— И три пакета орехов, пожалуйста, — сказал я продавцу. Он посмотрел
на меня с отвращением. «Не надо», — подумал я. — «При детях не
надо». Я нащупал деньги в кармане, чтобы поскорее закончить с
покупкой.
— Девять долларов восемьдесят центов, сэр, — ухмыльнулся он.
Я бросил ему десятку и прибавил:.
— Сдача вся ваша, мэм.
— Пошли на улицу, сядем на скамеечке, — сказал я детям. Ким
смотрела на меня с подозрением.
Я стряхнул снег со скамейки.
— Почему ты назвала его «мэм»? — спросила Ким.
Я пожал плечами.
— Он вредный.
Она не отставала.
— Ты ему не нравишься?
Я кивнул.
— Почему? Как он понял, что ты ему не нравишься?
— Не знаю. Ты же видела в школе хулиганов, которые ведут себя
отвратительно без причины?
Она кивнула.
— Но почему он назвал тебя «сэр»? Он же видит, что ты женщина.
Я вздохнул и отложил хот-дог. Последний кусок застрял у меня в горле.
Пришлось сделать большой глоток шоколада.
— Он знает, что я женщина. Он цепляется, потому что я выгляжу
странно.
Я знал, что ее любопытство на этом не остановится.
— Я не выгляжу, как твоя мама. Я отличаюсь от большинства женщин.
Некоторые это не одобряют. Они считают, что я выгляжу неправильно.
Ким сдвинула брови.
— И почему ты не носишь платье? Почему не отрастишь волосы?
Я улыбнулся.
— Так я тебе не нравлюсь?
Скотти посмотрел на меня и широко улыбнулся. Я вытер с его носа
каплю кетчупа.
— Я не хочу меняться, — сказал я Ким. — Я думаю, что мальчики и
девочки имеют право выглядеть так, как хотят. К ним не должны из-за
этого цепляться.
Ким сняла перчатку и погладила меня по щеке. Она смотрела мне в
глаза.
— Что ты видишь?
Я задумался, растет ли у меня борода.
Она пожала плечами и надела перчатки.
— Знаешь, что мы тебе подарим на рождество? Радио! — признался
Скотти.
— Скотти! — закричала Ким. — Нельзя рассказывать! Ты все испортил.
Скотти заплакал.
— Ничего страшного, — обнял я его. — Все в порядке. Кстати, я хочу вам
кое-что рассказать.
Ким резко села. Она как будто ждала этого момента. Я обнял их обоих.
— Мне нужно уехать еще до рождества. Мне нужно найти работу.
Мы замолчали. Скотти обнял меня обеими руками и заплакал:
— Нееет! Не уезжай! Я буду очень хорошо себя вести!
Я поцеловал его шапку.
— Скотти, ты хорошо себя ведешь. Дело не в вас. Я очень вас люблю.
Мне просто пора найти работу.
Ким положила руки на колени и смотрела перед собой.
— Я очень люблю вас обоих, — сказал я. — Я буду скучать.
— Тогда зачем уезжать? — крикнула Ким. — Найди работу здесь!
Ей хотелось знать причину.
— Ким, для меня небезопасно жить здесь. Я отличаюсь от других.
Ее лицо скомкалось. Она заплакала.
— Я найду место, где будет безопасно.
— Можно я поеду с тобой? — спросила она.
Я сильнее обнял Скотти и притянул Ким к себе. Она не двинулась.
— То, куда я собираюсь, не совсем место, — мне хотелось объяснить, не
объясняя.
— Представьте, что вы ищете меня в комнате. Вы везде посмотрели: в
шкафу, под кроватью, за дверью — а меня нигде нет.
Скотти посмотрел вверх.
— А где ты?
— Я там, где безопасно. Куда никто не заглянет. Я на потолке.
Представьте, что вы ищете меня тут: между деревьями, под скамейками, за домиком слона. Где я спрячусь?
Дети посмотрели на меня и покачали головами.
— В небе, где гуляет ветер, — сказал я. — Там безопасно. Никто меня не
найдет. Я буду рядом с вами.
Скотти вытер слезы перчаткой.
— Когда я вырасту и стану ветром, я смогу подняться к тебе в небо.
Я кивнул и обнял его крепче. Слезы капали с подбородка Ким, но лицо
было спокойным.
— Ты будешь приезжать в гости?
Я подумал перед тем, как ответить.
— Мы увидимся, но не очень скоро. Когда будет безопасно вернуться.
Я показал на беркутов.
— Они вымирают. Их еда отравлена пестицидами, люди в них стреляют.
Знаете, что они придумали?
Дети покачали головами.
— Они поднялись в горы. Над облаками. Они останутся там, пока здесь
не станет безопасно.
Ким погладила меня по щеке холодной и мокрой перчаткой.
— Пожалуйста, забери меня с собой.
Слезы жгли глаза.
— Мне придется жить в одиночестве, Ким. К тому же твоя мама любит
тебя. Ей хочется, чтобы ты была рядом. Расти, Ким. Я вернусь, обещаю.
Снег падал так быстро, что мы почти превратились в сугробы. Я
стряхнул с нас снежные шапки и поцеловал Скотти в нос перед тем, как
замотать ему шарф заново. Я встал на одно колено перед Ким и
протянул руку. Она прыгнула ко мне так быстро, что мы почти упали.
Проходя мимо беркутов, Ким забежала вперед, остановилась и
смотрела.
— Они счастливы здесь?
Я покачал головой.
— В небе они были бы счастливее.
Я поднял голову. Снежинки падали на ресницы и щеки.
— А теперь можно сделать снежного ангела? — уточнил Скотти.
Я кивнул. Скотти и Ким упали на спину. Они махали руками и ногами, крича: «Смотри, смотри».
Я катал снежный ком.
— Что ты делаешь? — спросила Ким. Они подошли ближе.
— Делаю снеговичку.
Ким нахмурилась.
— Это снеговик, а не снеговичка.
— Откуда ты знаешь? — поддел ее я. — Ты же ее еще не видела.
Скотти начал катать другой снежный ком.
— Можно я тоже?
Я кивнул и помог ему катить.
Ким топнула ногой.
— Снеговичек не бывает. Только снеговики.
Я поставил снежный ком Скотти на свой.
— Помогите сделать голову.
Ким хныкала. Я обнял ее за плечи.
— Так расстроилась?
Она кивнула и заплакала. Я вытер ей нос.
— Ну и ладно, — сказал Скотти. — Сделаем снеговика.
Я кивнул.
— Поможешь сделать голову?
Ким высморкалась и кивнула. Мы сделали голову, и я поставил ее
сверху. Я нашел камешки, и мы сделали из них рот, нос и уши.
— Нужен шарф, — сказал я. Дети кивнули. Я снял шарф и обернул
снеговику вокруг шеи.
Я вынул пачку сигарет.
— Не надо, — запротестовали они.
— Но у снеговика обычно бывает трубка. Трубки у меня нет. Могу дать
ему сигарету.
— Нет! Он не курит! Он умный, — кричали дети.
Я засмеялся.
— Ну хорошо. Он все равно красавчик.
Скотти кивнул и упал на спину.
— Снежный ангел!
Он махал руками и ногами.
— Ты как? — спросил я Ким.
Она кивнула. Я поправил на ней шарф.
— Извини, что расстраиваю тебя. Захотелось подразнить.
Она пожала плечами.
— Все нормально.
— Мне жаль, что так вышло.
— Нет, — сказала она. — Все нормально со снеговичкой.
Я улыбнулся.
— Почему бы нам не назвать его «снегоно»? Тогда мы сможем любить
его независимо от того, как он выглядит.
Ким серьезно кивнула.
**
Ким молча смотрела в окно машины, когда мы возвращались домой.
— Они ужинали? — уточнила Глория.
Я кивнул.
— Идите в ванну, — велела она детям.
— Мам, мы слишком устали, — сказал Скотти.
Глория улыбнулась.
— Ну ладно, идите спать. Но завтра чтоб помылись без причитаний.
Скотти светился от радости.
— Можно Джесс нас уложит спать?
Глория посмотрела на меня. Я кивнул.
Скотти и Ким натянули пижамы и поцеловали маму на ночь. Я заправил
одеяла на их кроватях.
— Прочитай нам, — велел Скотти. Я взял книгу с тумбочки.
Ким ткнула в закладку.
— Вот здесь закончила мама.
Я приступил:
Куда иду? Не знаю сам.
Иду по лугу, по лесам,
Взберусь на холм, побуду там.
Куда иду? Не знаю сам.
Скотти зевнул. Я поцеловал его взмокший вихор. Занавески тихонько
покачивались, тени скользили по комнате.
То запущу воздушный змей,
Пускай летит за семь морей,
Ему виднее свысока,
Какого цвета облака.
Мой голос ломался, как у мальчишки в переходном возрасте. Он
становился ниже. Гормоны работали.
Ким посмотрела на меня с грустью.
— Я ведь больше никогда тебя не увижу, да? — спросила она.
Я поцеловал ее лоб.
— Я обязательно вернусь, когда смогу. Обещаю, что мы увидимся.
Засыпай.
Она вздохнула и натянула одеяло до подбородка. Я читал, пока она не
уснула.
Пускай летит быстрее птиц,
Туда, где нет печальных лиц.
Мой змей подобен облакам,
Куда летит, не знает сам.
Глава 15
Апрельским утром перемены окончательно произошли. Я лежал в
кровати. За окном надрывались птицы. Простыни хранили утренний
холодок. В воздухе сладко тянуло весной.
По привычке мне захотелось покурить, но вместо этого я отправился в
ванную. Глядя в зеркало, я заметил что-то необычное. Волоски на
щеках. Лицо стало более худым.
Я разделся и постарался объективно оценить форму тела. Сухое и
подтянутое. Бедра съежились. Руки были рельефными, видны мышцы. Я
всегда был спортивным парнем или мышцы отреагировали на гормоны?
В любом случае, теперь это был я. Это снова было мое собственное
тело, как и до переходного возраста. Я вспомнил жалобы одноклассниц
на маленькую грудь. Я всегда втайне завидовал им. Это моя следующая
цель.
Я скопил немалую сумму денег и был готов заплатить за операцию по
удалению груди. Я осторожно вымыл свое собственное тело. К нему
было приятно прикасаться. В нем было удобно. Мир словно стал
добрее.
Я причесался у зеркала и подумал, что теперь можно наведаться и в
мужской салон.
Бучи не ходят в мужской салон. Я всегда стригся на кухне у друзей-
парикмахеров.
**
Зимой я купил старенький Триумф у парня с работы. Теперь вывел его