Вот моя золотая жила! У меня перехватило дыхание, слезы
навернулись на глаза.
Сильные, крепкие женщины в галстуках и брючных костюмах с
зачесанными назад волосами. Самые прекрасные женщины, что я
только видел.
Некоторые скользили по танцполу в объятьях друг друга. Женщины в
брюках с стройными женщинами в тугих платьях и на высоких
каблуках. Партнеры по танцу нежно держали друг друга в объятьях, и я
ощутил сладкую боль. Вот что мне нужно.
Мои мечты лежали передо мной.
Дрэг-квин покосилась на меня:
— Ты первый раз в нашем баре?
— Сто первый.
Она улыбнулась.
Я решил спросить:
— Я могу пригласить женщину на танец и угостить ее выпивкой?
— Конечно, милый. Если это фэм, феминная женщина.
Я сам не заметил, как познакомился с Моной, первой дрэг-квин в моей
жизни.
И я был готов идти дальше.
За столиком в одиночестве сидела божественно красивая женщина. Я
хотел ее, я хотел танцевать с ней. Из музыкального автомата лилось
«Baby I Need Your Loving».
Я не умел вести в медленном танце, но все равно спросил ее.
— Потанцуем?
Мона и вышибала клуба с двух сторон подхватили меня под руки и
вытащили в первый зал к бару. Мона нежно положила мне руку на
плечо.
— Молодой человек, я ошиблась. Можно ли танцевать с женщиной?
Да. С женщиной буча Эла? Ни за что!
Я слышал Мону и видел, как ко мне подходит буч Эл, словно в
замедленной съемке.
Стоун-буч-вышибала закрыл меня своим корпусом. Стайка дрэг-квин с
писком и хихиканьем утащила Эла в дальний зал. Все это произошло
мгновенно, но образ Эла застрял в моей голове. Сколько в ней силы и
уверенности в себе!
Я опустился на барный табурет. Меня сослали. Я почувствовал себя
еще более одиноким, чем когда только вошел в бар. Меня отвергли
подобные мне. Такого раньше не случалось, и я бессильно сидел один.
Замигала красная лампочка. Появилась Мона, схватила меня за руку и
привела в женский туалет. Опустила крышку унитаза и велела
залезать, чтобы снаружи не было видно, что в кабинке кто-то есть. Она
закрыла дверь снаружи и велела мне сидеть без единого звука.
— В баре копы, — сказала Мона.
Я скрючился на крышке унитаза и ждал. Очень долго. Потом до смерти
напугал одну фэм, собиравшуюся пописать. Она открыла дверцу
кабинки.
Хозяин бара откупился от копов, а про меня забыли.
Все держались за животы, когда я вышел из туалета. Я с кислым
лицом побрел к бару и снова заказал пиво.
Чуть позже кто-то снова положил руку мне на плечо. Это была
красавица, которую я позвал танцевать. Женщина буча Эла.
— Садись к нам, милый. Я — Жаклин.
— Спасибо, я тут постою, — сказал я очень смелым голосом. Но она
нежно увлекла меня с собой. — Не бойся, Эл не кусается. Громко лает, но не кусает.
У меня были сомнения. И не зря: буч Эл энергично вскочила со стула, когда мы подошли.
Эл была крупной женщиной. Мне трудно сказать, высокой ли, это было
сто лет назад, я тогда и сам был ниже. Но помню, что она возвышалась
надо мной.
Я чувствовал восхищение. Сила и злость в ее глазах. Твердость ее
челюсти. Ее поза, форма ее тела: оно одновременно выдавалось из
пиджака и было скрыто. Волны и складки. Широкая спина, толстая
шея. Крупная грудь, туго перевязанная эластичным бинтом. Складочки
белой рубашки, галстук и пиджак. Спрятанные в одежде по-женски
широкие бедра.
Она осмотрела меня с ног до головы. Я выдержал и встал увереннее.
Она смотрела. Ее губы не улыбались, улыбались только глаза.
Она сунула мне мясистую руку, и я ее пожал. Сила ее рукопожатия
удивила меня. Она усилила хватку, я тоже. Наконец она улыбнулась.
— Ты небезнадежен, — сообщила Эл.
Мне стало жарко от простой теплоты ее слов.
Наверное, можно считать, что рукопожатием измеряют сила. Но для
меня это другое. Брошенный вызов, сила нарастает с обеих сторон и на
своем пике видит равного. Ты становишься своим.
Буч Эл принял меня за своего.
Восторг! А еще очень страшно.
Но страх быстро прошел: Эл была ко мне добра и даже нежна. Она
ерошила мои волосы, обнимала меня за плечи и похлопывала по щеке.
Я был счастлив. Мне нравилось, как нежно она зовет меня «парень».
Эл взяла меня под крыло и научила всему, что должен знать молодой
буч вроде меня, вступая в тяжелую и опасную жизнь. Эл была
терпелива.
**
В те дни Тендерлойн был районом, где территории геев и натуралов
отделяли воображаемые границы. В Тифке геям доставались примерно
четверть столиков и кусок танцплощадки. Остальные три четверти
были чужими, и у нас всегда старались оттяпать еще что-нибудь. Эл
учила меня защищать территорию.
Я запомнил, что копы — смертельные враги. Научился ненавидеть
сутенеров, которым принадлежали жизни женщин, которых мы
любили. А еще я научился смеяться. Тем летом пятничные и субботние
ночи были полны смеха и беззлобного поддразнивания.
Дрэг-квин сидели на моих коленях, какой-то парень снимал нас на
полароид. Много лет спустя мы узнали: это был коп под прикрытием.
Я наблюдал за взрослыми бучами, заглядывая в свое будущее. Я
узнал, чего хочу от женщины, тусуясь с Эл и Жаклин. Они позволяли
мне жить с ними все лето. Я наврал родителям, что работаю в две
смены ради оплаты колледжа и ночую у школьной подруги рядом с
работой. Они выбрали поверить в мое алиби. Каждую неделю я считал
часы до пятничного вечера, чтобы пораньше уйти из типографии и
лететь в Ниагара-Фолс.
Поздно ночью, когда бар закрывался, мы брели втроем по улицам, шатаясь: Жаклин посередине, мы с Элом по бокам. Смех Жаклин
прыгал колокольчиком, она кричала, закидывая голову: «Хвала
небесам! У меня в руках два хорошеньких буча!». Эл и я
переглядывались и подмигивали друг другу. Мы смеялись от счастья.
Быть собой и быть вместе — это было нашим счастьем.
Мне разрешали спать на их старом диванчике. Жаклин готовила
яичницу в четыре утра, а Эл читала мне лекцию. Предмет был один и
тот же: будь сильным. Эл не поясняла, зачем. Вслух об этом не
говорили. У меня было подозрение, что добра от жизни ждать не
стоит. Я чувствовал: Эл боится, что я не выдержу. Иногда я спрашивал, закончилось ли обучение. Эл была уверена: НЕТ!
Это было утомительно. Но я понимал, что Эл действительно хочет
подготовить меня к жизни, а потому оказывается груба или жестока.
Она не хотела меня ранить. Она пестовала во мне силу буча так, как
мог это делать только другой буч.
Эл говорила, что никто ее не учил так, как она учила меня, и она все
равно выжила. Это давало мне надежду на успех. Буч Эл была моим
ментором.
**
Эл и Джеки заботились о моем внешнем виде. Жаклин стригла мне
волосы на кухне. Они купили мне первый пиджак и галстук в секонд-
хэнде.
Эл пропадала среди вешалок и корзинок, выбирала пиджаки, доставала один за другим. Джеки задумывалась, потом недовольно
качала головой. Наконец один из вариантов приняли. Я надел пиджак.
Джеки разгладила лацканы и одобрительно улыбнулась. Эл радостно
присвистнула. Я умер и попал в рай для бучей!
Теперь галстук. Эл выбрала узкий черный и шелковый. «Нельзя
ошибиться, если носишь черное», — торжественно объявила Эл. Как
обычно, она была права.
Проводить с ними время было весело. Но на горизонте маячил вопрос
секса, и это беспокоило. Рано или поздно это случится, а я ничего не
понимаю. Эл чувствовала мое волнение. Однажды она открыла
шкафчик и достала коробочку. В ней я обнаружил страпон, резиновый
фаллоимитатор на ремешках. На моем лице появились все эмоции
сразу.
— Ты знаешь, что это? — уточнила Эл.
— Эмм… ну да.
— Знаешь, что с ним делать?
— Угу, — соврал я.
Жаклин звенела тарелками.
— Эл, не дави на парня, будь добра.
— Буч должен разбираться, — настаивала Эл.
Джеки бросила полотенчико и раздраженно вышла из кухни. Мы с Эл
продолжили разговор отцов и детей.
— Так ты понимаешь? — настаивала она.
— Угу. Понимаю.
Эл была довольна, что успела выдать достаточно информации, пока
Джеки не вернулась.
— И еще кое-что, парень, — добавила Эл. — Не будь таким бучом, что
наденет эту штуку и лопается от уверенности в себе. Оставайся
вежливым и предупредительным, лады?
— Угу. Понимаю, — сказал я. Но я ничего не понимал.
Эл сочла миссию выполненной и пошла в душ перед сном. Жаклин
вытирала тарелки, пока пунцовый цвет не сошел с моих щек и в висках
не перестало стучать. Она присела рядом.
— Ты понимаешь, о чем говорила Эл?
— Угу. Понимаю, — я не хотел повторять эти дурацкие слова, но других
не находилось.
— Есть ли что-то, чего ты не понимаешь?
— Ну, — промычал я, — похоже, надо будет потренироваться, но я
поймал общее направление. Нужно будет разобраться вовсе этих взад-
вперед, ну я, наверное, справлюсь на ходу.
Жаклин подняла бровь и засмеялась. Она смеялась так долго, что на
ее глазах выступили слезы.
— Милый… — начала она, но снова засмеялась. — Милый, нельзя
стать хорошим любовником, изучая физику твердых тел. Не движения
взад-вперед делают буча отличным любовником.
Кстати!
— А что делает буча отличным любовником? — спросил я осторожно.
Она нежно посмотрела на меня.
— Трудновато объяснить. Наверное, отличный любовник в первую
очередь уважает партнершу. Прислушивается к ее телу. И даже если
секс становится жестким, или что-то еще меняется, но партнерше
нравится, то все верно. Пусть сила растет из нежности. Понимаешь?
Я не понимал. Мне нужно было узнать больше. Выяснилось, однако, что