Внезапно Джон Чен ощутил приступ клаустрофобии. Он чувствовал себя зажатым между Пайком, федералами и серыми кардиналами «Паркер-центра». Доверять никому из них нельзя, и все они способны, не колеблясь, одним движением пальца разбить его жизнь и карьеру.
— Крис, вы ведь не собираетесь рассказывать… ну, в общем, Харриет о нашем разговоре знать не обязательно…
Ла-Молла, по-прежнему вглядывавшаяся в него спокойными глазами хищной птицы, сняла с груди руки и широко, точно Моисей, разделяющий воды морские, развела ладони в стороны:
— Это моя «Оружейная». И мои улики. Мне не нравится, когда их забирают. Не нравится, что вам известно об этом что-то, неизвестное мне. — Она опустила руки и на шаг отступила от двери. — Идите отсюда, Джон. И не возвращайтесь, пока у вас не найдется что мне сказать.
Чен, торопливо проскочив мимо нее, бегом понесся по коридору. Добежав до своей машины, он запрыгнул в нее и запер все дверцы. Двигатель он включил, однако никуда не поехал — сидел, сцепив на коленях ладони, и дрожал от ужаса.
Потом он вытащил из кармана сотовый. Трясло его так, что просмотр хранящихся в памяти телефона номеров дался ему с трудом, однако Пайк велел позвонить, когда что-нибудь выяснится, Элвису Коулу. Коул дружил с Пайком. Коул мог уговорить Пайка не убивать Чена. Ведь все знали, что Пайк — чудовище, каких мало.
К дому в Эхо-Парке Пайк подъехал уже поздно ночью. Ночной воздух был сегодня теплее, чем вчера, и те же пятеро мужчин стояли под уличным фонарем вокруг машины, и семьи все еще сидели на своих верандах. Пайк оставил машину на подъездной дорожке и пошел через дворик к крыльцу.
Когда Пайк приблизился к двери, Коул открыл ее и вышел на крыльцо. Пайк, уже учуявший запахи мяты и карри, удивился — зачем это Коул вышел ему навстречу.
Коул спросил — негромко:
— Как все прошло?
Пайк рассказал ему о парочке, которая обыскивала его дом, показал снимки. Коул приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы падающий из щели свет позволил ему разглядеть снимки. Пайк увидел сквозь щель стоящую посреди кухни девушку. С «ай-подом».
— Откуда у нее «ай-под»? — спросил он.
— Это мой. Если хочешь поесть, я приготовил тайское блюдо. Мы уже поели.
Пайк забрал у него снимки. Тайское — это хорошо.
И тут Коул сказал, еще больше понизив голос:
— Вечером звонил Джон Чен. Федералы конфисковали все, связанное с Игл-Роком. Пистолеты, гильзы, все.
— Питман?
— Чен знает только одно — это были федералы.
— Джон успел проверить пистолеты до того, как их забрали?
— Они его опередили. И знаешь, что самое дикое, — они изъяли улики, не предъявив и не подписав никаких документов. Сказали, что таково распоряжение «Паркера».
Пайк приподнял брови:
— Ради Питмана и федералов детективы из третьего убойного отдела и пальцем не шевельнули бы, особенно когда у них на руках пять неопознанных трупов. Кто-то должен был приставить по пистолету к их головам.
Пайк с ним согласился:
— Питман чего-то боится. Единственная причина, по которой он забрал пистолеты, — нежелание подпускать к этому делу УПЛА.
— Либо так, либо он скрывает что-то, выходящее за пределы выстроенного им дела против Кингов.
— Например? — Даже в темноте и в густой тени Пайку было видно, что Коул чем-то обеспокоен.
— Не знаю. Но знаю, что с девушкой и ее семьей он честным не был. Помнишь, они сказали Ларкин, будто не знали, что сбежавший — это Миш, пока она его не опознала? Однако они уже на следующее утро обходили улицу, где она живет, задавая вопросы о Мише. Уже знали, что в машине был именно он.
Теперь Пайк понял, зачем Коул вышел из дома, — он не хотел, чтобы девушка слышала их разговор.
— Откуда тебе это известно?
— От дюжины людей, с которыми я разговаривал сегодня. Агенты министерства юстиции показывали им фотографии двоих мужчин. Я попросил их описать эти фотографии и теперь совершенно уверен, что одним мужчиной был Кинг, а другим Миш.
Пайк вздохнул, пытаясь сообразить, почему Питман и Бланшетт обманули девушку. Обман этот Пайку не нравился, однако отношения к его задаче он не имел. Его задача — найти Миша. Питманом и Бланшеттом можно будет заняться потом.
— Давай завтра еще раз съездим на ту улицу. Я надеялся, что нам удастся взять след Миша, однако не исключено, что след Питмана важнее.
— Девушке это не понравится. Она здорово разозлилась, когда ты уехал.
Пайк сказал:
— Очень вкусно пахнет из кухни. Карри?
Коул улыбнулся, они вошли в дом. Девушка лежала, пристроив на голову наушники, на диване. Глаза ее были закрыты, впрочем, она открыла их, когда мужчины вошли в дом.
— Как дела? — спросил Пайк.
Она подняла ладонь, слегка помахала ею и снова закрыла глаза. Одна ее ступня подергивалась, отбивая ритм. Пайк понял, что она все еще злится на него.
Через пару минут Коул уехал, а Пайк прошел на кухню. Коул приготовил овощи с карри и рисом. Пайк стоял посреди кухни, поедая их прямо из кастрюльки. Разогревать еду он не стал. Покончив с ней, он выпил бутылку воды. В двери появилась девушка:
— Я ложусь спать.
Пайк кивнул. Нужно было сказать ей что-нибудь, но он все еще думал о том, почему Питман поставил девушку в такое положение. Миш был убийцей, однако судить его полагалось в штате Колорадо. А для Питмана он был не чем иным, как средством, позволяющим поймать Кингов на отмывании денег. Бумага. Питман поставил жизнь девушки на карту из-за какой-то бумаги и непонятным образом смог заручиться поддержкой УПЛА. Интересно, знал ли об этом Бад.
Девушка ушла в спальню, закрыла за собой дверь.
Пайк заглянул в ванную комнату, потом проверил окна и двери, выключил свет и в темноте растянулся на диване.
Ларкин проснулась, стянула наушники с головы. Она полежала немного в темноте и поняла, что хочет писать.
Поскольку в доме было темно, она решила, что Пайк где-то спит, и прошла прямиком в ванную комнату. Прежде чем включить свет, она закрыла дверь. А закончив, выключила его, открыла дверь и вдруг услышала Пайка. Из гостиной долетало негромкое, лихорадочное бормотание. Ларкин вошла в гостиную.
Пайк спал на диване, рядом с ним лежал на полу пистолет. Тело Пайка словно свела судорога, напряженные руки были вытянуты вдоль боков, он подергивался и дрожал. Даже в полумраке Ларкин увидела пот на его мотавшемся из стороны в сторону лице. О боже, ему снится кошмар. Может, стоит его разбудить?
Она подошла поближе к Пайку, пытаясь понять, как ей следует поступить. Пальцы его были скрючены, походили на когти, потом они дрогнули, затрепетали в воздухе, под закрытыми веками Пайка жутко вращались глаза. Господи, подумала Ларкин, похоже, кошмар ему снится из самых ужасных.
И тут он произнес: «Па… па…» Походило на «папа».
Она нагнулась к нему, вслушалась, пытаясь различить слова, но услышала лишь невнятное бормотание. Мало-помалу тело Пайка обмякло, расслабляясь.
Ларкин находилась совсем близко от него, над ним, когда он забормотал снова.
Она подождала повторения услышанного, однако Пайк умолк совсем. Нет, наверное, она все-таки ошиблась. Конечно, такому человеку, как Пайк, и должны сниться кошмары, но ведь не об отце же.
Ларкин на цыпочках вернулась в спальню.
6
На следующее утро Ларкин вышла из своей спальни, когда Пайк чистил, сидя за кухонным столом, пистолет. Было десять минут девятого. Сегодня она вышла не голой — в великоватой для нее, спускавшейся ниже бедер футболке. И тут же поморщилась:
— Фу. Вы дышите этой дрянью, чтобы кайф словить?
Пайк, разобравший пистолет на части, протирал дуло ваткой, смоченной в растворителе пороховой гари, который издавал запах перезрелых персиков.
— Есть кофе, — сказал он.
На столе перед ним лежал сотовый телефон. Пайк ждал звонка от Коула, с которым собирался отправиться к дому Ларкин.
Она сказала:
— Вам что-то снилось вчера. Кошмар.
— Не помню.
— Видимо, очень страшный. Я даже думала вас разбудить.
— Пустяки. — Снов своих Пайк никогда не помнил. — Я собираюсь съездить в ваши края, поговорить с людьми, которых нашел там Элвис. А потом повидаться с Бадом.
Девушка ничего не сказала. Просто прошла на кухню.
Пайк, покончив с дулом, окунул ватку в растворитель и принялся за чистку скользящей части.
Девушка принесла чашку кофе. Уселась напротив Пайка, не сводя с него глаз. Лицо ее было серьезным.
— Нам нужно поговорить, — сказала она.
— Давайте.
— Мне не понравилось, как вы вчера меня бросили. Если бы вы предупредили меня, это было бы нормально, но вы же не предупредили. Вы вообще со мной не разговариваете. Ладно, я знаю, что вы не говорун. Пусть так. Но я — взрослый человек. Какие-то люди пытаются меня убить. Я не нуждаюсь в няньке и не люблю, когда со мной обходятся как с ребенком. Мы вместе два дня, они меня пока не нашли, из чего, по-видимому, следует, что здесь я в безопасности. Ладно, хорошо, спасибо. Я не хочу встречаться с Бадом и не хочу целый день сидеть в машине, пока вы разговариваете с людьми. Это скучно, я устала от этого. Я предпочла бы остаться здесь, и я могу остаться здесь одна.
Пайк положил дуло на стол, взглянул на девушку:
— Да.
— «Да» означает, что я могу остаться?
— Я ведь сказал, что мне нужно повидаться с Бадом. Я не сказал — нам. И простите меня за вчерашнее. Мне следует быть повнимательнее к вам.
Рот у девушки приоткрылся, однако она ничего не сказала.
Пайк вставил дуло в корпус пистолета, установил под ним направляющую возвратной пружины, опустил в нее саму пружину. Вся сборка пистолета занимала у него несколько секунд. Пайк умел проделывать ее с закрытыми глазами.
Наконец Ларкин произнесла:
— Хорошо. Спасибо. Вы молодец.
На столе с громким гудением завибрировал сотовый. Пайк взглянул на экранчик трубки, полагая, что звонит Коул — нет, не он. Пайк поднес трубку к уху.
— У тебя гости, — сообщил голос Ронни.