Она не понимала.
Бетти вернулась и опустилась на колени. Я грустно посмотрел на нее и
в ее глазах вдруг увидел свое отражение. По венам побежало
электричество. Я с ужасом и удивлением глянул на нее снова.
Бетти кивнула и положила руку мне на колено.
— Я тебя понимаю, — она встала, чтобы уйти. — Понимаю.
Я не двигался.
Темнота завладела комнатой. В дверь снова постучали. Я подумал о
том, что не готов к гостям.
Пичес вошла в умопомрачительном платье.
— Самое идиотское свидание в моейжизни, — сообщила она и ушла на
кухню.
Оттуда она вернулась с двумя банками ванильного мороженого на
полкило каждая. Из банок торчали ложки. Пичес села рядом и
протянула мне мою порцию. Мороженое оказалось таким сладким и
холодным, что на моих глазах появились слезы.
Пичес взлохматила мои волосы. Я подумал о том, как выглядит мир, укрытый сугробами, мерцающий во тьме. Тихий и недвижный.
Укутанный снегом.
Таким сейчас был мой мир. Я хотел бы суметь рассказать об этом
Пичес или Бетти, но голос подводил меня.
— Ты боишься спать, да, детка? — Пичес говорила очень нежно. —
Мисс Пичес рядом. Ты уснешь в моих объятьях, и я никому не позволю
сделать тебе больно.
Она исчезла в спальне. Потом вернулась и отвела меня в кровать. Она
поменяла постельное белье: теперь оно было свежим и душистым. Она
уложила меня, как ребенка, и прилегла рядом. Меня снова затошнило, но она притянула меня к себе. Мои губы уткнулись в ее грудь. —
Разбарабахало на гормонах, зато всё настоящее и мое, — она
поцеловала мои волосы.
Пичес нежно бормотала какую-то песенку. Я наконец уснул.
**
Эдвин принесла тот самый синий пиджак. Нашла подходящие брюки в
грязном белье в моей ванной и отнесла весь костюм в химчистку.
Когда я не появился в Малибу в пятницу, за мной пришли все сразу: Эд, Жоржетта и Пичес.
Куки бросила в меня полотенцем и велела возвращаться к работе. Я
так и сделал, но ни с кем не говорил в течение нескольких недель. Не
чувствовал ни холода, ни тепла. Мир держался на расстоянии.
Одним вечером посетитель махнул мне и велел унести картошку фри
на кухню. Он сказал, что она остыла. Я пошел к Куки. Она была занята.
Я вернулся с тарелкой к посетителю и извинился. Он поднял стакан
воды и вылил все на картошку.
— Остыла! — сказал он.
Потом открыл чемодан, достал оттуда живую змею и повесил себе на
шею. Откусил уголок стакана и принялся жевать.
— Остыла, — повторил он.
— Куки! — завопил я и побежал на кухню. — Картошку фри! Срочно!
Она крикнула, что занята.
— Срочно!!!
Посетитель оставил мне приличные чаевые.
— Ты его не узнал? — Букер зашелся от смеха. Все хихикали. — Это ж
Человек-бритва. Он выступает в соседнем клубе.
Я бросил полотенце.
— Работенка у меня так себе.
Понемногу я начал улыбаться.
— Чего смешного? — за мной стояла Тони. Я хотел объяснить, но она
была в такой ярости, что я замолчал.
— Чего смешного? — настаивала Тони.
Один из бучей старался ее утихомирить:
— Тони, забей.
Она отмахнулась и пошла на меня.
— Юморишь?
— Ты чего, Тони, — сказал я беспокойно.
В бар вошли девушки по вызову, я решил подойти к ним и
поздороваться, но Тони преградила мне путь.
— Ты считаешь, что я ничего не знаю? Водишь близкую дружбу с моей
женщиной?
В баре затаили дыхание.
Я одеревенел.
— Тони, ты о чем?
— Считаешь, что я не в курсе?
Бетти направилась к Тони, но Энжи, одна из девушек по вызову, остановила ее.
— Пойдем поговорим, трусливый ублюдок, — Тони сплюнула.
У меня не было никакого желания драться с Тони, поэтому я вышел с
целью поговорить. Все с любопытством шли следом.
— Тони, — позвал я ее.
— Заткнись и дерись, ублюдок. Нападай первым, трусливый ты сукин
сын.
— Тони, — сказал я. — Если хочешь, можешь меня ударить. Если тебе
нужно, я не против. Зачем мне тебя бить? Ты всегда помогала мне. Ты
знаешь, что я никогда не обижу ни тебя, ни Бетти.
Я поймал извиняющийся взгляд Бетти.
— Не смей пялиться на мою женщину! — заревела Тони.
— Тони, послушай меня. Я перед тобой не виноват.
— Вали из моего дома! — крикнула она. Ее штормило. — Выметайся!
Энжи подошла ко мне. — Пойдем, детка. — Она потянула меня за руку.
— Тут уже ничего не сделаешь.
Она привела меня в бар.
Грант и Эдвин помогли упаковать мои вещи.
— Вот черт, — сказал я. — Я по-прежнему помещаюсь в две
наволочки. Можно на байке довезти.
Когда я вернулся в бар, то снова сел к барной стойке.
Энжи присела рядом.
— Тебе нужно место для ночлега?
Я отрицательно покачал головой.
— Слушай, — она погладила меня по руке. — Я устала, мне нужно идти
домой и выспаться. Тебе тоже. Я не имею в виду ничего особенного.
— Ты работала всю ночь? — спросил я.
Энжи устало посмотрела на меня:
— Ага.
— Тогда почему ты считаешь, что я захочу с тобой переспать?
Энжи поставила бокал с виски и засмеялась.
— Завтрак за мой счет.
**
— Скажи, — спросила Энжи, намазывая масло на тост. — Без шуток.
Почему ты не стал драться? Потому что Тони — друг? Или было
страшно?
Я покачал головой.
— Тони не мой лучший друг. Но она очень мне помогла, когда это было
нужно. Я не хотел с ней драться. Она напилась и была не в себе.
Энжи подмигнула мне.
— У вас с Бетти что-то есть?
Я покачал головой.
— В такое не играю.
Она смотрела, как я разбивал скорлупу вареных яиц.
— Сколько тебе, детка?
— А сколько было тебе в моем возрасте? — я начинал уставать.
Она оперлась на спинку кресла.
— Улицы добавляют седых волос, верно, малыш?
— Я не малыш, — буркнул я.
— Прости, — сказала она извиняющимся тоном. — Я понимаю, что ты
не малыш.
Я зевнул и потер глаза.
Она засмеялась:
— Заставляю тебя сидеть допоздна?
У кассы остановилась девушка по вызову постарше.
Энжи сказала:
— Когда я была маленькой, мы с матерью и отчимом поехали в
ресторан. Там я увидела женщину, очень похожую на эту.
— Она прекрасна, — сказал я.
Энжи посмотрела на меня с удивлением.
— Нашему бучу по вкусу женщины с трудным характером?
Я улыбнулся и поддел яичницу вилкой.
— Мой отчим, — продолжила рассказ Энжи, — сказал: «Вот грязная, похотливая шлюха». Она молча заплатила по счету. Все в ресторане
слышали. А она сделала вид, что не слышала. Заплатила, взяла
зубочистку и медленно вышла за дверь. «Вот такой я хочу быть», —
решила я.
Я кивнул и тоже поделился историей:
— Однажды, лет в четырнадцать, я увидел одного человека. Это был
он-она.
Энжи слушала, оперевшись на локоток.
— Дело было давно. Родители таскали меня по магазинам. Знаешь, под Рождество везде куча народу. И вдруг стало невероятно тихо.
Кассы перестали выбивать чеки. Никто не двигался. Все смотрели на
ювелирный отдел. Там была парочка: он-она и фэм. Они просто
смотрели на кольца, понимаешь?
Энжи выпрямилась и вздохнула.
— Все пялились на них. Давление было такое, что они вылетели из
магазина, как пробки из бутылки. Я хотел бежать за ними и умолять
взять меня с собой. Было понятно, что через десять лет таким же буду
и я.
Энжи покачала головой.
— Трудно, когда знаешь, к чему все идет, верно?
— Ага, — подтвердил я, — едешь по односторонней улице, а на тебя
несется грузовик.
Она вздрогнула.
— Пойдем. Нам обоим нужно выспаться.
**
Квартира Энжи куда больше напоминала дом, чем та, где я жил до
этого.
— Мне нравится материал кухонных занавесок. Как он называется?
— Муслин.
Она достала две бутылки из холодильника.
— Эта квартира очень скоро освободится. Очень скоро. Понимаешь?
Я кивнул.
— Завтра?
— Может, даже скорее.
Я допил пиво, закурил и положил пачку сигарет на стол.
Энжи вынула одну и села напротив.
— У меня скоро будут проблемы.
Я кивнул.
— Так что можешь тут пожить. Это дешево.
— Знаешь, — сказал я. — Я даже не знаю, как заполнять бумажки на
квартплату. Никогда не жил один.
Энжи положила руку на мое плечо.
— Я дам тебе один взрослый совет. Необязательно ему следовать. Но
я все равно скажу. Найди работу на заводе, чтобы не маячить всю
жизнь в барах. В Тендерлойн мы ходим по лезвию бритвы, ясно?
Заводы тоже непростая территория, но там ты найдешь работу, встанешь плечом к плечу с другими бучами, заведешь девушку.
Я пожал плечами.
— Наверное, пора мне вырасти.
Энжи улыбнулась.
— Нет, детка. Не нужно расти. Я выросла, или даже постарела, в
первую ночь, когда меня загребли. Мне было тринадцать. Коп
требовал, чтобы я сделала минет, и до крови избил меня, когда этого
не произошло. А я просто не знала, о чем он говорит. Я делала минет
до него, но не знала, как он называется.
Я встал и придвинулся к раковине. Казалось, меня снова стошнит.
Энжи встала и положила руки мне на плечи.
— Прости, дурацкая история.
Я не мог повернуться к ней лицом.
— Детка, давай, садись, — уговаривала она. — Все в порядке. Все в
порядке?
Я неубедительно улыбнулся. Она провела рукой по моим волосам.
— Похоже, что нет.
Она сказала это вслух, и от облегчения я заплакал. Она прижала меня
к груди.
— Хочешь поговорить?
Я покачал головой.
— Ну и ладно, — прошептала она. — Это нормально. Но ты имей в
виду, иногда полезно и поговорить.
Я хотел вырваться, но она крепко держала меня.
— Может, фэмам легче говорить между собой, чем бучам?