это все, что мне нужно было знать. Просто понадобилась целая жизнь, чтобы разобраться.
Жаклин взяла фаллоимитатор из моих рук. Я что, все это время сидел
с ним? Она нежно положила его на мое бедро. Я покраснел. Она
прикоснулась к нему так, как будто это было что-то живое и
прекрасное.
— Этой штуковиной ты можешь доставить женщине удовольствие.
Может быть, это даже окажется приятнее всего, что она чувствовала в
своей жизни.
Она отложила фаллоимитатор и взялась за полотенце.
— Или может случиться так, что она будет вспоминать о сексе с тобой
как об одном из самых ужасных опытов в жизни. Думай об
ответственности каждый раз, когда это надеваешь. Тогда ты станешь
отличным любовником.
Я ждал, но она замолчала и тихонько убиралась на кухне. Я пошел
спать и перебирал слова, сказанные моими друзьями, чтобы
хорошенько их запомнить.
**
Со мной принялась флиртовать Моник. Наша возможная связь собрала
внимание всех завсегдатаев бара. Однажды Жаклин сказала, что
Моник манипулирует людьми с помощью секса. Был ли это мой случай?
Или она просто хотела меня? Бучи уверяли, что да, хотела. Весь бар
жужжал: я вот-вот потеряю девственность с Моник.
Пятничным вечером бучи хлопали по моим плечам и спине, поправляли
мне галстук и посылали к ее столику под любым предлогом. Когда мы с
Моник вышли из бара вдвоем, я заметил, что остальные фэм
отвернулись. Жаклин даже не смотрела в мою сторону. Она
барабанила длинными красными ногтями по стакану с виски и
смотрела только на него. Подсказывала ли ей интуиция, что у меня все
равно ничего не выйдет?
На следующий день я притащился в бар попозже, надеясь, что Моник и
ее ребята уже ушли. Они ждали. Я прошмыгнул к столику и сел. Никто
не знал наверняка, что случилось вчера. Все знали, что произошло что-
то странное.
Меня накрыли стыдные воспоминания о свидании. Когда мы шли
домой к Моник, становилось все страшнее. Я понял, что совсем ничего
не знаю о сексе. С чего он начнется? Что мне делать? Близость с
Моник до жути пугала меня. Дошло до того, что я передумал. Я пошел
на попятный. Не мог признаться напрямую, поэтому просто нервически
болтал.
Моник глупо улыбалась. Я встал с дивана.
— Чотакое, детка? — уточнила Моник. — Я тебе не нравлюсь, милый?
Я не отвечал. Бубнил какую-то ерунду с умным видом, пока терпение
Моник не лопнуло. — А ну вали! — она наконец разочаровалась во мне.
Я извинился и сбежал.
На следующий вечер мне пришлось столкнуться лицом к лицу с
последствиями. Я выбрал столик по другую сторону бара от Моник, уселся и спрятал лицо в ладонях. Вот бы вечер закончился! Но он все
длился.
Моник что-то нашептала знакомому бучу и отправила ко мне.
— Эй! Потанцуешь с настоящим бучом?
Я подпрыгнул на стуле. Эл что-то рявкнула.
— Ой, прости, Эл, это твоя телочка? Ну и ладно.
Эл встала и ткнула забияку в нос. Потом повернулась ко мне, и я
понял: от меня что-то требуется. Ударить женщину и защитить свою
честь. Но единственным, кого мне хотелось ударить, был я сам. И у
меня не было чести, чтобы ее защищать.
Друзья Моник, все ее доверенные бучи, встали, готовясь к атаке. Мои
знакомые бучи тоже выстроились в линейку. Жаклин сидела рядом со
мной. Она положила ладонь на мое колено, удерживая на месте.
Можно было бы этого и не делать. Мона положила ладони мне на
плечи. Мне хотелось провалиться сквозь землю.
В конце концов друзья Моник от меня отстали.
Для этого пришлось сидеть в баре до последнего, пока все не
разошлись. Эл была вне себя.
— Ты позволишь так с собой обращаться какой-то занюханной кучке
бучей? — она стучала кулаком по столу.
— А ну не ори, Эл! — рявкнула Жаклин.
Я так удивилась, что подняла глаза и посмотрела на нее. — Дай парню
прийти в себя, ладно?
Эл замолчала, отвернулась и стала наблюдать за танцующими
парочками. Она злилась на меня. Жаклин барабанила ноготками по
стакану с виски, как и предыдущим вечером. Я не сразу разобрался в
фэмовой азбуке Морзе.
Время шло, и бар понемногу пустел. Вошла Иветт. Жаклин
прищурилась.
— Что? — вынырнул я из жалости к себе.
— Сам решай, — уклончиво ответила она.
Я посмотрел на Иветт. Как и Жаклин прежде, она была девушкой по
вызову. Джеки смогла бросить, поскольку Эл работал на автозаводе, был членом профсоюза и платили ему хорошо.
А у Иветт не было буча, который бы ее обеспечивал. Она сама
зарабатывала на жизнь.
— Похоже, у Иветт был трудный вечер, — предположил я.
Жаклин кивнула.
— Улицы порой похожи на ад. Там бывает нелегко даже для нас, сильных женщин.
Я восхитился тем, как она поставила себя на одну планку с Иветт.
Джеки сменила тему:
— Как думаешь, что ей нужно сейчас?
— Чтобы от нее отстали, — выпалил я, скорее говоря о себе.
Жаклин улыбнулась.
— В каком-то смысле да. Ей хочется, чтобы ее больше ни к чему не
принуждали. Но от заботы она вряд ли откажется. Понимаешь?
Я начинал понимать.
— Ей наверняка было бы приятно, если бы такой буч, как ты, подошел
к ней и пригласил потанцевать. Просто потанцевать, ничего больше, понимаешь?
Я подумал, что такое я могу сделать. Отвлекусь от липкого чувства
стыда и чуточку согрею Иветт.
Жаклин потянула меня за рукав:
— Будь джентельменом, слышишь?
Я кивнул и прошел через бар. Иветт грустно опиралась щекой на
ладонь. Я прокашлялся. Она устало на меня посмотрела и отхлебнула
из бокала.
— Чего тебе, парень?
— Может, потанцуем?
Она не хотела.
— Позже, хорошо? Я сейчас совершенно без сил.
Я молчал. Возможно, она сжалилась надо мной. Или я просто
физически не мог пережить очередной отказ. Кроме того, друзья
Моник внимательно наблюдали. Я даже не подумал о них, когда решил
подойти к Иветт. А Джеки?
Иветт встала. Я протянул ей руку.
Рой Орбисон пел нежно и мечтательно. Я ждал, чтобы Иветт
настроилась на танец. Она прильнула ко мне. Мы стали единым целым.
Через минутку она шепнула: «Не забываешь дышать?», и мы
рассмеялись.
Наш танец был гармонией горячего и холодного, квинтэссенцией связи
между бучом и фэм. Мягкая энергия в нем смешивалась с сильным
порывом. Рука фэм лежит на моем затылке, на плече, в руке. Я
чувствую телом ее животик и бедра. Ее губы почти прикасаются к
моему уху.
Музыка закончилась. Иветт хотела вернуться на место.
Я удержал ее руку:
— Пожалуйста?
— Милый, — засмеялась она, — ты выбрал безотказный вариант.
Мы протанцевали несколько песен, и мы делали это всё лучше. Я
легонько вел ее. Я не трогал нежные места. Ей сделали больно совсем
недавно, и я не хотел ранить ее снова. Наше обоюдное желание было
легким и ненавязчивым. Нам было хорошо вместе, и этого было
достаточно.
Наконец я отпустил ее, поцеловал в щеку и поблагодарил. Я вернулся
за столик. Я стал новым человеком.
Жаклин погладила меня по бедру и улыбнулась. Другие фэм, женщины
и мужчины, смотрели на меня по-новому. Мир лишал нас сил, и каждый
из нас защищал свою способность быть нежными. Они заметили, что я
тоже способен на нежность.
Другие бучи увидели во мне равного, и даже соперника. Эл тоже
смотрела на меня по-новому.
Ритуал сработал. Все прошло. Я не чувствовал гордости. Наоборот: я
научился тому, что скромность невероятно сильна, она запускает
женскую страсть.
Стойкий к врагам, нежный к любимым. Таким я хотел быть.
Скоро мне пришлось доказать эти слова делом.
На тот момент я просто-напросто был счастлив.
**
В следующую пятницу бар гудел. Мы смеялись и танцевали. Уголком
глаза я наблюдал за толпой, высматривая Иветт. Жаклин наверняка
заметила, потому что пояснила: сутенер Иветт не позволит ей
заводить роман с бучом. Я почувствовал спазм в животе. Я все равно
высматривал ее. В конце концов, сутенер — это еще не конец света, верно?
Когда красная лампочка замигала над баром, я зашел в туалет и занял
пост на крышке унитаза. Прошло некоторое время. Я услышал крики и
звуки ударов. Потом все стихло.
Я выглянул из туалета. Стоун-бучей и дрэг-квин выстроили лицом у
стенки, руки заломили за спину, надели наручники. Некоторым фэмам
досталось на месте: было известно, что они работают по вызову, и
копы не стеснялись приложить руку. Я знал: понадобится как минимум
минет, чтобы их выпустили из обезьянника.
Коп увидел меня и сгреб за воротник. Надел наручники и швырнул
через комнату. Я искал глазами Эл, но посетителей уже загоняли в
автозаки на улице.
Жаклин наклонилась ко мне:
— Позаботьтесь друг о друге, милый. Будь осторожен.
Я кивнул. Запястья уже ныли от наручников. Мне было страшно. Я
постараюсь быть осторожным. Я надеялся, что мы с Эл сможем
позаботиться друг о друге.
Меня запихивали в машину последним. Я не поместился в автозак для
бучей и ехал в автозаке для дрэг-квин. Это было хорошо. Мона
целовала меня в щеку и просила не бояться. Она сказала, что все
будет хорошо. Я подумал: если это правда, почему дрэг-квин так же
боятся, как и я?
В участке я увидел Иветт с Моник, их подобрали во время уличного
рейда. Иветт улыбнулась, я бодро подмигнул ей. Меня загнали в
камеру с бучами. В этот момент Эл выводили, я позвал ее, но она не
услышала.
Мою камеру заперли. Плюс был в том, что наручники с меня
предварительно сняли. Я закурил. Что теперь? Через потертую
решетку окна я увидел кучку бучей выходного дня, их уже
освобождали. Эл увели в другом направлении.