Это была никакая не японка.
Это была рауф, женщина, в личине.
И это было куда серьезнее и неожиданнее, чем они вообще могли себе представить.
«Потом разделимся?»
«Да».
«Кто?»
«Я, одежда проще, двигаться удобнее».
«Светлая».
«Плевать».
«Как знаешь».
Где-то рядом с компанией, стоящей у стола, мелькнуло пурпурное платье. Вот и Гоуби, собственной персоной. Спешить пока не стоило, а вот подойти поближе, чтобы рассмотреть объект в деталях, вполне можно.
Мисс Дэбора Гоуби стояла в окружении десятка мужчин и женщин и приветливо улыбалась, что-то оживленно рассказывая. Стройная, высокая, красивая. Очень ухоженная, с идеальной кожей и ослепительной улыбкой. Платье при ближайшем рассмотрении оказалось копией одного из тех, что были на ее творениях: точно такое же платье и прическу они увидели на кукле, помещенной в самом центре экспозиции. Темные блестящие волосы Гоуби были уложены в высокую прическу, украшенную тут и там бриллиантовыми шпильками, а руки до локтя затянуты в перчатки из тончайшей алой кожи…
– На это уходит ужасно много времени, но я должна приложить все усилия, чтобы никого не разочаровать, – донесся до «сестриц» ее высокий, чуть резкий голос. – Да, совместить работу над куклами и благотворительность действительно сложно, но если очень постараться, то можно добиться замечательных результатов. Вы знаете, что я продала одну из кукол в частную коллекцию и все вырученные деньги пустила на новый проект помощи детским домам? Да, представьте себе, один анонимный коллекционер из иных рас заплатил полную стоимость, а потом долго выражал восхищение моей работой…
«Сама себя не похвалишь, никто тебя не похвалит, – подумала Найф. – Интересно, она себе памятник уже поставила или пока еще нет?»
Файри вдруг нахмурилась. Резко повернула голову вправо, потом – с явным испугом в глазах – обратно.
Это еще что?
Найф глянула в указанную сторону: японка приближалась к группе людей, беседовавших с Гоуби и…
И дальше все вдруг стало происходить очень быстро.
Сначала – подойти следом, взять под локти и не позволить вынуть из сумочки лучевик, аккуратно сдавив руку так, чтобы пальцы разжались сами собой, а лучевик упал обратно, никем не замеченный.
Потом – все еще держа под локотки, как старую добрую знакомую – развернуться и неспешно направиться к выходу из вип-зоны.
Дальше – отодрать защиту и приклеить на эту идиотку: то, что сейчас кто-то невидимый распылил в воздухе над залом, действует чертовски быстро.
Постараться не дышать, хотя это, по всей видимости, бесполезно.
Спуститься по лестнице вниз.
Перехватить взгляд Скрипача.
«Ты тоже?»
«А ты?»
«Черт…»
Сколько же народу!
Веселые оживленные лица, смех, голоса. Яркие лампы над стендами, куклы, музыка…
Выход из общего зала вдруг словно отдалился, стал пропадать где-то в глубине, как будто в дальней части зала начал сгущаться туман.
Так что, на людей это не действует?!
Значит…
Быстрее на улицу. Если удастся добраться до выхода.
Найф свободной рукой вытянула из сумки планшетку. «Джесс, не жди, уезжайте сами, – шепнула она. – Мы с вами потом свяжемся, у нас дела».
Лампы начали меркнуть, со всех сторон поползла темнота. Быстрее, быстрее!.. Люди, стенды, чей-то гневный оклик… Да быстрее же!..
Нельзя быстрее, нельзя бежать, надо идти и делать вид, что ничего не случилось.
Выход…
– Где ваша машина? – резко спросила японка.
– Там… – Файри махнула рукой куда-то в темноту. – Вести сможешь?
– Да, со мной все в порядке, – ну хоть с ней в порядке, защита сработала, по всей видимости. Внешняя сработала.
А внутреннюю пробило за несколько секунд. Словно ее и не было.
И что делать?..
Хотя какая теперь разница?
Сейчас она сядет и уедет.
А они…
– Пошли, – скомандовала шепотом японка, подхватывая их за руки. Найф шатнуло. – Иди ровно, на нас смотрят!..
Все.
Теперь точно все.
Первый приступ удушья, настоящего удушья, накатил уже в салоне. Ит почувствовал, что вылетает из метаморфоза, но ничего не смог поделать. Рядом с ним точно так же задыхался Скрипач – вцепившись одной рукой себе в горло, другой – раздирая на груди тонкую ткань блузки. Через несколько секунд дышать вроде бы стало полегче, но тут вдруг возникла страшная боль, пронзившая все тело, и одновременно с ней стало стремительно пропадать зрение. Мир начал меркнуть, темнота сгущалась, все тонуло в траурно-черных тенях.
Самым удивительным было то, что сознание они пока что не теряли – несмотря на дикую боль и удушье, каким-то неведомым образом оно все еще сохранялось.
– Веди машину, – прохрипел Ит. – Давай!..
Двигатель заработал, машина тронулась.
Скрипач вдруг сдавленно вскрикнул и обмяк – не выдержал. Ит попытался протянуть к нему руку и с ужасом понял: руки больше его не слушаются. Они онемели полностью, и пошевелиться он не мог. Паралич? Похоже на то. Ну все, пишите письма… Сколько это еще продлится?.. Видимо, не очень долго, судя по всему. Не было бы второго уровня защиты, они оба уже были бы мертвы.
Господи, как же глупо…
– Надо продержаться еще десять минут, – предупредила японка, не оборачиваясь. – Тут близко. Терпите.
Дальнейшее запомнилось Иту смутно, обрывками и клочками – он то впадал в беспамятство, то снова приходил в себя на короткое время.
…длинный плохо освещенный коридор, чьи-то руки, схватившие его под мышки и волокущие в неизвестность…
…боль, тошнота, неловко подвернутая нога, но боль настолько сильная, что не поймешь, откуда что взялось и как вообще стало понятно, что нога подвернута…
…два спорящих голоса в отдалении, дикая ругань на повышенных тонах, кто-то кричит что-то обвиняющее, гневно, зло, кто-то другой возражает…
…яркий свет, резанувший по глазам, грубый голос – смотри на меня!..
– …пусть пока здесь, второй совсем плохой, не выкарабкается, иди и принеси! И дай мне антидот, скотина!..
– …такой опасности! Ваше высочество, вы в своем уме?! Притащить СЮДА двух официалов!!! Вы соображаете, что…
– Заткнись и беги за тем, за чем сказано, Арус! Потому что двое живых официалов – это все-таки лучше, чем два трупа, которые стопроцентно повесят на нас! Ты этого хочешь?
Шаги, хлопает дверь, где-то в отдалении – шум воды, звон разбитого стекла, грохот…
– Давай-давай-давай! Давай, гермо!.. Держись, слышишь! Арус, какого черта так долго?!
Несколько минут тишины, какие-то непонятные звуки… господи, что ж так плохо-то?.. Что с Рыжим, где…
– …отойдет потихонечку, но лучше в воду, только надо зафиксировать. Помоги донести, я все сделаю. Займись вторым.
– Куда его?
– В комнату, и промывать. Арус, мне надо уехать, а тебе придется посидеть с ними. Не беспокойся, после такой дозы «синей смерти», которую приготовила для меня Гоуби, они не скоро оправятся.
– Ваше высо…
– Я сказала, сидеть с ними! Антидот вводи каждый час и следи за давлением. Я поставила обоим инфузионные катетеры, тебе остается только менять «посуду» по мере использования. У того, который в ванной, температура все еще низкая, поэтому следи, чтобы вода не остыла. Когда станет лучше, перенесешь в комнату.
– Но как я пойму…
– Хорошо, не переноси, дождись меня.
– Орбели, я бы все-таки…
– Ты трус! Ты жалкий, никчемный трус!.. «Официалы – самолюбивое дерьмо», – передразнила женщина. – Эти официалы дали тебе сто очков вперед – они меня оттуда вывели и отдали мне свою защиту, а ты, тварь такая, не дождался и смылся! Все! Сиди и следи! И если я вернусь и увижу, что с ними не все в порядке, хорошего не жди! С ними все должно быть в порядке!
– Но…
– Попробуй только!.. Убью на месте, ляжешь рядом с ними!
– Хорошо…
Больно, больно, больно…
Тошнит так, что дышать нормально невозможно, но, кажется, постепенно начинает отпускать. Но все равно очень больно. Особенно сильно болит живот, и, наверное, надо повернуться как-то поудобнее, чтобы боль утихла, но не получается, а становится только хуже.
Вокруг – неразличимое, мутное. Тени, силуэты… Сердце колотится, как сумасшедшее, и плохо, Боже, как же плохо – то начинает трясти от холода, то бросает в жар и снова тошнит, ужасно тошнит, и сознание не удается собрать воедино, только какие-то ускользающие фрагменты, кусочки, обрывки. И живот, снова живот… ммм… подтянуть колени к груди, может, получится… нет, снова не вышло, тело не слушается, и снова тошнота, до изнеможения, до обморока…
– Ну что?
– Тому, что в ванной, действительно чуть получше, рвота прекратилась, и он, кажется, спит.
– Спит или – кажется?
– Спит. Я не рискнул его переносить, ждал вас. Воду набрал новую, это все… ну… ну, словом, я его помыл, все нормально. Меня больше беспокоит второй…
– А что не так?
Голоса – на кромке сознания, по самому краю. Оступись – сорвешься…
– Он все время мечется, стонет, у него тахикардия и, кажется, боли – я не понимаю, почему.
– Ну-ка…
Теплая сухая рука скользит по лбу, по шее… исчезает. Потом – слабое нажатие на живот, и выдержать невозможно, потому что боль вспыхивает с новой силой, так, что звезды из глаз…
– Арус, ты идиот, ты в курсе?
– Что?..
– Ты сколько флаконов ему за шесть часов залил?
– Восемь. Сейчас стоит девятый.
– Угу. И антидот, который стимулирует почки. Естественно, ему больно, а как же иначе?.. За это время ты сам сколько раз ходил писать, придурок? Посчитал? И что ты от него хочешь? Скажи спасибо, что у него до сих пор не лопнул мочевой пузырь…
– Но я не…
– Ну конечно, догадаться было чертовски сложно. – Голос звучит издевательски. – Эй, гермо! До сортира дойти сумеешь? Или тебя тут обработать?
Тут?!