Барбара смотрела испуганно.
— Не говори так, — она обернулась, как будто кто-то мог подслушать.
Потом встряхнула головой, затянулась и медленно выпустила дым
через нос.
— Круто, да? Французский затяг. Кевин научил.
— Шухер! — кто-то крикнул от двери. Шла Миссис Антуанетт, заклятый враг школьниц-курильщиц.
Она заставила нас выстроиться в шеренгу и принюхалась.
**
Мне удалось сбежать. Школьные коридоры были гулкими и пустыми.
Скоро прозвенит звонок на перемену, и стены содрогнутся от детского
крика.
Наверное, после лета я стал другим. Раньше бы ни за что не осмелился
выйти из школы до конца уроков. Мне хотелось бежать по дорожкам
спортивного поля, пока я не вспотею так сильно, что ощущение
несвободы в теле пропадет. Но дорожки были заняты, мальчики
играли на поле в футбол, а девочки прыгали в коротких юбках
чирлидеров. Я сел на скамейки для зрителей.
Краснохвостый сарыч парил в небе, необычный гость города. Мне
некуда было идти, нечего было делать. Что бы ни приготовила мне
жизнь, я никак не мог этого дождаться.
Я помечтал немного о карьере квотербека в команде по регби.
Представил вес защиты, как она обнимает мое тело под формой.
Положил руку на грудь и представил, что ее не заметно.
Пятеро из восьми чирлидерш оказались белокурыми. Я удивился.
Откуда в нашей школе пять блондинок? Половина учеников была из
еврейских белых семей среднего достатка. Вторая половина —
чернокожие и неимущие.
Моя семья была и еврейской, и неимущей. Редкое сочетание.
Родители моих немногих школьных друзей работали в три смены, чтобы свести концы с концами.
Чирлидерши ушли, посматривая искоса на парней: наблюдают ли они?
Урок по регби закончился. Несколько белых парней остались на поле.
Один из них, Бобби, посмотрел на меня. Я встал, чтобы уйти.
— Ты куда, Джесс? — прицепился он. Несколько парней шли с ним в
мою сторону. Я спускался по трибунам к выходу.
— Куда же ты, лесбияночка? Джезбияночка?
Я шел быстрее. Они догоняли. Бобби подал знак, его парни прыгнули
на трибуну, загнав меня в угол. Я соскочил с трибуны и побежал. Бобби
настиг меня. Я упал лицом в грязь. Все развивалось очень быстро, и я
не понимал, что делать.
— А, Джесс? Мы тебе не нравимся? — Бобби засунул руку мне под
платье. Я отбивался и сучил ногами, но парней было больше. Они
прижали меня к земле.
— Чего ты смотрела на нас? Тебе тоже хочется, да, джезбияночка?
Я укусил руку, которая держала меня за лицо. Один из них завопил и
съездил мне по щеке другой рукой. Я почувствовал вкус крови.
Выражения их лиц пугали меня. Они не были похожи на детей.
Я ударил Бобби так сильно, как только мог. Он засмеялся, а я сильно
ушиб руку. Наверное, попал по спортивной защите. Он прижал мне
горло локтем. Я дрался, как вепрь, и проклинал их. Они смеялись, как
будто мы играли.
Бобби спустил спортивные штаны и пихнул свой член в меня. Боль
оказалась такой острой, что напугала до чертиков. Мне казалось, что
во мне что-то порвалось. Я посчитал нападающих. Шесть.
Больше всего я злился на Билла Тёрли. Все знали, что он вступил в
команду по регби, чтобы одноклассники не обзывали его педиком. Он
пинал землю бутсой и ждал очереди.
Весь ужас была в том, что ничего нельзя было сделать. Я не мог
спастись, так что представил, что этого не происходит. Я смотрел в
небо. Оно было бледным и мирным. Я представлял себе, что это океан, а облака — белоснежные волны с барашками.
Другой парень взобрался на меня. Я узнал Джефри Дарлинга, наглого
школьного хулигана. Джефри схватил меня за волосы и дернул, и я
вскрикнул. Он хотел, чтобы я обратил внимание. Он двигался
агрессивно.
— Еврейское отродье, гребаный буч!
Все мои преступления были перечислены. Я был признан виновным.
Это тот самый секс между мужчиной и женщиной? На занятия
любовью не было похоже. Скорее уж занятия ненавистью.
Были ли эти потуги тем, о чем писали в журналах для взрослых и
грязно шутили? Это действительно тот самый секс, о котором мечтали
девчонки?
Я засмеялся. Не потому, что мне было смешно, а потому что понял, насколько зря все волнуются насчет секса.
Джефри отшатнулся от меня и отвесил мне пощечину. — Несмешно, долбаная стерва! Несмешно! — крикнул он.
Кто-то засвистел.
— Черт, это тренер, — сказал Фрэнк Хамфри.
Джефри натянул штаны. Насильники побежали в раздевалку.
Тренер Мориарти стоял неподалеку и смотрел. Меня трясло. Я
постарался встать. На юбке были пятна травы, по ногам текли кровь и
слизь.
— Вали отсюда, маленькая шлюха, — рявкнул он.
Домой пришлось идти пешком. Проездной на автобус не сработал, потому что было поздно. Казалось, что я уже умер. Все вокруг было
декорациями к фильму. Меня обогнала машина, Шевроле 57-го года с
кучей парней.
Оттуда высунулся Бобби и крикнул: — До завтра, лесбияночка!
На что они имели право после такого?
Если я не смог отстоять себя сегодня, чего ждать в следующий раз?
Дома я первым делом пошел в туалет. Меня тошнило. Было страшно
думать о том, что у меня происходит в паху. Все это выглядело, как
сырой фарш. Меня мучили стреляющие боли.
Я залез в ванну и просидел до вечера. Сестре сказал передать
родителям, что заболел и иду спать.
Когда я проснулся утром, пора было собираться в школу. Но я не мог! Я
не мог пойти на продолжение этого кошмара.
— Кому говорю! — мать настаивала, чтобы я вставал. Все тело ныло. Я
старался не думать о боли в паху. Родители, похоже, не замечали
разбитой губы или того, что я припадаю на одну ногу. Я двигался
очень-очень медленно, как муха в меду. Думать было тяжело.
— Пошустрей! — настаивала мать. — В школу опоздаешь.
Я пропустил автобус и пошел пешком, чтобы опоздать на урок и никого
не видеть до звонка. Я шел и забывал обо всем. Ветер шумел
деревьями. Собаки лаяли. Птицы чирикали. Я шел медленно, как будто
в никуда.
Здание школы вынырнуло из тумана, как средневековый замок.
Нахлынули воспоминания. Все уже знают о вчерашнем? Кто-то
шептался. Обо мне ли?
Я думал, что мне кажется, пока одна девочка не сказала:
— Джесс, тебя ищут Бобби и Джефри.
Все засмеялись. Я чувствовал свою вину за вчерашнее.
Нырнул в дверь кабинета истории одновременно со звонком на урок и
услышал, как миссис Данкан произнесла ужасные слова:
— Разорвите листок пополам и пронумеруйте строки от одного до
десяти. Пишем тест. Первый вопрос: в каком году подписали Великую
хартию вольностей?
Я задумался на тем, что это за хартия вольностей. Десять фактов
болтались в невесомости. Я грыз кончик карандаша и смотрел на
пустой лист. Поднял руку и попросил выйти.
— Выйдете, когда сдадите тест, мисс Голдберг.
— Ну пожалуйста, миссис Данкан! Мне срочно.
— Ага, — сказал Кевин Мэнли. — Ей надо к Бобби.
Класс взорвался смешками, а я в панике выбежал из кабинета. Я
отчаянно хотел найти того, кто мне поможет. Мне нужно было с кем-то
поговорить. Я направился наверх в столовую в поисках Карлы, моей
одноклассницы по уроку физкультуры. Прозвенел звонок, и вошла
Карла с подругами.
— Карла! Нужно поговорить.
— О чем?
— Хочу кое-что рассказать.
Мы встали в очередь за едой.
— Что сегодня на обед? — спросила Карла.
— Мусорный рис и дерьмо на лопате.
— Как вчера.
— И как позавчера.
Было так здорово смеяться и ни о чем не думать.
Мы взяли подносы с обедом и вздрогнули, когда школьный диетолог
плюхнул ложку чего-то мерзкого на каждую тарелку. Мы заплатили на
кассе и схватили пакетики молока.
— Можно с тобой поговорить? — спросил я Карлу.
— Конечно. После ланча?
— А почему не теперь?
Карла уставилась на меня.
— Можно я сяду с тобой? — настаивал я.
Она удивленно смотрела:
— Подруга, ты в себе?
Я смутился. Она продолжала:
— Нам нельзя сидеть вместе. Или ты тут первый раз?
Вдруг я понял, что она имеет в виду. Я посмотрел на столовую новыми
глазами. Она делилась ровно пополам: на белых и цветных.
— Теперь замечаешь? Что сегодня с тобой?
— Можно я все-таки сяду и расскажу?
Карла прищурилась:
— Америка — свободная страна.
Отвернулась и села.
— Эй, белая девчонка! Первый раз в гостях? — Дарнелл пошутил и
подвинулся, чтобы я села с Карлой.
Я засмеялся. В столовой стало очень тихо, и мой смех прозвучал
неожиданно громко. Желудок сжался, есть расхотелось.
— Карла, слушай. Кое-что произошло, и мне надо с тобой поговорить.
За нашим столиком зашептались.
Мистер Бенсон бежал к нам.
— Юная леди, что вы себе позволяете?
Я набрал воздуха в грудь:
— Обедаю.
Наш столик захихикал. Дарнелл фыркнул, и молоко у него пошло
носом.
— Марш за мной, — скомандовал мистер Бенсон.
— Почему? Что я делаю плохого? — настаивал я.
Он выскочил за дверь, как пушечное ядро.
— Легко получилось, — сказал Дарнелл.
— Слишком легко, — сказала Карла.
— Карла. Мне нужно с тобой поговорить, — повторил я.
— Ой, — сказала Даррил, — расист идет.
Это был тренер Мориарти. Он направлялся прямиком ко мне.
Я приготовился слушать, но он молчал. Вместо этого схватил меня
своими противными пальцами, одновременно держа и щупая.
Мориарти тащил меня к выходу.
— Маленькая шлюха, — сквозь зубы прошептал он.
— Я разберусь, тренер, — вмешалась мисс Мур, заместитель
директора. Она положила руку мне на плечо и вывела в коридор.
— Детка, что с тобой творится?