— Вот черт, Джесс, — пробормотала Тереза, удаляясь. — Мне бы не
помешала помощь по дому.
**
Мы с Эд сидели в баре, наблюдая за кучкой парней.
— На что это похоже, Эд? — настаивал я.
Она пожала плечами.
— Ничего особенного. Пока не очень заметно.
Ее голос стал ниже. На подбородке появились тонкие волоски.
— Тебя принимают за мужчину?
Эд покачала головой.
— Похоже, меня теперь не принимают ни за мужчину, ни за женщину.
Люди видят нечто среднее. Ощущеньице так себе. Хочется, чтобы это
поскорее прошло. И я стала просто мужчиной.
— Но Эд, нас всегда принимали за полу-мужчин, полу-женщин.
— Ну да. А теперь они не знают точно, кто я, и это сводит их с ума. Я
говорю, Джесс, если не будет изменений, я больше не выдержу. Я
удвоила дозу гормонов, чтобы ускорить перемены.
Я положил руку ей на плечо. Двое мужчин тут же обернулись и
посмотрели в нашу сторону. Я убрал руку.
— Что думает Дарлин?
Эд медленно повернулась ко мне. Глубина ее печали напугала меня.
— Мы не говорим об этом, — сказала Эд.
Я грустно покачал головой:
— Как же так? Как не говорить о таких важных вещах? Хотя погоди, о
чем это я? Мы с Терезой тоже не говорим.
Мы с Эд помолчали, вцепившись каждый в свою бутылку с пивом. Мне
было чуть легче с ней рядом, но бар начали наводнять мужчины. Пора
уходить.
— Знаешь, что самое неприятное? — сказал я, собираясь выходить. —
Не то, что мы не говорим. Что я понятия не имею, что хотел бы сказать.
**
Когда я вернулся домой, Тереза уже спала. Я прильнул к ее телу.
— Тереза, — прошептал я. — Я столько всего хочу сказать тебе. Не
знаю, с чего начать.
Она вздохнула во сне.
— Меня в любой момент могут избить до смерти, при этом моя жизнь как
будто не имеет значения. Иногда ты целуешь меня на прощание, а я
злюсь, потому что ты уверена, что я точно вернусь. А я прощаюсь
каждый день будто насовсем.
Я закусил губу.
— Мне кажется, я ничего не значу. Когда ты любишь меня, всё наоборот.
Но я боюсь потерять тебя. Что будет, если ты уйдешь?
Я плакал, но плакал тихо, чтобы не разбудить ее.
— Прости за глупости и мудацкое поведение. Я так люблю тебя. Может
быть, слишком сильно люблю. Пожалуйста, не уходи от меня, милая. Я
не переживу.
Тереза проснулась и повернулась ко мне. Я вытер слезы. Она потрогала
мое лицо рукой.
— Джесс? Плачешь? — спросила она хриплым со сна голосом.
— Нет, милая, — я погладил ее по волосам и поцеловал в щеку. —
Засыпай.
**
Я пересаживал хлорофитум на кухне. Тереза стояла в дверях.
— Возьми большой горшок под раковиной, — посоветовала она.
Я покачал головой.
— Лучше растет, когда корням тесно. Чем неудобнее, тем эффективнее.
Тереза подошла и обняла меня.
— Похож на тебя, правда?
Я молчал. Тереза посмотрела мне в глаза. Я смотрел в пол.
— Что случилось, милый?
Я пожал плечами.
— Я бесчувственный. Иногда ты спрашиваешь, как я себя чувствую, а я
не знаю, что ответить. Может, я никак себя не чувствую.
Тереза помолчала. Она положила голову мне на плечо и прижалась ко
мне.
— Садись, милый, — сказала она тихо.
Она подвинула свой стул ближе.
— Конечно, у тебя есть чувства, дорогой. Ты лучше других чувствуешь
чужие волнения.
Взяла меня за руку.
— В твоем сердце столько всего, что иногда я боюсь: вдруг оно
разорвется? В нем же нет подушки безопасности. Ты чувствуешь гнев.
Ты чувствуешь ярость. Иногда — унижение. Это чуть ли не самое
трудное для того, кто умеет так тонко чувствовать. Я думаю, эти чувства
всплывают чаще других.
Мне было трудно слушать. Стало жарко, закружилась голова. Тереза
обняла и поцеловала в щеку:
— Тише, любимый.
Я оттолкнул ее.
— Может у меня нет обычных чувств. Какие бывают у обычных людей.
То, как я рос, должно повлиять на мою внутреннюю жизнь. Может, я
правда хлорофитум: эмоции скрючены, и я расту лучше.
Тереза улыбалась, слушая меня.
— Возможно, поэтому ты так мягок к чужим чувствам. Иногда ты видишь
людей насквозь. Иногда ты видишь меня насквозь.
Я вздохнул:
— От чувств столько проблем.
Тереза улыбалась.
— Ты относишься к чужим чувствам с большим вниманием, чем к своим.
К своим тебе трудно относиться так же внимательно, это больно. Только
не оставляй меня одну.
Я нахмурился:
— В каком смысле?
— В таком, — сказала Тереза, — что у меня тоже есть чувства насчет
того, что происходит между нами. Мне не с кем поговорить об этом, если
ты молчишь. Помнишь, в прошлом году мы пошли тебе за костюмом?
Я сморщился от боли и отвернулся от воспоминания.
— Джесс, — Тереза погладила меня по спине. — Это был ад. Я там тоже
была, ты в курсе? Нас обоих унизили. Мы вернулись домой, и мне не с
кем было поделиться, кроме тебя. Но тебе было плохо, и я знала, что
пройдут дни или даже недели, пока ты вернешься. Ты был очень нужен
мне тогда.
Я смотрел вниз.
— Иногда мне кажется, что мне нечего тебе дать. Я бы хотел тебе дать
всё, но у меня ничего нет. Ты сильная, бережешь наши отношения, мы
движемся вперед. Всё, что я умею, — это любить тебя.
Тереза взяла меня за руку.
— Люби меня, Джесс. Пожалуйста, иногда выслушивай меня.
— Я пытался объяснить тебе недавно, что это меня нужно выслушать, —
пожал плечами я. — Мне трудно избежать перемен, а ты не хочешь о них
говорить.
Тереза вздохнула.
— Я — фэм, Джесс. Я хочу быть с бучом. Я становлюсь частью
освободительного движения. Это две разные «я», и я стараюсь понять, как я могу быть этими людьми одновременно. Мой мир рушится. Он
расширяется.
— Круто, — фыркнул я. — Мой только рушится. Но гормоны могут всё
изменить. Если получится, мой мир тоже расширится.
Тереза покачала головой.
— Я не готова быть с мужчиной, Джесс. Я не смогу.
— Я останусь бучом, — уговаривал я. — Даже на гормонах.
Мне не удалось сдержаться, и я выпалил то, о чем давно боялся
сказать, но много думал:
— Может, так даже будет лучше. Тебе будет проще. Легче.
Тереза откинулась на стуле. Её взгляд похолодел.
— Джесс, я надеваю шпильки и крашусь, чтобы идти с тобой по улице
плечо к плечу. Это моя жизнь, и я достаточно сильна, чтобы любить того, кого хочу. Не отнимай у меня этого права.
Мой подбородок задрожал.
— А что насчет того, чтобы не отнимать того, кого я люблю? Что мне
делать, Тереза?
Она обняла меня.
— Я не знаю, Джесс. Я больше ничего не знаю.
**
Мы с Терезой сидели на диване рядом и молчали. Мы устали от ссор.
Ощущение близости всё чаще пропадало.
— Решено? — ее голос прозвенел холодом.
Я кивнул.
— Да, выбор из миллиона возможных решений сделан.
Зря я ответил с такой злостью.
— Тереза, мне очень страшно. Я не хочу умереть и в то же время я не
знаю, как дальше жить. Очень страшно.
Тереза обняла меня так сильно, что было трудно дышать.
— Мне хотелось бы помочь тебе, — сказала она. — Мне хотелось бы, чтобы ты чувствовал себя в безопасности.
Она положила палец на мои губы, чтобы я не перебивал.
— Может быть, я понимаю, о чем ты говоришь, но не готова признать, что согласна.
Мне стало легче. Я пытался обнять ее, но она не поддалась. Я
отстранился и посмотрел на нее. Она хотела еще что-то сказать.
— Мне тоже страшно. Если я не иду по улице с бучом, люди считают
меня натуралкой. Это не доставляет неудобств, но я не хочу врать. Я
хочу быть открытой лесбиянкой и бороться с дискриминацией.
Мы улыбнулись друг другу.
— Ты принимаешь решение, — сказала она. — Я знаю, каким оно будет.
Я очень боюсь.
Слезы покатились из ее глаз. Я хотел вытереть их, но она не позволила.
— Я не могу так, Джесс. Я не могу быть с тобой, когда ты притворяешься
мужчиной. Я не могу быть счастливой натуралкой. Я не могу жить в
меблированной квартире в приличном районе и знать, что мы не всем
друзьям можем доверить правду. Я не хочу бежать от своей природы.
Пожалуйста, поверь мне.
Я посмотрел не нее.
— Что ты решила?
Она покачала головой. Я медленно встал.
— Ты уходишь? Почему? Ты не любишь меня?
Тереза встала и подошла ко мне.
— Пожалуйста, милый. Я не могу остаться, если ты пройдешь через это.
Гнев поднимался. Крышка подпрыгивала, как на кипящем чайнике.
— Ты просто не любишь меня.
Лицо Терезы совсем похолодело. Ее голос был злым:
— Не говори так никогда.
Я плакал от злости:
— А разве это любовь?
Злость вышла из меня, как воздух из шарика, стоило Терезе заплакать.
Она зарылась лицом в мои волосы.
— Я люблю тебя. Я так сильно люблю тебя, мне больно! Но я не могу
идти с тобой. Я пытаюсь понять тебя. Попробуй понять меня.
Я потряс головой.
— Мне никогда не дают делать выбор. Во мне что-то меняется, но ты не
идешь за мной в единственную открытую зверь. Спасибо за это.
Тереза двинула мне по плечу. Я поймал ее запястье. Мы боролись, а
потом устали и снова сели на диван.
— Я не знаю, есть ли у тебя другие варианты, — сказала Тереза. — И я
не могу быть с тобой в этом случае.
Мое сердце сжалось.
Я надеялся, что она передумает.
— Не пытайся меня уговорить, я не передумаю, — добавила она. Она
всегда читала мои мысли. — Я же не пытаюсь уговорить тебя.
Я недоверчиво посмотрел на нее:
— Пожалуйста, не уходи прямо сейчас. Мне страшно. Мне трудно!
Тереза поднялась на ноги.
— Прекрати сейчас же, — сказала она. Я мучал ее. Я взял себя в руки.
Подошел к ней и заглянул в лицо.