Эми улыбнулась матери.
— Это девочка или мальчик? — спросила она у Джоан.
Джоан взглянула на меня и сказала:
— Это Джесс.
**
Принести вам что-нибудь из вагона-ресторана? — спросил я Джоан. Она
покачала головой.
Я взял газировки и колоду карт. Сел и разложил пасьянс. Когда вернулся
в купе, Джоан и Эми уже не было. Наверное, сошли в Рочестере. Я
наслаждался покоем.
Мир летел мимо окна: багрянец, бордовый, жженая умбра. Серебряные
березки и полосы снега на земле. Хрустящие охряные листья на
холодных ветвях.
Золотые волны травы торжествовали над болотами. Бурые утки бубнили
в пруду. В небе кружили вороны, соколы и грифы. Поношенные домики
торчали на редких холмах посреди холмов. Вспаханные под пар поля и
блестящие зерновые склады.
Сонные городишки повернулись спиной к железной дороге. Я угадывал
магазины: посудный, автомобильные запчасти, заправка, комиссионка, мебель. Зеленые, лимонные, персиковые дома. Прогнившие доски
крыльца. Пикапы и детские качели на задних дворах.
Стоянки трейлеров: казалось свободой передвижения, оказалось
иллюзией. Заброшенные заводы, знакомые как пять пальцев. Ленточки
дорог, эстакады и рельсы перевязывают наши жизни, как долгожданный
подарок.
Я чувствовал приятную легкость, зависнув между «до» и «после».
Через несколько часов земля за окном просела под весом гигантских
фабрик и жилых кварталов. Мы подбирались к Нью-Йорку. Небоскребы
упирались в облака. Я готовился вступить в каменные джунгли.
Некоторые районы были обитаемы, некоторые — заброшены. Окна,
забитые досками. Белье, развевающееся на пожарных лестницах.
Каждый кусочек стены был искрашен уличными художниками.
Пахло нищетой.
— Это Гарлем, — сказал мужчина своему спутнику.
Гарлем! Я затаил дыхание от восторга.
Глава 20
Я стоял на вокзале Гранд-Централ и смотрел наверх, как ребенок. Он
напоминал бетонный каньон со стенами до неба.
Толпы людей пролетали во все стороны. Незнакомцы врезались в меня.
— Двигай, тупица.
Я вспомнил детство. Мир, где взрослые знают правила и правильные
ходы, но не всегда готовы поделиться с тобой.
Я вышел из вокзала и спросил у продавца газет:
— Где 42-я улица?
— Стоишь на ней, — хлестнул он.
— Как найти квартиру в этом городе? — спросил я.
— Хочешь квартиру? Найди того, у кого она есть, и убей его.
Он не улыбнулся, но продал газету «Голос Гринвич-Виллидж».
Я прислонился к стене и наблюдал за рекой прохожих. Стало понятно, что для этого города нужна стратегия. Ее у меня не было.
У меня было шестьсот долларов.
Должно хватить на квартиру, еду и проезд на транспорте до первой
зарплаты.
42-я была набита ночными кинотеатрами. Три доллара за бесконечные
кунг-фу ленты. Я выбрал вывеску посимпатичнее и вошел в мужской
мир. Пахло дешевыми сигаретами и травкой. Многие кресла были
сломаны, о чем я догадался после того, как сел и приземлился на
липкий пол. Мужчина в соседнем кресле глянул на меня и снова
уставился в экран.
Мне понравились фильмы. В них был похожий сюжет. Молодой человек
встречает сильного врага. Находит учителя, изучает разные удары
(обезьяний стиль, тигриный, орлиный, скорпионий). Однако учитель
недостаточно силен и умирает, оставляя героя неготовым к испытаниям.
Герой должен пройти через препятствия и разгадать загадки, чтобы
победить. Герой скромен, трудолюбив и вежлив со своей девушкой.
Всякий раз, когда женщина появлялась на экране, аудитория вопила:
«Возьми ее! Трахни сучку!». Сначала я испугался.
А потом осознал, что в зале только мужчины. Зачем они кричат? Чтобы
убедить друг друга в собственной половой состоятельности? Чтобы
доказать, что они настоящие самцы?
Я откладывал поход в туалет довольно долго, но мне все равно туда
понадобилось. Запах был отвратный. В мужском туалете у кабинок не
было дверей. Унитазы были забиты. Я заглянул в женский. Там никого не
было, но как только я застегнул штаны, зашел парень в красном свитере
и поинтересовался, что я делаю.
— Облегчиться зашел. Ты против?
Я вышел и вернулся на место. Фильмы начали повторяться, а я стал
засыпать.
Наутро я вышел и начал спрашивать прохожих, как пройти к первому же
агентству по недвижимости, чей адрес нашелся в газете.
**
— А подешевле есть? — спросил я агента.
— Тебе квартиру или помойный ящик? Двести тридцать — дешево.
Я подумал.
— Когда можно въехать?
— Вот ключи, — ответила она.
Я потянулся за ключами. Она отдернула руку.
— Оплата за один месяц, залог и наша комиссия: 750 зеленых.
— Но у меня с собой только пятьсот, — сказал я, надеясь, что проживу
на лишнюю сотню.
Она окинула меня взглядом и протянула руку.
— Гони пятьсот. Будешь должен до пятницы. Не принесешь — выселю.
Я подписал договор.
Ключи не понадобились: в квартире не было замка. Еще там не было
плиты, холодильника, воды в кранах и настила на полу. Я осторожно
переступал по балкам.
Вылетев из дома, набрал телефон агентства.
— Там невозможно жить, — сказал я ей.
— Не моя проблема, — парировала она.
— Верните мои деньги!
Она нежно засмеялась.
— Ты подписал договор. Хата твоя на месяц.
— Верните деньги! На вас должна быть управа. Так нельзя! — кричал я, а она уже положила трубку.
Солнце село, и я мерз. Парень из магазина на углу дал мне пару
картонных коробок. Я вернулся на пятый этаж. Одной коробкой я закрыл
дверь, на остальных устроился спать. Чувствовал себя последним
идиотом. Деньги закончились, а новые не начали поступать.
По лестнице поднимались. Я задумался над тем, кто это мог быть. Дом
заброшен. Шаги приближались, кто-то подошел к моей двери. Я лежал, стараясь не дышать. Толкни пришелец мою дверь, он бы узнал, что она
закреплена изнутри. Я лежал тихо. Человек стоял. Потом спустился. Я
вскочил и схватил сумку, готовый бежать из этого дома. С чего я взял, что выживу в этом городе?
Единственным безопасным местом были кинотеатры. Уж получше
заброшенного здания. Я спросил у старенького китайца, где я нахожусь.
«Мотт-стрит», — ответил он. — «А куда надо?».
Я вздохнул.
— На 42-ю.
Он показал в сторону.
— Поезд.
Где скрывались поезда? Как люди находят метро? Я спрашивал и
спрашивал, пока кто-то не указал мне на лестницу под землю. Я купил
жетон и вошел в мир Нью-Йоркской подземки. К этому невозможно было
подготовиться заранее.
В Буффало у меня был свой транспорт. В крайнем случае я садился на
автобус и дремал. В метро на меня смотрел тот, кто сидел напротив.
Вагон был набит до отказа. Я никогда не сталкивался с такой
плотностью населения. Можно было рассмотреть незнакомцев с
близкого расстояния. Большинство пассажиров спали на ходу или
смотрели в никуда. Другие стояли, уткнувшись в газету или книгу.
Некоторые смотрели на других. Они смотрели на меня.
Женщина напротив пялилась на меня, как на инопланетянина. Она
пихнула своего друга:
— Это парень или девчонка?
Он осмотрел меня.
— А мне почем знать?
Я надеялся, что поезд скоро прибудет на 42-ю.
— Эй, слышь? — обратился он ко мне. — Ты парень?
Я посмотрел на него без выражения.
— Я тебя спрашиваю! Ты что, глухой?
Я молчал.
Он встал и подошел ко мне, держась за поручень. От него пахло пивом.
— Я тебя спрашиваю. Ты кто вообще такой?
Поезд остановился на 42-й, двери открылись. Он мешал мне выйти.
— Милый, пошли, — оттаскивала парня подружка. Я встал. Мы
уставились друг на друга. Я сжал кулаки.
— Милый, ты обещал, что сегодня больше не будешь драться.
Они вышли из вагона. Я решил остаться.
— Чертов педик! — крикнул он.
— Да пошел ты! — крикнул я.
— Это парень, — сказал он своей подружке.
Я вышел на следующей и вернулся к 42-й пешком. Заработаю денег и
вернусь в Буффало. В тот момент я даже в это верил.
— Хочешь развлечься, дорогой? — женщина ступила на тротуар и
раскрыла поддельную шубу, под которой было черное бюстье. — Я о
тебе позабочусь, — подхватила она меня под руку.
Я вспомнил, как целыми днями был окружен девушками вроде нее, когда
был юным бучом. Тогда я был на их стороне. Теперь стал клиентом. Я
отшатнулся.
— Да иди ты, — сплюнула она.
Рядом был припаркован автозак. Сирены ревели. Копы тащили
темнокожую дрэг-квин в сетчатых колготках. Руки были в наручниках.
Она повернулась ко мне и попросила о помощи одними глазами.
«Я не знаю, как помочь», — ответил я так же.
Еще два копа били дрэг-квин, лежащую на асфальте. Ее голова была в
крови. Один из копов проводил меня внимательным взглядом.
Я был напуган и залит яростью. Я остановился. Не сумев придумать, как
помочь, я решил быть свидетелем.
Один из копов подошел ко мне:
— Какие-то проблемы?
Он недавно ел чеснок. Я не двинулся с места. Он провел меня по
ребрам дубинкой.
— Хочешь с ними?
Мысль об этом привела меня в ужас. Он снова спросил:
— Да или нет, тупица?
Я выдохнул:
— Нет.
Он дразнил меня:
— Нет, сэр.
Я сжал губы. Он посмотрел мне в глаза.
— А ну проваливай.
Я бежал по 46-й, пока их смех не затих вдали. Дыхание прерывалось. С
реки задувал ледяной ветер.
Совсем юная девчонка стояла у припаркованного автомобиля, беседуя с
водителем. Если бы не каблуки, она бы не дотянулась заглянуть ему в
глаза. На ней была легкая куртка. Чулки со швом. Должно быть, она
страшно мерзла. Я смотрел, как она обошла машину и села на