соберу профсоюзных активистов, заявим вас темой собрания и
проголосуем за ваше право присутствовать.
Звучало разумно.
— Ну хорошо, — сказал я. — Но почему надо ждать конца забастовки?
Он нахмурился.
— Не то чтобы надо. Просто из-за Лероя начнется заваруха. Я тут
сдерживаю всех до конца лета, чтобы мы выступили единым фронтом, когда придет время, понимаешь?
Я пожал плечами и кивнул. Гудок. Перерыв закончился. Стало
страшно. Что сказать Джеку?
Джек вышел из-за колонны.
— Готова?
Я глубоко вдохнул.
— Я не очень хорошо себя чувствую, Джек. Пойду домой, пожалуй.
Джек взглянул на Даффи.
— Дело твое.
Джек уходил от нас по коридору.
Даффи присвистнул.
— Ты крутая, Голдберг.
Я горько улыбнулся.
— Зови меня Джесс.
**
Наутро по гудку я занял привычное место на конвейере. Даффи и
Лерой говорили с Джеком. Даффи махал руками и перекрикивал гул
станков. Джек стоял в защитной стойке, его лицо позеленело от
злости.
Через пару минут Лерой оказался у станка с помощником Джека. Было
ясно, что жизнь для Лероя только что стала сложнее. Выяснилось, что
моя тоже.
— Су-кин-ты-сын! — прорычал Джек мне в ухо, проходя мимо.
Джим Бони пялился на меня через весь зал. Джен наблюдала с
противоположной стороны конвейера.
Самое трудное было признаться другим бучам в возвращении к
четвертому разряду. Грант расстроилась. Джонни и Френки
переглянулись и покачали головами. Джен просто слушала. Я
рассказал всем об обещании Даффи.
— Верь им больше, — фыркнула Грант. — Сказка «Морозко». Ты
делаешь все, что сказано, а обещанного не происходит. Я не
собираюсь надрываться ради профсоюза, который меня не ценит.
Мое лицо горело.
— Мы не можем послать профсоюз на три буквы. Мы в нем состоим. Он
нам нужен. Контракт закончится в октябре, и что мы сделаем? Ты сама
пойдешь к генеральному директору и перезаключишь его
самостоятельно? У нас нет выбора. Мы помогаем профсоюзу, чтобы он
помог нам.
Грант стукнула по столу.
— У меня есть выбор. Я не хочу в этом участвовать. Ты продался, парень. Иди к черту!
Гудок прервал ее. Обед закончился. Все встали и пошли работать. Я
задержался за столом, припоминая, как прекрасно все было вчера.
Я был готов сделать что угодно, чтобы восстановить потерянное
уважение. Но делать было нечего. Джен осталась со мной. Она встала
и положила ладонь мне на плечо.
— Пошли, парень, мы опаздываем.
Я встал и вздохнул. Пахло поражением.
Джен посмотрела мне в глаза.
— Сложная штука жизнь?
Я кивнул, не решаясь посмотреть ей в глаза. Она тронула мою щеку
мозолистой рукой.
— Ты все делаешь правильно.
Я вспомнил слова учительницы английского насчет одобрения.
Я нуждался в одобрении Джен так сильно, что на глаза навернулись
слезы.
Слезы благодарности.
**
С того дня Джим Бони преследовал меня и старался задеть.
— Отсоси! — вопил он мне в магазине.
С ним не хотелось связываться. Он был груб и опасен. Кроме того, Бони дружил с бригадиром.
— Что мне делать, Джен? — ныл я за пивом.
— Дерись.
Я не хотел драться. Я боялся.
— Иначе ты его не остановишь.
Она была права.
Через две недели Джим Бони перешел все мыслимые границы.
Я наклонился со стопкой бумаги к конвейеру и почувствовал, что к
бедру что-то прикасается. Я отмахнулся, не оборачиваясь, и попал по
члену. Джим Бони его достал из штанов и отирался вокруг меня.
Затошнило. Джим поймал мой взгляд и увидел в нем страх. Они с
Джеком заржали.
Все работницы замерли. Работа встала. Буклеты сползали на пол в
конце зала. Джек нажал на рычаг и вырубил конвейер. Звенела
тишина.
Лерой назвал Джима Бони уродом и велел засунуть свой хилый член в
штаны. Бони пихнул Лероя, они бросились в драку.
— Дерись со мной, трусло! — крикнул я.
Внезапная вспышка моей смелости поразила меня самого сильнее, чем
окружающих. Иногда смелость рождается из страха.
— Хочешь драться? Иди сюда.
Все уставились на Бони. Он глупо улыбнулся, желая вернуть меня в
безвольное и подавленное состояние, но я отказывался.
— Давай, — бросал я ему вызов. — Боишься, что буч надерет задницу?
Даффи прибежал и замер, осмотревшись. Джим Бони направился на
мне, а Джек и Кевин схватили его. Было очевидно, что Бони не очень-
то старается вырваться. Я не понимал, почему ему не хочется драться
со мной, но это меня подбодрило.
— Твои фокусы меня достали, Бони. Нас всех достали! Иди работай
спокойно, иначе я из тебя выбью дурь.
Джек и Кевин посмотрели на Бони и отпустили его. Бони махнул на
меня рукой с отвращением и отвернулся.
— Она того не стоит. Кому нужно с ней драться! — сообщил он.
Пока Бони уходил, Даффи крикнул:
— Она лучше работает, чем ты, Бони!
Джен пожала мне руку. Даффи похлопал по спине.
— Умница, девочка, — водитель грузовика Сэмми потрепал меня по
плечу. — Он ублюдок.
Механик Уолтер поймал мой взгляд и кивнул со значением.
— Эй! — завопил Джек, включая станки. — За работу, бездельники!
**
Никого из нас не позвали бы на пикник профсоюза, если бы не Даффи.
Он предложил привести бучей.
— Можете приходить с подружками. Джесс, у тебя есть подружка?
Мой взгляд был ему ответом. Я понимал, что он пытается подружиться, но пока не очень получалось.
— Джесс, — уточнил он. — Я правильно выразился? Подружки?
Я засмеялся.
— Все в порядке, Даффи.
Другие бучи не особо хотели идти, но Джен понимала, что это прорыв
для нас. Она обещала привести свою девушку Эдну. После ее согласия
подтянулись остальные.
Мы принесли бейсбольные перчатки и мячи. Весной снова открылся
бар «Абба», и мы назвали свою команду по софтболу «Абба Дабба Ду».
Джен с Эдной и я устроились под деревом. Даффи принес нам пиво.
— Он мне нравится, — сказала Эдна ему вслед.
Я улыбнулась:
— Мне тоже.
Джен потрепала меня по плечу и сообщила:
— Кто-то вырастет в большого профсоюзного начальника.
— Ой нет, — протестовал я.
— Эй, — сказала Джен. — Нам нужно использовать все союзы, к
которым у нас есть доступ. Ты молодец, что стараешься наладить
диалог, ясно? Принимай поздравления.
Я улыбался с гордостью.
Эдна встала и пошла за стаканчиком.
Я поймал взгляд Джен, когда она смотрела на уходящую Эдну. Лицо
Джен кривилось от боли. Я бессознательно отметил ее грусть в
последнее время, но не задумывался об этом. Джен обернулась и
заглянула в мои глаза. Я постарался выразить взглядом, что
беспокоюсь о ней.
— Ты в порядке? — спросил я.
Джен медленно покачала головой.
— Кажется, я ее теряю.
Я почувствовал спазм в животе. Джен шлепнула меня по ноге.
— Я за пивом, взять тебе еще?
Я тоже встал.
— Нет, но, — я положил руку на ее плечо. — Если захочешь
поговорить…
Джен улыбнулась и ушла.
Даффи подсел ко мне.
— Джесс, я только тебя могу спросить.
Мне было лестно это слышать.
— Хочу узнать про Этель и Лаверн, — начал он.
Я оглянулась.
— Они пришли?
Даффи покачал головой.
— Жалко, — сказала я. — Интересно познакомиться с их мужьями.
Даффи подбирал слова.
— Что с ними? Они любовницы?
— Ты же знаешь, что они обе замужем.
Даффи подбирал слова еще тщательнее.
— Да, но разве они не бучи?
Я понял, к чему он ведет.
— Каждый из них — он-она, но они не бучи.
Даффи тихо засмеялся и покачал головой.
— Не пойму.
Я пожал плечами.
— Нечего тут понимать. Выглядят они как мужики, но любят своих
мужей. Наверное.
Даффи покачал головой.
— Они вечно ходят вдвоем. Может, они любовницы и скрывают свою
связь от от окружающих?
Я подумал.
— Даффи, жизнь для он-она не становится легче после брака. Ты все
равно выглядишь как он-она. Они живут с теми же проблемами, что и
все бучи. Представь, как Лаверн идет в женский туалет в кино. Или
как Этель приглашают на девичник. Я не думаю, что их ненавистники
думают о том, с кем они спят. Этим двоим, наверное, еще труднее
нашего, — сказал я. — Им некуда пойти, а у нас есть наши бары. Все, что у них есть, это семьи и они сами.
Даффи улыбнулся и покачал головой.
— Все равно они себя ведут так, как будто между ними что-то есть.
Как будто любят друг друга.
— Наверняка любят. Но это не значит, что они хотят друг друга. Они
хорошо друг друга понимают. Может быть, они смотрятся друг в друга
как в зеркало.
Даффи обнял меня.
— Ты разбираешься в людях.
Я покраснел и отпрянул.
— Пойду возьму что-нибудь поесть.
**
Сначала я услышал голос Грант, а потом увидела и саму ссору.
— Что значит «женщинам нельзя играть с вами»? — вопила она.
Бони крикнул так, чтобы слышали парни:
— Потому что мы выиграть хотим, тупая башка.
Он ударил кулаком по бейсбольной перчатке.
— Эй Бони, — крикнул я. — Это ты про софтбол? Мы вам задницы
надерем.
Тишина окутала нас. Пикник замер. С одной стороны, было понятно, что дело не столько в самой игре. С другой стороны, парни считали, что игра — дело святое. Выступать женской компанией против мужчин
звучало оскорблением. А если мы выиграем? Переживут ли они
унижение?
Бучи с удивлением уставились на меня. Но было уже поздно. Я прошел
точку невозврата.
— Давай, Бони, — сказал я. — Мы бросаем вам вызов на три раунда.
Бони насмешливо улыбался.
— Это ты зря, ГОЛДБЕРГ.
Он так произнес мою фамилию, что его расистская сущность была