лицо тянуло.
Пауза.
С мешковиной которое окно не можешь разве закрыть?
Астон. Взял бы и закрыл.
Дэвис. Так как же тогда, а? Дождь прямо на голову льет.
Астон. Воздуха надо немного.
Дэвис(вылезает из постели. На нем брюки, жилет и фуфайка. Надевая сандалии). Слушай. Я всю жизнь на воздухе провел. Нечего мне про воздух толковать. Я только о чем говорю: что-то слишком много воздуха в окно идет, когда я сплю.
Астон. Здесь душно очень, когда окно закрыто.
Подходит к стулу, кладет на него планку и продолжает чистить наждаком.
Дэвис. Да, но послушай, ты ж знаешь, о чем я говорю. Этот дождь чертов — он мне прямо на голову. Спать не дает. Я ж мог до смерти простудиться на таком сквозняке. Вот и всё. Окно только закрой, и никто простужаться не будет, вот и всё.
Пауза.
Астон. Я не могу здесь спать при закрытом окне.
Дэвис. Да, но я как? Обо мне… обо мне ты подумал? Я — как?
Пауза.
Астон. А почему бы тебе наоборот не спать?
Дэвис. То есть как?
Астон. Ногами к окну.
Дэвис. И что?
Астон. Дождь на голову не попадет.
Дэвис. Нет, так не выйдет. Так не выйдет.
Пауза.
То есть я иначе уже спать не могу. Со мной чего менять, лучше с окном. Смотри, дождь идет. Погляди только. Вон как льет.
Пауза.
Астон. Я, пожалуй, пройдусь по Голдхок-роуд. С одним типом надо поговорить. У него верстак есть. В хорошем состоянии, как я поглядел. Вряд ли он ему нужен.
Пауза.
Пройдусь туда, попробую…
Дэвис. Смотри, что получается. В Сидкап сегодня уже не добраться. Э, а сейчас не закроешь окно, а? А то зальет всё.
Астон. Закрой пока что.
Дэвис(закрывает окно и смотрит во двор). А что там под брезентом?
Астон. Доски.
Дэвис. Зачем?
Астон. Для моего сарая.
Дэвис(садится на кровать). Ботинки не присмотрел мне еще, что обещал?
Астон. Ботинки? Нет. Посмотрю… может, сегодня принесу.
Дэвис. Куда ж мне сейчас в этих выходить? Даже чаю не выйдешь попить.
Астон. Тут есть кафе по дороге.
Дэвис. А хоть бы и было, что с того?
Во время следующего монолога Астона в комнате постепенно темнеет. К концу монолога ясно виден лишь Астон; Дэвис и все предметы — в тени. Свет следует убирать постепенно, незаметно.
Астон. Я туда захаживал частенько. Давно это было. А потом перестал. Мне там нравилось. Очень часто заходил провести время. Перед тем как уехал. Как раз перед этим. Мне кажется… это было одно с другим связано… Они все… там… были постарше, чем я. Но они вроде всегда слушали. Мне казалось… они понимали, что я говорил. То есть я обычно с ними разговаривал. Слишком много болтал. Моя ошибка. И на фабрике то же самое. Стою там или в перерыв, всегда… треплюсь о разных вещах… А эти люди, они слушали, что бы я… им ни рассказывал… И больше ничего. Беда в том, что у меня было вроде галлюцинаций. И не галлюцинации даже… У меня было чувство, что я все вижу… очень ясно… все… было такое ясное… все обычно… все обычно… все обычно успокаивалось… все успокаивалось… все такое… спокойное… и… так ясно видно… было… Может, и не так… Но все равно, кто-нибудь должен был сказать. Я ничего не знал. И… верно, какая-то сплетня объявилась. И пошла ходить. Мне казалось, люди стали смешные. В кафе. На фабрике. Я все не понимал. Тогда однажды меня увезли в больницу, под самым Лондоном. Меня… привезли туда. Я не хотел. Все равно… я пытался убежать, не раз даже. Но… это не просто. Мне задавали вопросы там. Приводили и задавали разные вопросы. Ну, я им говорил… когда они хотели… о чем я думал. Хм. Тогда однажды… этот человек… доктор, наверно главный… он такой был… видный из себя… хотя я и не знал точно. Он меня вызвал. Он сказал… он сказал, что у меня чего-то там было. Он сказал, что они исследовали и решили. Он мне так сказал. И еще показал пачку бумаг и сказал, что у меня чего-то там есть, какая-то болезнь. Он сказал… просто сказал, понимаешь? У тебя… вот то-то. Это твоя болезнь. И мы решили, говорит, что в твоих интересах мы можем предложить только одно лечение. Он сказал… но я… точно не помню… как он выразился… он сказал, мы что-то сделаем с твоим мозгом. Он сказал… если нет, ты здесь останешься на всю жизнь, а если да, у тебя есть шанс. Сможешь выйти, он сказал, и жить как все. Что вы хотите сделать с моим мозгом, я его спросил. Но он только повторил, что раньше. Ну, я был не дурак. Я знал, что я несовершеннолетний. Я знал, что он ничего со мной не сделает без разрешения. Я знал, что ему нужно разрешение от моей матери. Я ей написал и сказал, что они хотят сделать. Но она подписала их бланк, понимаешь, дала им разрешение. Я знаю, потому что он показал мне ее подпись, когда я про это заговорил. Ну, в ту ночь я пытался убежать, в ту ночь… Я пять часов перепиливал один прут в окне палаты. Пока было темно. Они обычно светили фонариком на все кровати каждые полчаса. Так что я все рассчитал. И когда все было почти готово, у одного там… у него был припадок, прямо рядом со мной. Так что меня поймали. А через неделю они начали обходить и делать эту штуку с мозгом. Нам всем должны были это сделать, в той палате. И они приходили и делали по одному. По одному в ночь. Я был один из последних. И я все мог видеть, как это у других происходило. Они приходили с такими… не знаю, что это такое… вроде больших зажимов с проводами, а провода шли к маленькой машине. Электрической. Они клали человека, и этот главный… главный доктор, укреплял зажимы, вроде наушников, он их укреплял по обеим сторонам черепа. Один человек держал машину, понимаешь, и он… там он держал машину, понимаешь, и крутил ее, а главный просто прижимал эти зажимы по обе стороны — на черепе. А потом снимал. Потом они человека закрывали и больше не трогали. Некоторые начинали буянить, но по большей части все обходилось. Они просто так лежали. Да, они уже ко мне подходили, и в ту ночь, как они пришли, я поднялся и стоял, прижался к стене. Мне велели лечь на кровать, а я знал, что им надо меня положить, так как, если бы они мне это сделали стоя, у меня мог бы сломаться позвоночник. Так что я стоял, и тогда один или двое подошли ко мне, да, я тогда был моложе, гораздо сильнее, чем теперь, я был очень сильный, одного я положил, а другого схватил за горло, и тогда вдруг этот главный приставил мне