— Ничего, мисс Мур. Мне нужно поговорить с Карлой.
Она улыбнулась:
— Незнание правил не освобождает от ответственности.
Страх почти что заставил меня зареветь. Захотелось рассказать мисс
Мур все до последних мелочей.
— Милая, не все так плохо, — уговаривала она.
Я не мог говорить.
— Джесс, ты в порядке? Что случилось?
Она единственная заметила разбитую губу.
— Хочешь поговорить, Джесс?
Я хотел поговорить. Но мой дурацкий рот не двигался.
— Второй нарушитель. — Мориарти притащил Карлу.
Мисс Мур забрала и ее.
— Я разберусь, тренер. Возвращайтесь к обязанностям обеденного
надзирателя.
Он посмотрел на нее с ненавистью. У него на лбу было написано
«расист».
— Девочки, — мисс Мур обняла нас за плечи, — я объясню директору, что вы не собирались нарушать правила.
Карла и я переглянулись.
— Прости меня, — сказал я ей. — Это моя вина.
Мисс Мур остановилась.
— Девочки, вы не сделали ничего плохого. Вы нарушили неписаное
правило, которое вообще следует упразднить. Я просто хочу, чтобы
разбирательство прошло спокойно.
Когда директор, мистер Донатто, вызвал меня, мисс Мур попросилась к
нему вместе со мной. Он недовольно поднял свои толстые брови:
— Мне хотелось бы поговорить с ученицей наедине, Сюзанна.
Мистер Донатто закрыл дверь и предложил мне сесть. В этом мире
было одиноко. Он упал в кресло и сложил кончики пальцев вместе. Я
посмотрел на картину на стене. Джордж Вашингтон. Я подумал, был ли
у Вашингтона на самом деле белый овечий тулуп или просто картину
не закончили. Мистер Донатто закряхтел, готовый к разговору.
— Мне доложили, что ты хулиганишь в столовой, юная леди. Будь так
добра объясниться.
Я пожал плечами.
— Я ничего специально не делаю.
Донатто откинулся в кресле.
— Мир вокруг сложный. Сложнее, чем детское его понимание.
Ну вот, подумал я. Лекция начинается.
— В других школах случаются драки между белыми и цветными
детьми. Тебе это известно?
Я отрицательно покачал головой.
— В нашей школе хорошие межрасовые отношения. Этого нелегко
было добиться после смены округа. Мы хотим оставаться такими, понимаешь?
— Я не понимаю, почему нельзя сидеть за одним столом с подругой.
Мы не дрались.
Донатто скрипнул зубами.
— Столовая содержится в надлежащих условиях, и ученикам это
удобно.
— А мне неудобно.
Кто меня тянул за язык?
Мисс Мур заглянула:
— Я могу помочь, сэр?
— Закройте дверь с той стороны! — рявкнул он. Повернулся ко мне и
глубоко вздохнул.
— Мы ценим хорошие отношения между учениками.
— Тогда почему мне нельзя сидеть за одним столом с подругой?
Донатто подошел и наклонился. Я чувствовала на лице его сбивчивое
дыхание.
— Юная леди, повторять я больше не буду. Я эту школу держу под
контролем и не позволю маленькой хулиганке пустить под хвост годы
работы. Понятно?
Я моргнул, потому что он плевался, когда говорил.
— Исключена из школы на неделю.
Исключает? За что?
— Я все равно собираюсь бросить школу.
Он ухмыльнулся.
— Ты не можешь бросить ее, пока тебе нет шестнадцати.
— Я не могу бросить, но вы можете меня исключить?
— Так и есть, юная леди! Мисс Мур, — проревел Донатто. — Ученица
исключена на неделю. Выведите ее из здания немедленно.
Мисс Мур ждала за дверью. Она улыбнулась и положила руку мне на
плечо.
— Ты в порядке?
— Ага.
— Все пройдет, — утешила она.
Я просительно посмотрел на нее.
— Можно повидаться с миссис Нобель и мисс Кэнди? И я уйду.
Мисс Мур кивнула.
Мне хотелось ей все рассказать, но я как будто сидел в лодке, которую
уносило волнами от окружающих. Я попрощался и ушел.
**
Миссис Нобель проверяла контрольные. Она подняла взгляд от бумаг, когда я вошел в кабинет.
— Я слышала, — уточнила она и вернулась к бумагам.
Я сел на крышку парты первого ряда.
— Я хочу попрощаться.
Миссис Нобель сняла очки и посмотрела на меня снова.
— Ты бросаешь школу из-за случая в столовой?
Я пожал плечами.
— Меня исключили, и я не вернусь.
— Исключили? Из-за столовой? — миссис Нобель потерла глаза и
снова надела очки.
— Вы думаете, это было зря?
Она откинулась в кресле.
— Когда ты поступаешь потому, что иначе поступить не можешь, милая, это должно опираться на серьезные убеждения. Если будешь
ждать одобрения, никогда ничего не сделаешь.
Она нахмурилась.
— Я и не спрашиваю всех подряд. Только вас, — буркнул я.
Миссис Нобель отмахнулась от меня.
— Обещай подумать над возвращением.
Я пожал плечами.
— Мне все равно не светит колледж. Пойду на завод.
— Знания нужны даже для работы на заводе.
Я пожал плечами.
— Колледж мне не по карману. Родителям нечем платить за учебу, а
кредит брать они не станут.
Она поправила прическу. Я вдруг заметил, какая она седая.
— Что ты хочешь от жизни? — спросила она.
Я подумал, прежде чем ответить.
— Самостоятельность. Хорошую работу. Место в профсоюзе. На
металлургическом или Шевроле.
— Наверное, было эгоистично с моей стороны рассчитывать на
большее.
— В смысле? — я разозлился. Еще одно разочарование на моей
совести.
— Я видела в тебе великого американского поэта. Лидера борцов за
свободу труда. Создателя лекарства против рака.
Она сняла очки и протерла их бумажным платочком.
— Я мечтала о том, что ты изменишь мир.
Я засмеялся. Она и понятия не имела, насколько я был слаб.
— Я не могу ничего изменить, — сообщил я ей. Я взвесил, могу ли
рассказать о футбольном поле, но не мог найти слов.
— Ты знаешь, что нужно, чтобы изменить мир, Джесс?
Я покачал головой.
— Реши, во что ты искренне веришь. Найди людей, согласных с тобой.
Единственное, что придется сделать в одиночестве, — выбрать.
Я кивнул и сполз с парты.
— Я пойду, миссис Нобель, пока они не послали за мной.
Она встала и потрепала меня по щеке. Поцеловала в лоб. Я вспомнил
ночь в тюремной камере с Эл и Моной. Тебя отрывают от людей, к
которым ты близок, но это ощущение близости отнять у тебя не могут.
— Заходи в гости, — сказала миссис Нобель.
— Ага, — соврал я.
Я вышел из ее кабинета и отправился в спортивный зал к мисс Канди.
Мисс Джонсон остановила меня в коридоре.
— Где туалетный пропуск, юная леди?
— Нету. Меня уже исключили, — радостно сообщил я.
Еще пару часов назад я чувствовал себя пленником. Теперь я уходил, школа стала для меня мала. Я свободно скользил по коридорам, как
выпускник.
Звуки марша Джона Филипа Сузы доносились из одной аудитории. Я
совсем забыл, что сегодня последний звонок для выпускников. Теперь
мне не придется идти.
Прозвенел звонок, двери открылись, ученики вылились в коридоры, как вода. Я подождал, пока они схлынут, и прошел в спортзал.
В женской раздевалке никого не было. Я достал шорты и кроссовки из
шкафчика. Надел. Залез под потолок и стал качаться на кольцах, передвигаясь с одной стороны зала на другую. Когда я спустился, во
мне скопилось столько невыраженного, что я боялся лопнуть. Я
побежал по дорожке спортзала, сломя голову.
Когда уже был готов свалиться от усталости, я увидел мисс Кэнди.
Наверное, она вернулась за чем-то в свой кабинет и увидела, как я
бегаю.
— Вы здесь давно?
Она пожала плечами.
— Говорят, тебя исключили.
— Вы думаете, это было зря, мисс Кэнди? — я вспомнил слова миссис
Нобель об одобрении.
— Я не верю тем, кто раскачивает лодку, — она отвернулась.
— Ух, — вздохнул я удивленно. — Мисс Кэнди, я пришел попрощаться.
**
Проходя мимо кабинета «Автодело», я подумал: вот куда нужно было
ходить. Но меня учили печь лимонные кексы. С чего миссис Нобель
взяла, что я изменю мир, если мне полагались кексы?
Над воротами школы блестели слова «Optima futura»: лучшее грядет.
Я надеялся, что это правда.
— Эй! — Дарнелл выглянул из кабинета для наказанных на втором
этаже. — Молодец!
Я махнул ему:
— Увидимся!
Учитель оттащил его и закрыл окно.
— Джесс! — звала Карла. — Джесс, погоди!
— Меня исключили, — сказал я.
— И меня. На две недели.
— На две? За что? Меня только на одну. Хотя я не собираюсь
возвращаться в школу.
Карла присвистнула.
— Ты серьезно?
Я кивнул.
— Сил нет.
— Джесс, — вспомнила Карла, — Ты же хотела мне что-то рассказать.
Поворотный момент всей моей жизни.
Казалось, я был готов открыться… но тут же услышал свои слова: —
Да ну, ерунда.
Карла выглядела взволнованной:
— Серьезно?
Я кивнул, добавляя последний кирпичик в стену между собой и миром.
Эта стена может оказаться очень прочной.
— Мы идем к Джефферсону. Ты с нами? — спросила она.
Я отрицательно помотал головой и обнял ее на прощание.
**
Мне не хотелось видеться с родителями. Я торопился закончить, пока
они не вернулись с работы.
Напихал в две наволочки одежду, брюки и рубашки. Нашел в шкафу
рюкзак. В нем лежали куртка и галстук, которые выбирали для меня
Эл и Жаклин.
Кольцо! Я достал его из коробочки с драгоценностями и надел на руку, как обручальное.
Я торопился. Родители могли вернуться. Нашел клочок бумаги с
карандашом. Я потел, рука дрожала.
« Дорогие мама и папа», — написал я.
— Чего ты делаешь? — спросила Рейчел.
Я шикнул на нее.
«Меня выгнали из школы. Если вам интересно, это не моя вина. Мне
почти 16, я давно хочу бросить школу. У меня есть работа и деньги. Я