Несколько разочарованная, она села к столу:
– Ну ладно, давай. Спрашивай.
– Имя?
– Первое имя Элнер, второе Джейн, а третье фамилия – Шимфисл.
– Дата рождения?
– Ну, скажем, между 1850-м и 1890-м, где-то так.
Он записал: «Дата неизвестна».
– Мисс или миссис?
– Миссис Уилл Шимфисл, овдовела в пятьдесят три.
– Сколько проживающих в доме?
Она задумалась.
– Пятеро… Кот, я и три мыши.
Он выдавил слабую улыбку, зачернул цифру «5» и поставил «1».
– Род занятий?
Она непонимающе смотрела на него. Он наклонился к ней и сказал погромче:
– Миссис Шимфисл, чем вы занимаетесь?
Элнер долго обдумывала, затем ответила:
– Да просто живу, наверно, чем же еще-то. Разве не все этим занимаются?
– Нет, мэм, я имел в виду, работаете ли вы где-то, вне дома?
– А, тогда ясно, к чему ты клонишь. Ну, в саду понемногу и за курями смотрю. Когда-то я много чего делала во дворе, но теперь муж моей племянницы, Мак, приходит каждую субботу, стрижет траву и кусты подрезает. Норма не велит мне брать в руки ничего острее резинового шланга, так что поливать я поливаю, когда необходимо.
Он записал: «Не работает».
– Это ваш собственный дом или арендуете?
– Собственный, милок, оплаченный сполна. Мой муж, Уилл, сказал: «Элнер, не позволяй втянуть себя в какую-нибудь ипотеку, когда я помру», и когда я продала ферму, то просто заплатила всю сумму наличными, и никаких тебе ежемесячных выплат. Плачу только налоги.
– Сколько у вас в доме электрических приборов?
Лицо старушки посветлело:
– О, вот хороший вопрос. Целая куча. Давай думать… Ну, все лампочки, конечно. Плита. Холодильник. Тостер. Кофейник. Радио, вот еще что. Потом… погоди-ка, нет, холодильников-то у меня два. Второй на веранде со двора, но он не включен в розетку. Это считается?
– Нет, если вы им не пользуетесь.
– Но он работает, верней, работал когда-то. Я сказала Норме, что вообще-то он мне не нужен. Я много консервирую, и в новом холодильнике места полно, а во втором я просто храню семена для птиц и все в таком роде. Подумываю, не отдать ли его каким-нибудь бедным людям. А что, пожалуй, так и поступлю. Они будут рады, правда?
– Да, мэм. – Молодой человек попытался сдвинуть дело с мертвой точки: – А сейчас…
– Погоди-ка, я еще не закончила. Значит, лампочка на крыльце, стиральная машина, фен, кондиционер. Иногда я его включаю, когда у меня…
– Хорошо. А как насчет газа?
– Что?
– Газовые приборы у вас имеются, вы пользуетесь газом?
– А надо?
– Да нет… Не обязательно. Так что мы можем сказать, что вы предпочитаете электричество газу?
– Вряд ли мы можем так сказать. Я точно не знаю. Просто у меня нет газовых никаких штук, только электрические.
Он написал: «Да».
– Миссис Шимфисл, как бы вы оценили, ежемесячная плата за электричество по вашим счетам слишком высокая, средняя или низкая?
– Вот еще один хороший вопрос. Хмм… Я бы сказала, она справедливая. Честно говоря, за свои деньги я получаю гораздо больше благ, так что это выгодная сделка. Не лови меня на слове, но я бы платила больше, если бы попросили, только не записывай. Я не хочу, чтобы они повысили мне плату. Это между нами.
Он подчеркнул «низкая».
– Могли бы вы сказать, что пользуетесь электрическими приборами больше среднестатистического гражданина?
– Вообще-то я считаю, что электричество – это лучшее, что можно купить за деньги, сравнимо разве что с искусственным оплодотворением или операцией на сердце. Я упоминала электрическую сушилку в ванной?
– Нет, мэм, но…
– Запиши. Знаешь, иногда я думаю о ценности. Ты думал, как люди ее вычисляют, а?
– Что, мэм?
– Как люди считают ценность того или другого? Ты знаешь, что автомобиль стоит дороже, чем к врачу сходить и завести себе ребеночка? Кто, скажи на милость, высчитал, что машина дороже ребенка, вот что мне интересно. Муж моей соседки, Мерл, поехал в Техас, и врач вставил в него новый сердечный клапан, чтобы он не умер, и стоило это меньше, чем дом-прицеп. А доводилось ли тебе слышать, чтобы дом-прицеп спас жизнь хоть одному человеку?
– Нет, мэм, но…
– Вот то-то и оно, что не приходилось. Я говорю: Вербена, что бы ты предпочла иметь – новый дом-прицеп или своего мужа? Да ты бы даже не порадовалась этому трейлеру, если бы твой муж помер, правда? И пришлось ей признать, что я права. Вот я и говорю: сердечный клапан гораздо ценнее прицепа, согласен?
– Да, мэм. У меня еще несколько вопросов.
– Но ты-то пока молод, и тебе еще долго не понадобится сердечный клапан, однако когда понадобится, то подумай вот о чем. Подумай, сколько стоит этот сердечный клапан, что не больше моего большого пальца на ноге, и какой здоровенный этот дом-прицеп. Можно приобрести что-то огромное, но это не заставит биться твое сердце… Так, о чем я, то бишь?
– Мэм…
– А, вот о чем. Электричество – это самая ценная штука, хоть и невидимая!
Он увидел просвет и ринулся в него:
– Так можете ли вы сказать по поводу электрообслуживания, вы совершенно удовлетворены, средне или вообще никак?
– Я бы сказала, что в крайней степени удовлетворена, удовлетворена сверх-самых-диких-ожиданий, вот как. В 1928 году моя сестра Герта сказала: «Вот погоди, доберется электричество и до твоей фермы». И помню, когда к нам впервые протянули провода и в доме появился свет, ох какое это было счастье. Не представляю, как мы раньше без него жили. Ты там своим в электрической компании скажи, что я считаю электричество чудом из чудес. Ты вообще представляешь, насколько мы от него зависим? И я вот что тебе скажу. Я считаю, что Томас Эдисон – второй по важности человек после Иисуса, живший на земле, без никаких. А у нас даже праздника в его честь нету. Святому Патрику выделили день, а он всего лишь изгнал кучку змей из Ирландии. А Томас Эдисон осветил весь мир. Если бы не он, мы до сих пор сидели бы во тьме со свечкой, и мы не празднуем его день рождения! Мудрец из Менло-Парка[24] не имеет даже своего праздника.
Молодой человек принялся запихивать бумаги в сумку:
– Да, мэм, вы правы.
– Ты слишком молод, чтобы помнить, но я помню день, когда он умер, а было ему тридцать один. Все на минуту выключили свет, чтобы почтить его память. После чего совершенно о нем забыли. А я вот его не забыла. Знаешь, что я делаю каждый год в день рождения Тома?
– Нет, мэм.
– Я включаю все, что у меня есть, – все лампочки, стиралку, фен, радио, телевизор, и целый день все работает. И я говорю: с днем рождения, Том. Вот видишь, как я высоко ценю мистера Томаса Эдисона.
– Спасибо за уделенное время, мэм. – Молодой человек встал, собираясь уходить.
– Позволь задать тебе вопрос… А в этой вашей электрокомпании штата Миссури висит на стене фотография Томаса Эдисона?
– Что-то не припомню, чтоб висела, мэм.
– Видишь, о чем я? Никто из них не имел бы работы, если бы не старина Том Эдисон, а они даже портрет не повесили.
– Да, мэм. – Он дюйм за дюймом продвигался к двери.
– Я на все вопросы ответила? Это все?
– Да, мэм.
– А-а… И как я справилась?
– Отлично справились.
– Выше среднего?
– Я бы сказал, гораздо выше.
– Погоди-ка, я тебе инжиру и слив дам. – Она встала, вынула мятый коричневый бумажный пакет из ящика и принялась наполнять его свежими ягодами. – Ты не гляди, что мятый, разок всего-то использовала, он чистый, и микробов, не боись, нет, можешь прямо немытыми кушать. Я их не опрыскиваю. Я так считаю, уж если червячки до них первыми добрались, то и на здоровье. Мне и так много остается. Так много, что раздавай – не раздашь все, а чтоб портилось, я не люблю, ненавижу выбрасывать, а ты? Та к что я тебе побольше суну, для мамы твоей. Ладно?
Изумленный, он взял пакет и пошел к двери:
– Спасибо, мэм.
– Не за что. И желаю вам всего наилучшего с вашим проектом. Только вели им повесить фотографию Тома Эдисона на стену.
– Да, мэм, обязательно скажу.
Не успел он открыть дверь, она кинулась следом:
– Эй, я кое-что забыла. Запиши еще электрическое одеяло. Добавь в мой список, ладно? А еще вот что, тебе бы пойти к Норме, предложить ей тест. У нее полно всякого оборудования. Она в двух кварталах отсюда, Вторая авеню, 212. Только не говори, что я тебя послала. Она до сих пор злится за женщину из страховой компании.
– Да, мэм, – пробормотал он, но беседовать ни с какими ее родичами не собирался. Вдруг они все сумасшедшие.
Яхта
Если не считать принудительного ношения обуви и букетика в петлице, все заключенные, конечно, были довольны, что живут в особняке губернатора, а не в тюрьме. Сесил Фиггз, получивший возможность планировать все важные общественные события, и вовсе порхал жаворонком. Но никто из помощников не наслаждался жизнью больше, чем Родни Тилман. Он хорошо скакнул вверх с продавца подержанных машин на пост заведующего связями с общественностью при губернаторе и пользовался положением по полной программе. Однажды ворвался к Хэмму в кабинет с видом кота, слопавшего канарейку, и сказал:
– Привет, Хэмбо, не хочешь ли обзавестись яхтой?
Хэмм оторвался от бумаг:
– Яхтой? Какой яхтой?
– Большой. – Родни достал из кармана рубашки и шваркнул на стол Хэмму фотографию новенького круизного катера длиной в тридцать пять футов.
Хэмм поглядел на нее и улыбнулся:
– Ты же знаешь, я всегда мечтал о яхте. А что?
– А то, дружище, – он перегнулся к нему через стол, – я знаю парня, который прям жаждет тебе такую отдать.
– Отдать? За что?
– Он понимает, в каком напряжении ты все время находишься и как тебе нужно место, куда можно прийти и расслабиться, удрать от всего. На яхте, которую он так жаждет тебе отдать, есть койки для восьми человек, и побежит она до Флориды или до Багам – запросто, в любой час дня и ночи.